Эта мысль, каюсь, забавила меня...

Теперь же думаю, что я глупец. Что... Что если яд этот она приберегла для себя самой?

Отчего-то это предположение ввергает меня в ужас и что-то начинает тянуть и ныть за рёбрами. Быть может, сердце, которое всё же у меня есть...

Хорошо, что я не тронул её теперь, хорошо, что сдержался, иначе одни боги знают, что сделала бы с собой эта мелария.

И всё же, меры я принять обязан. А потому, пронзая её взглядом, сжимая в пальцах мерцающий пузырёк, я поднялся с постели и выжидающе замер. Наблюдая за тем, как Хель всё сильнее вжимается в подушку и бледнеет.

– Это не яд, – прошептала она.

– Тогда, что же? – вопросительно изогнул я бровь.

– Это принадлежало моей матери, как и сам медальон, верни пожалуйста.

– Что это, если не яд?

Она так и не нашлась с ответом, и я оставил Хель одну. Яд редкий и дорогой, способный навредить даже мне. Лучше отдать его на хранение Амилу.

А после...

После я вернусь к Хель. И глупых разговоров больше не будет. Мне нужно помнить, что она нужна мне лишь для дела.Нужно... вновь убедить себя в этом. Чтобы чувства не мешали и не туманили разум.

Глава 22

Этаро

Но разговоры случились.

Видимо, она не спала всю ночь, пока я мерял шагами тёмные залы моего замка и отталкивал назойливого, удивительно-назойливого Мерзавца.

Пса будто что-то беспокоило, он то вилял хвостом, поскуливая и тычась мордой мне в ладони, то понуро отходил в сторону и беспокойно озирался. Раньше я за ним подобного не замечал...

И вот, наконец решившись вернуться в свои покои (признаться, сам не понимаю от чего отдалял это), я застыл на пороге, наблюдая за своей молодой женой, чьи светлые волосы волнами укрывали ей спину, а сквозь кончики заострённых ушек проходил свет, делая их розовыми и горящими.

Мило...

Очень мило.

Боги, я бы и пальцем к ней не прикоснулся, зачем только гадал, какое наказание ей дать? Нет, не наказать мне её, и не воспитать под себя. Только сейчас это понял.

Но что-то делать то нужно... Нельзя, чтобы всё продолжалось так, как сейчас.

Придумать, что ей пообещать? Что-нибудь подарить? Но слишком мягким быть нельзя.

– Я буду больше всего скучать по прозрачным, разноцветным камушкам, что устилают дно быстрого хрустального ручья, бегущего под моей башней... – она сидела, обнимая свои колени, глядя вдаль сквозь окно, которое плавил золотой рассвет. – Такие есть только в Нижнем мире. В Сумеречном, точнее. Знаешь, Этаро, название, что вы дали нашим землям, в моих краях считается едва ли не оскорбительным.

– А я скучал по...

– С чего, – вскинулась Хель, не давая мне договорить, – ты вдруг по чём либо скучал?!

Я улыбнулся печально, пусть и не собирался.

– Детство моё выдалось тревожным, тогда ещё война между людьми и мелариями звучала куда громче, чем сейчас, и в глаза бросалась сильнее. Но я запомнил один спокойный год, и то, какими были улицы Иисиды. Какими были её дороги... Песчаные или выложенные каменной кладкой, не важно – идти мне по ним, почему-то, было невероятно легко. Словно каждый шаг мог унести меня к небесам. Тогда я ещё не знал, что умею летать... но верил в это. И никакая тяжесть не оседала на моих плечах и крыльях, о которых было мне неизвестно. Но которые мой детский ум представлял так охотно, особенно когда выходил я к полю. Где мне разрешалось гулять несмотря на относительную близость Замершего леса. Думается мне, – подошёл я ближе, заслоняя собой солнечные лучи, от чего силуэт мой наверняка стал казаться ей просто тёмным пятном, лишь глаза, что сравнивают так часто с солнцем, были всё так же различимы, а потому не должны её напугать, – думается мне, – повторил я с особой задумчивостью, – скучать по этому буду всю жизнь. В отличии от тебя, – добавил вдруг, отойдя в сторону, вновь пропуская к Хель яркие лучи.

Всё же опасаюсь волновать её лишний раз.

Как глупо. Что же это со мной?

– Что? – словно вторя моим мыслям, спросила Хель, захлопав ресницами от удивления, так невинно выглядя в этот момент. – Почему это?

– Потому что, слово тебе даю, будешь смирно вести себя, и утолю твою грусть – однажды ты снова увидишь и ручей, и разноцветные камни, и гулять будешь под сводами родного леса.

– Но не теперь, не когда Сумеречный мир принадлежит мелариям, – кивнула она, отворачиваясь и от окна, и от меня самого.

Я молчал. Мне нечего было на это сказать.

А потому лучше вернуться к прежней проблеме:

– Я не исполню твоего желания насчёт выпечки, негоже моей жене ходить измазанной в муке.

Она бросила на меня затравленный взгляд и я невольно отступил.

– Но если впредь станешь более покладистой, – добавил уже не так уверенно, – и не выкинешь вновь какой-нибудь неприятный для меня сюрприз, решение своё я изменю.

– Поняла, – коротко кивнула она и поднялась, будто внезапно осмелев. – А теперь, прошу, можешь оставить меня одну? Хочу переодеться и прогуляться. Если, конечно, ты не собираешься повесить на дверь спальни замок.

Пытается прощупать, насколько может распоряжаться своим временем? Что ж.

– Не собираюсь, – заверил её я и действительно развернулся, чтобы уйти.

Но у дверей меня остановил её звонкий голос:

– Я не подарю тебе наследника! Ясно?

Не выдержав, глупец, я рассмеялся. И вопреки своему нежеланию пугать её, пообещал:

– Подаришь.

Глава 23

С братом прощалась я будто бы на всю жизнь. Удивительно, как после всего властелин позволил мне это... И пусть меня выпустили из замка, пусть даже позволили нарядиться в своё традиционное платье из молочно-белой плотной ткани и рукавами, с вырезом от плеча, крыльями спускающимися почти до самого подола, я каждую минуту ожидала, что прощание наше прервут. А то и хуже – что право решать судьбу меларий на территории Иисиды у меня отнимут и Этаро, чтобы наказать меня за яд, да и моё поведение, навредит моим близким.

Но нет, вот он, мой названный брат, стоит рядом, высокий, в прочных, но невесомых латах, будто собирается в бой, однако полностью невредимый. Смотрит на меня пристально своим острым взглядом, обнимает крепко, почти пылко, порывисто, и это несмотря на его природную сдержанность. А в светлых, распущенных волосах его, солнце зажигает пламя.

И шумит листва высоких развесистых деревьев. Так шумит, что если смотреть лишь на них, может на мгновение показаться, будто я дома, в лесу Сумеречного мира...

– Я вернусь за тобой, – прошептал мне на ухо, когда в очередной раз повисла у него на шее. – Жди весточки, слышишь? Кота отпускай гулять, не бойся, к тебе он вернётся. Главное встречай его всегда сама, поняла?

Я кивнула в ответ, пусть сердце и зашлось от тревоги, всё же передавать послания вот так опасно.

– Поняла.

И скулы мои заалели от стыда, когда выпалила против воли, не впопад и внезапно:

– Этаро не тронул меня.

Мой брат будто сделался каменным, пусть и заметила я в его стальном взгляде призрак облегчения и при этом недоверия.

– Мне всё равно, – проронил он, несмотря на это. – Я от слов своих в любом случае не отрекусь – возьму в жёны тебя, Хель, как только вернёшься домой.

– Я согласна, – прошептала, затаив дыхание. Будто клятву дала.

А ведь доля правды в этом есть – для меларий то не просто слова, не просто обещания.

Только вот...