— Оу, а я уж надеялась на что-то более оригинальное.

Мой комментарий остался без ответа: Люцик, поняв, что в ближайшее время его миска останется пустой, гордо удалился в комнату, а Рюк чистил перышки, забравшись на холодильник и лишь иногда поглядывая на меня желтым глазом.

Я самокритично осмотрела домашний хлопковый костюм с немного потертыми коленями и катышками на локтях. Удобный, мягкий, любимого кофейного цвета и по стобалльной шкале сексуальности тянущий очков этак на двадцать — и то только потому, что ворот со временем растянулся и постоянно сползал вниз, пикантно оголяя плечо.

— Ой, да ладно! Зато у меня белье красивое! — пробормотала я себе под нос, набирая совсем другой текст.

«О, тебе понравится! На мне леопардовое боди и высокие кожаные сапоги. Ну что? Бежишь ко мне, мой гепард? — порадовала я своего собеседника и вдогоночку кинула многообещающее: — Я уже заточила коготки. Мурр!»

Отложив телефон, соскочила с подоконника и направилась к раковине с пустой чашкой в руках. Попыталась пристроить ее на холмик из тарелок и кружек, но эта зараза в любом положении доставала до крана. Так что пришлось засучить рукава, собрать густые волосы в конский хвост и заняться ненавистным делом — порядком. Перемыв посуду, забрызгала пеной варочную панель. Отдраив варку, заодно почистила духовку, где я три дня назад не очень удачно приготовила рыбу. Разумеется, заляпала пол, который пришлось протирать, ползая на карачках и, как мантру, повторяя простую истину: выходные нужны для отдыха, а не для того, чтобы ухандохать себя домашними делами. Все! В следующее воскресенье не притронусь к половой тряпке, даже если Люцик решит мне отомстить прямо посреди кухни!

Остановилась я, лишь когда поняла, что забыла поесть. Наскоро соорудила себе яичницу с беконом, на запах которой тут же явился Люцик. Хитрый котяра так ласково и умело обтирал мои ноги, что наконец выпросил лакомый кусочек. Затем еще один и еще… практически уполовинив мой завтрак. Все же коты — прирожденные манипуляторы. Почти как женщины.

Дожевывая яичницу, подумала, что с таким рационом поправиться мне не грозит. Даже в мои тридцать пять. И даже без тонуса в виде капризных детишек и не менее капризного мужа. Тут мысль ни с того ни с сего метнулась к затихшей переписке. С любопытством, которого сама от себя не ожидала, заглянула в чат и одобрительно хмыкнула: на аватаре моего собеседника теперь красовался гепард в шляпе-котелке и галстуке-бабочке. Чат пополнился новой записью: «Вижу, твой язычок тоже остренький. Не терпится испытать его в деле».

Я мельком глянула на часы. Со времени отправки последнего сообщения прошло больше часа — глупо было что-то сейчас отвечать. Но и блокировать незнакомый номер не стала, а, напротив, добавила новый контакт. Вряд ли, конечно, этот любитель кошечек напишет еще раз, однако, как говорил мой научный руководитель, «человек не может знать, что задумал другой, потому что зачастую даже не знает, что задумал он сам».

— Крррасотка! — напомнил о себе Рюк, выводя меня из задумчивости. — Иди ко мне, кррошка! Я соскууучился!

— Не ревнуй, Рюк, — сказала я попугаю, позволяя ему слегка прикусить мой палец как знак наивысшей симпатии. — В этот дом я больше не пущу ни одного самца, кроме вас с Люциком. Даже если он страстный гепард.

БЕСЕДА ВТОРАЯ, ИНТРИГУЮЩАЯ

Несмотря на начало рабочей недели, настроение было каким-то игривым — я даже добавила в утренний кофе ложечку сиропа со вкусом ирландского крема. Пока наводила марафет, вооружившись тушью с обещанным супер-экстра-объемом, Люцик стянул с бутерброда колбасу, за что Рюк, мой бравый защитник, чуть не стукнул ему клювом по темечку и, кажется, выдрал из хвоста клочок шерсти. Отвоеванный кусок колбасы, порядком пожеванный и вывалянный где только можно, под осуждающим кошачьим взглядом отправился в мусорку. В назидание.

Съев трофейный хлеб с сырокопченым привкусом и буквально проглотив на ходу греческий йогурт, я пару раз провела щеткой по пышным каштановым прядям, нацепила сережки с капельками топазов и, накинув поверх блузки пальто, выскочила на лестничную клетку. Если не потороплюсь, то как пить дать пропущу автобус и почти наверняка опоздаю на работу.

— Ваш попугай снова орал все выходные.

Я досчитала про себя до пяти и медленно обернулась, уже зная, кого там увижу. И точно: прямо за спиной, скрестив руки на груди, стоял высокий даже по моим меркам мужчина, хмуро наблюдавший за тем, как я закрываю дверь на оба замка. Его темные брови почти сошлись над переносицей, ярко демонстрируя отношение соседа к моей персоне.

— Доброе утро, Сергей, — спокойно сказала я, убирая ключи в кармашек кожаной сумки. — Это так мило, что вы решили проводить меня на работу, но, право, не стоило утруждаться.

Я выразительно окинула взором остатки пены для бритья на щеке мужчины и накинутую наспех рубашку, которую он не успел застегнуть, выполняя план «Перехват». Впрочем, мое внимание его не смутило, а лишь заставило гневно сверкнуть зелеными глазищами и нервно дернуть уголком рта.

— Ну что вы, это мой гражданский долг! — цедя слова, произнес отчаянный ревнитель общественного порядка. — Ведь, кроме меня, никто, кажется, не торопится напомнить, что вы, вместе со всей вашей живностью, обитаете в многоквартирном доме. И большинство людей в этом доме предпочитают в пять утра спать, а не вскакивать с постели от криков бешеного попугая!

— Поверьте, Рюк абсолютно здоров. Могу ручаться, что у него нет никакого бешенства.

— Рюк? — Густые брови Сергея наконец-то разъединились, да еще и подскочили почти к середине лба. — Вы назвали попугая именем бога смерти? Что ж, теперь понятно его завидное стремление убить мои нервы!

— Рада вашим глубоким знаниям японской культуры, но, видите ли, я тороплюсь, так что давайте отложим нашу беседу на вечер, — на ходу говорила я, стратегически отступая поближе к лифту, который, к счастью, не заставил себя долго ждать. — Всего доброго, Сергей. И не волнуйтесь насчет Рюка, я непременно проведу с ним воспитательную беседу.

Кажется, перед тем как захлопнулись двери лифта, я услышала злобное шипение, поразительно похожее на те звуки, которые издает Люцик, когда он не в духе. Хотя, возможно, это было лишь игрой моего воображения.

* * *

На ближайший автобус я, конечно же, опоздала. Пока добиралась до школы, в учительский чат прилетело аж три сообщения с напоминанием об утренней планерке. Ах да, планерка! Очередной пример нерационального использования времени, тщательно замаскированный под прогрессивное реформирование. С чистой совестью написала, что стою в пробке и никак не успею к началу. Затем вышла на одну остановку раньше, чтобы не успеть и к концу.

Стоило только зайти в кабинет и сбросить с плеч мягкое кашемировое пальто, как дверь распахнулась, являя передо мной разгневанную англичанку, которая явно неслась сюда на всех парах, торопясь успеть до начала урока.

— Тамара Михайловна! — воскликнула девушка, выставляя перед собой причину своего негодования. — Вот! Вы только полюбуйтесь!

Василиса Морозова, симпатичная и неплохая, в общем-то, девчонка из десятого класса, раздраженно передернула плечами, пытаясь сбросить руки учителя. Но та вцепилась в нее как бойцовский пес, не намеренный отпускать добычу до последнего вздоха.

— Доброе утро, Юлия Игоревна. — Я с интересом изучала наряд пленной старшеклассницы — черную футболку с огромной надписью «ТВАРЬ» на груди. Без сомнения, именно эта деталь туалета стала объектом повышенного внимания разъяренной учительницы. — Хотите чая?

— Что? Какого чая⁈ — Молодой педагог сначала растерялась, а затем чуть не задохнулся от возмущения. — Вы что, не видите…

— Очень жаль, — заключила я, переводя взгляд на девочку, всем своим видом старавшейся показать бесполезность ожидаемых нравоучений. — А ты, Тварь, будешь чай?

— А? — Глаза подростка неверяще округлились, а на лице постепенно начало проступать осознание сказанного. — Вы это мне?