- Лучше бы ты вернулась к отцу, - сказала еле слышно.

- Что ты говоришь? – мама не расслышала.

- Ничего, - хмыкнула. – Можно на этот раз я не буду за тебя радоваться?

- Ты невоспитанная и безразличная к близким, - опечалилась родственница.

- И кто у нас на этот раз? – решила перевести тему разговора в более спокойное русло. Безопасный окоп. Уйти от скользкой, как слизняк беседы.

- Джон Уокер, - назвала имя своего нового кавалера ма.

- Афроамериканец? – предположила.

- Нет, - с какой-то затаенной печалью пробормотала мама.

- Слава богу.

- Что-что? – матушка не расслышала моих последних слов.

- Ничего, - отмахнулась. – Тогда могла бы его не представлять. Сколько их было и сколько еще будет…

- Я просто беспокоюсь о своем женском здоровье.

- А нельзя было беспокоиться о нем с одним конкретным мужчиной, - это я проговорила шепотом, так тихо, чтобы навострившие ушки курочки не поняли, о чем речь. Вон как смотрят, чуть ли глаза из орбит не вылезают. Тоже мне, пекинесы.

- Это скучно, - прямо представила себе, как она морщится. – С каждым мужчиной я испытываю новые ощущения. Мы не молодеем, Викуся. В этой жизни надо попробовать все.

Ну-ну… все. Какие бредовые слова. По ним выходит, что и наркотики (даже самые тяжелые) надо спробнуть. И что в итоге? Ты сдохнешь раньше, чем успеешь «опробовать» все самые тяжелые вещества.

- В этой жизни надо делать все, - не согласилась с мамой, - чтобы прожить как можно дольше.

- И в кого ты у меня такая занудная? – возмутилась ма.

Вопрос. Вопрос, на который никто так и не дал мне пока ответа. Конечно, по документам у меня был отец. Но зная шальную жизнь родительницы, я стала сомневаться в этом лет с тринадцати. Черт, им мог оказаться кто угодно. Внешне я больше походила на мать. От отца (предположительно биологического) мне не досталось ничего, кроме отчества и фамилии. Ну и московской прописки. Мама была из глубинки и вцепилась в первого попавшегося мужчину, который мог обеспечить ее крышей над головой, мертвой хваткой. Заразным клещом, питбулем. Короче, долгих четырнадцать лет мои родители жили вместе. Потом матушка перестала скрываться и ушла в загул. Тогда я и узнала и про Сереж, и про Паш, и про Вась…

- Так, когда нам тебя ждать в гости?

«Никогда», - мысленно произнесла. Вслух же сказала:

- Никогда.

Да, черт побери, я сегодня не оригинальная. Говорю, что думаю, делаю, что хочу. Кажись, критические дни наступили на горло и на чувство самосохранения.

- Что-о-о?! – зашипела женщина, даровавшая мне жизнь.

- Я не могу. Понимаешь… - Уши коллег стали медленно расти. Тоже мне, стадо Дамбо. – Работой загрузили. Приходится раньше приходить и доделывать. – А вот после этих слов я искренне надеялась, что Дарья с Лидией тоже предпочтут побольше поработать. Чтобы, не дай бог, не оставлять меня с начальником в отделе наедине.

- Ты совсем забыла про себя, - послышалось раздраженное в трубке. – И про меня. Ушла в работу. А как же личная жизнь?

- К черту мне личная жизнь, - ни словом не стала лукавить. – У меня перед глазами было два примера этой чертовой личной жизни. Я бы даже сказала – семейной. И знаешь, что?

- Что? – в голосе родительницы прорезалось любопытство.

- Это все паршиво. И абсолютно мне не нужно.

- Но…

- Прости, ма, связь плоха… - не договорила, изображая помехи. – Ниче… не… слышу… Алло! Эй! Мам… Ал…

И отключила телефон.

- Жестокая ты, - подал голос Вовчик.

- Нет, - заговорила Дарья. – Она не жестокая, она невоспитанная.

Да-да-да, считайте меня именно такой. И вот незадача – мне плевать на то, что вы обо мне думаете. Когда-то, возможно, меня бы и задели подобные слова. Год назад я поняла, что меня это совершенно не волнует. Спасибо первоклассному психологу, на которого уходила часть моей зарплаты. И мама, чего уж там, помогала в первое время.

- Запомните это, - я тыкнула пальцем вверх, указывая на потолок. – И впредь не лезьте. А то я, будучи крайне невоспитанной и жестокой, как Терминатор из жидкого металла, буду крушить и ломать. А достанете, дойдет и до убийства.

Для пущей убедительности полагалось еще расхохотаться. Но… мне уже не семнадцать, чтобы заниматься подобной ерундой. Курочки и так вмиг присмирели, закудахтали что-то тихо-тихо про неуравновешенных истеричек и приступили к своим прямым обязанностям. А именно: терзание ногтей пилочкой, подведение глаз и выдирание бровей. И на что надеются? Что если Павел Ефимович не обратит на них свой мутный взор? Они могут попытать удачу с начальником из какого-нибудь другого отдела… Три раза «ха». Григория Борисовича, единственное, что волнует в последнее время – это радикулит. У Михаила Петровича, если Галка не обманывает, простатит и ему, тоже не до плотских утех. Борис Аркадьевич, поговаривают, переметнулся на голубую сторону добра. Федор Михайлович в столь преклонном возрасте, что диву даюсь, как он в свои девяносто два умудряется работать и держать в страхе весь отдел аналитиков. Но вот обычно, когда рубеж в восемьдесят позади, проблемы в интимной жизни возникают все чаще и чаще. Возможно, курочкам и не нужен секс с начальником, и их больше интересует его кошелек и состоятельность. Только тут никто миллионы не зарабатывает. Кроме генерального. А до него попробуй дотянуться.

У новенькой зазвонил рабочий телефон. Она медленно, словно нехотя, подняла трубку и так же медленно приложила оную к уху.

- Да, Павел Ефимович, - сухой голос. Будто не с ходячим Порнофильмом разговаривает, а со шкафом. – Да, я вхожу в курс дела, - произнеся это, она скосила взгляд в мою сторону.

Сделала вид, что усиленно работаю. Боковое зрение у меня было отличным, так что это я заметила тут же. Привыкла к косоглазию коллег.

- Да, сейчас зайду, - сказав это Галина положила трубку и, встав с места, направилась к кабинету босса.

- Мымра, - как только дверь за ней закрылась, выпалила Дарья.

- Мужика у меня увести хочет! – возмутилась Лидочка.

Я поправила на носу очки, фыркнула и продолжила работать. Не сказала бы, что мне было все равно, кто захаживает в кабинет босса… Очередных фавориток нового начальства надо знать в лицо. И да, это ни капельки не ревность. С какой стати мне ревновать этого… этого… тестостерона ходячего к каждой швабре? Мымре, стерве, курице, церберше… Список можно продолжать бесконечно.

Вышла новая сотрудница только минут через тридцать. И, само собой, заслужила убийственные взгляды трех снайперов. Прям так и вижу, как из глаз коллег вылетают пули. Картинка так четко проявилась перед моим внутренним взором, что я не смогла сдержать нервный смешок. Нет, определенно, надо отпроситься на завтра на первую половину дня и сбегать на собеседование. Работа в этом офисе сводит с ума.

- Галина, - процедила Лидочка, убирая в шкафчик пилочку, - а зачем вас Павел Ефимович вызывал?

- Затем, - равнодушно ответила ей женщина и уставилась в компьютер. Хм, а я начинаю ее уважать. У нас с ней так много общего. Очки, манера поведения, рвение в работе…

Нахмурилась. А с чего, собственно, она так на меня похожа, а?

Появилось подозрение, что Порнофильму просто нравятся женщины, смахивающие на синий чулок. Ну, или на серую мышку. Или на Пушкареву, уж если на то пошло. Галина была женщиной строгой. Костюм на ней был стильный. Весь вид портили очки и прическа. Во мне же недостатков было предостаточно. Их даже растянутым свитером и просторными штанами не скроешь.

Да, где-то глубоко в душе я понимала, что все эти комплексы следствие жестокого отношения супруга ко мне. Мать тоже никогда особо не волновалась, как я выгляжу, предпочитая больше времени тратить на себя любимую, чем на дочь, благодаря которой она смогла удержаться в столице.

Все это понимала, но это понимание заглушали комплексы. Если прибавить к недостаткам тела еще и следы от побоев, которые останутся со мной до конца жизни, то становится совсем паршиво.