Теперь я понимал самодовольство брата. Это был не просто светский сезон. Не для семьи Руссо. И не для меня. Обряд все менял. Если вампиры проводили светский сезон каждые пятьдесят лет, чтобы наверстать упущенное и похвастаться богатством и численностью, накопленными за прошедший сезон, то Обряды больше походили на архаичный брачный ритуал. Традиционно они проводились раз в несколько столетий. Во время обрядов вампиры обедали с фамильярами — потомками некогда могущественных ведьм. Обе группы приходили в поисках подходящих партий, которые могли бы породить новых чистокровных вампиров, поспособствовать созданию союзов и потешить и без того раздутое эго. К двадцатому веку эта практика вышла из моды. Похоже, пока я спал, что-то изменилось.

― Не выгляди таким довольным собой, ― предупредил я его. ― Когда-нибудь придет и твоя очередь.

― Полагаю, у меня есть пара сотен лет, если ты все не испортишь.

Я не обратил внимания на колкость, но проигнорировать призыв нашей матери было невозможно. Мы оба это знали.

― Руссо отвечают, когда долг зовет, ― напомнил я ему, даже потянувшись к блондинке, внезапно заинтересованный в том, чтобы отвлечься.

― Все же лучше ты, чем я. Я оставлю вас наедине. ― Себастьян встал и пошел к открытой двери. Он остановился совсем рядом с ней. ― Постарайся не осушить ее. Я обещал, что не убью ее. Увидимся дома.

Он ушел, когда она забралась ко мне на колени. Я не знал, что мне делать — кусать ее или трахать. Судя по тому, как женщина повернула голову, она была готова ко всему. Она была красива, но не натуральной красотой. В ней было слишком много всего. Может быть, Себастьян все еще гонялся за излишествами восьмидесятых, а может быть, думал, что это поможет преодолеть разрыв между тем временем, когда я заснул, и нынешним. В любом случае, мне было все равно. Она была готова, и ее кровь была теплой.

Я почти не обратил внимания на то, как она опустилась на меня и застонала. У меня были другие проблемы, и даже красивая блондинка, сидящая на моем члене, не могла отвлечь меня от них. Они проводили Обряды. Это означало, что все было хуже, чем банальные вечеринки и соревнования по мочеиспусканию. Были приложены определенные усилия. Прошло не менее двухсот лет с тех пор, как это потребовалось в последний раз. Тогда еще была жива наша старшая сестра, и на ее долю выпала обязанность посещать балы, оргии и прочий беспредел, который только могла придумать элита вампирского общества во имя сватовства. Теперь настала моя чертова очередь.

Я, Джулиан Руссо, должен был жениться.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Тея

Когда-нибудь я приду вовремя.

Сегодня был не тот день.

Солнце уже село, когда я вбежала через черный вход в Театр Хербст. Я так торопилась, что случайно врезалась в кейтеринговую тележку футляром для виолончели. Я взвизгнула, остановившись, чтобы проверить, не повредила ли я что-нибудь. К счастью, шоколадные пирожные выглядели по-прежнему греховно безупречно. Знакомая пара карих глаз выглянула из-за трехъярусного блюда с пирожными, и я услышала вздох.

― Извини, Бен! ― Я одарила кондитера сожалеющей улыбкой.

― Опаздываешь, да? ― спросил он, благополучно проталкивая тележку мимо меня.

― Думаю, мы оба, ― заметила я. Большая часть Зеленой комнаты уже должна быть готова к приему гостей.

Бен покачал головой, его широкий рот искривился в ухмылке.

― Я прекрасно знаю, что нельзя оставлять шоколад без присмотра надолго рядом с вами.

― Это справедливо, ― согласилась я с ним. Почти каждый, кто достаточно долго работал в сфере организации мероприятий, отточил мастерство воровства с подносов и ловкой перестановки того, что осталось, чтобы скрыть улики. С этой командой ни одно шоколадное пирожное не было в безопасности.

Большинство людей здесь работали на кейтеринговую компанию, связанную с Военным мемориалом и Центром исполнительских искусств Сан-Франциско. В этом комплексе располагались городской балет, симфонический и оперный театры, а также мемориал ветеранов. Здесь, в одних из самых больших и красивых зданий в районе залива, чаще проводились светские мероприятия, чем спектакли. В наши дни свадьбы и гала-концерты покрывали расходы центра лучше, чем постановки «Лебединого озера» или концерты симфонической музыки. Вот почему я была здесь. Не потому, что работала в кейтеринге, а потому, что струнному квартету требовался виолончелист.

Вместо гримерки я прошла на кухню. Единственное, что мне было нужно больше, чем лишние пять минут, — это чашка кофе. Только так я могла не задремать в середине концерта. Я оставила футляр у входа в кухню и прокралась внутрь, стараясь никому не мешать. Я успела дойти до кофеварки, когда меня поймали.

― Даже не думай об этом. ― Кухонное полотенце шлепнулось на стойку рядом с моей рукой. ― Тебе достаточно.

Я застыла, не решаясь схватить чашку, когда Молли, шеф-повар, директор по организации питания и хранительница кофе, встала между мной и моей дозой. Я невинно моргнула, как будто она не поймала меня на краже кофе на шумной кухне.

― Я сегодня не пила кофе, ― соврала я.

― Попробуй еще раз. ― Молли скрестила руки и уставилась на меня. Ее кудряшки были стянуты в тугой хвост с повязанным сверху платком, чтобы волосы не попадали в еду. Она всегда носила его так, вместе с поварским пиджаком и клетчатыми брюками. Платок был единственным аксессуаром, который никогда не менялся. Сегодня он был малинового цвета. ― Ты практически вибрируешь. Сколько кофеина ты выпила?

― Ладно, я выпила латте в BART. ― Я сделала паузу, надеясь, что она отойдет от аппарата. Она не сдвинулась с места. ― И еще чашку перед тем, как выйти из квартиры. ― Те две, которые я выпила после смены в закусочной, не считаются. Формально это было вчера вечером.

― Две, да? ― Она окинула меня еще одним подозрительным взглядом, словно проверяя какой-то невидимый счетчик на моем лбу. ― У тебя в крови больше кофеина, чем воды. Я сделаю тебе кофе без кофеина.

― Нет! Я лучше умру, чем выпью кофе без кофеина! Помилуй, ― взмолилась я. ― Вчера вечером мне всучили двойную смену.

Молли тяжело вздохнула и отошла. Она могла быть убедительной, но в этом вопросе она пока не выиграла. Не теряя ни секунды, я налила себе кружку. Вдохнув его насыщенный аромат, я почувствовала, что мой уровень энергии мгновенно повысился.

― Тебе нужно бросить работу официантки, ― сказала Молли, поворачиваясь, чтобы придирчиво осмотреть тарелку. Она передвинула гарнир и одобрительно кивнула. Сервер исчез в направлении помещения для проведения мероприятий.

― И уйти на пенсию с моим трастовым фондом и яхтой? — спросила я со смехом. ― Может быть, завтра.

Рот Молли сжался в линию — так она делала, когда собиралась сбросить настоящую бомбу — такую, которая обычно состоит из практических советов, подкрепленных фактами и логикой. Мы обе понимали, что заработать на жизнь как музыкант — дело маловероятное. Я не знала, как заставить ее понять, что я люблю музыку также, как она любит еду. Я не виновата, что виолончелисты не так востребованы, как шеф-повара. ― Ты не можешь продолжать в том же темпе, Тея.

― Я просто должна продолжать оплачивать свои счета, ― напомнила я ей. Это я часто говорила и себе.

― Что ж, не забудь получить чек на оплату этих счетов. ― Молли закатила глаза и принялась раскладывать устрицы на серебряном блюде со льдом.

Между двойной сменой прошлой ночью, двумя часами сна, занятиями и недопитым кофе я не удосужилась взглянуть на полученное сообщение о сегодняшнем мероприятии.

― Это какая-то корпоративная вечеринка? ― предположила я, надеясь, что это не окажется тихим событием, которое закончится тем, что я засну с виолончелью между ног.

― Наверное. Дерек до смешного расплывчат. Видела бы ты, какие запросы по меню я получила.

― Без глютена? ― предположила я. Молли терпеть не могла, когда на ее творчество накладывали ограничения — как она выражалась, — и не доверяла людям с ограничениями в питании.