Девочка поморщилась. Ее всегда и все считали слабым, болезненным ребенком, но она себя таковой не считала никогда, поэтому не задумываясь, без страха лезла на рожон, в гущу событий, да и просто туда, где нужно было испытать себя на прочность. Выходило не всегда удачно. И прочность порой подводила. Вот как сейчас.

Ариша хмуро посмотрела на громоздкую конструкцию, которая стала частью ее тела и уже порядком утомила. Ей надоело и сидеть в этом дурацком неповоротливом кресле, и чувствовать эти железки в ноге, а то, что она не может бегать и прыгать, как раньше, и вовсе страшно бесило… Это еще мягко сказано! Она даже просто пройтись по своей комнате не может. Ариша возмущенно фыркнула, словно в подтверждение своих мыслей. И тут же спохватилась: маму не надо расстраивать. Она и так постоянно из-за всего расстраивается.

– Заживает, – уверенно выдала Ариша, улыбнувшись и искренне надеясь, что так и будет в ближайшем будущем.

Вот уже месяц, как она буквально неразлучна с инвалидным креслом, и сидеть в нем ей предстояло еще столько же. А все из-за неудачного падения с самоката. Это Женька Беспалов подбил ее попробовать сделать то сальто с вывертом, взял «на слабо». И она повелась! Теперь вот «наслаждается» переломом ноги от бедра до ступни в нескольких местах, носит аппарат Илизарова и просиживает в инвалидном кресле.

Одна радость – папа-программист работал над новой компьютерной игрой, и Ариша с удовольствием ее тестировала.

Но дело застопорилось. Мифические герои добирались до заветных врат, а дальше – стоп. И что там их ждет, отец никак не мог определиться, почему-то никак не клеилось. «Пазл не складывается!» – то и дело ворчал он, сидя за компьютером.

В свои тринадцать лет Ариша обожала три вещи: читать мифы, кататься на скейте и помогать папе в создании компьютерных игр.

Мама же была терапевтом и предпочитала реальность всяким там мифическим мирам.

– Мам, а когда эту железяку с меня снимут? – Ариша указала вилкой на свои оковы.

– Это не железяка, а аппарат Илизарова. Когда время придет, тогда и снимут, – ответила мама в привычной ей манере: поучительно.

Она вообще всегда говорила прямо, открыто, понятно всем и каждому. А вот Ариша с папой любили метафоры и аллегории, за что нередко натыкались на мамин укоризненный взгляд и требование отвечать нормально.

– А когда время придет? – не отставала дочь.

– Травматолог решит. Ешь давай. – Это значило, что тема развитию не подлежит.

Ариша только сейчас поняла, как проголодалась. И принялась уплетать за обе щеки. Мама посмотрела на нее и улыбнулась.

– Проголодалась амазонка-то наша.

Папа хмыкнул.

– Еще бы! По лесам набегалась.

– А уроки ты сделала, амазонка? – спросила мама, снова напустив во взгляд строгости.

Ариша кивнула, уткнувшись носом в тарелку.

– Понятно, – продолжила мама, понаблюдав за дочерью пару секунд. – Значит, завтра я могу поприсутствовать на всех твоих онлайн-уроках?

– Ну ма-ам… – протянула Ариша жалобно.

– Гош, больше никаких игр! – повернулась мама к «создателю миров».

Папа ответил кивком, четко, по-военному. Но взгляд тоже старательно отводил. Ариша хмыкнула про себя. Эту папину привычку она хорошо знала: не хочет спорить, значит, есть шанс уговорить. Ариша поджала губы, чтобы не выдать улыбку. Когда-то давно папа был военным, майором, а теперь он программист, и это нравилось Арише больше, чем разъезды-переезды по военным городкам.

После ужина папа отвез дочь в ее комнату, сел напротив и спросил:

– Что тебе на завтра осталось выучить?

– Историю.

– О! Это же так интересно!

– Разве? Зачем вообще знать историю? – не понимала Ариша.

– История – это урок над ошибками для каждого следующего поколения, – пояснил папа с интонацией учителя.

– Получается, вот сижу, учу историю и работаю над чужими ошибками? – уточнила Ариша, дабы убедиться, правильно ли она поняла.

– Получается! – улыбнулся папа.

– Так себе занятие, – недовольно скривилась Ариша. – И зачем мне это нужно?

– Чтобы не повторить. Оно ж как? В жизни все ситуации схожи у всех поколений, у самых разных людей, у всех наций, у всех народов. А это значит, что происходящее с кем-то сейчас уже случалось когда-то с другими. Так что у людей есть шанс поступить правильно, если… – Папа сделал паузу, давая дочери закончить предложение. И она не оплошала.

– Если знать историю и последствия. Ясно, – закатила глаза Ариша.

– Умница. Любое знание приходит к нам из истории. Так что давай, изучай параграф.

Ариша задумалась над тем, что сказал папа.

– Пап, а как вы раньше жили без Интернета?

– Очень даже нормально.

– Ну да, как же! – засмеялась Ариша. – И что же вы, мальчишки, делали?

– О! Столько всего! Не то что вы сейчас!

– Ну это как раз понятно. Но что конкретно? – не поверила Ариша.

– Например, все лето мы проводили в деревне у бабушки.

– Но бабушки живут в городе! – заметила Ариша неточность.

– Это твои бабушки – городские, а мои были деревенскими.

– Ладно. Но что там, в деревне, интересного? – не стала спорить дочь, желая услышать продолжение рассказа.

– Всё! Речка, в которой мы купались и даже прыгали в нее с высоты «солдатиком»… – ответил папа и тут же пояснил, увидев вопросительный взгляд дочери: – Это когда вытягиваешь руки вдоль тела, прижимаешь их, сам весь вытягиваешься в струну, как солдат на плацу по стойке «смирно», и прыгаешь в воду.

– Сомнительное удовольствие, – засмеялась Ариша.

– Ну это точно лучше, чем пузом об воду, – хохотнул отец.

– А зачем так прыгать?

– Так само получается, когда хочешь нырнуть красиво головой вперед, как спортсмены по телевизору, но мастерства не хватает, и ты шлепаешься животом. Больно, жесть! – Папа даже скривился от боли, вспоминая свой опыт.

– Поняла. Лучше «солдатиком». А что еще?

– Мы катались на лошадях, носились по большим полям гороха, кукурузы, а еще подсолнухов. Помню, косогор с земляникой под ногами, колодцы с ключевой водой, родники.

– А кто это – мы? – уточнила Ариша.

– В деревню приезжали такие, как я, городские, но были мальчишки и девчонки, которые жили там с рождения. То есть местные, деревенские.

– Ясно!

– Была в моей деревне еще одна достопримечательность. Песчаный карьер, правда небольшой, но зато с разноцветным песком.

– Как это?! – ахнула Ариша. – Синий, красный и зеленый?

– Нет! – засмеялся папа. – Желтый, золотистый, темно-коричневый, красный, белый. Сверху он был сухой, а копнешь поглубже – влажный, и от этого податливый: лепи из него что захочется. Или можешь выкопать пещеру, спасаясь от палящего солнца. Но за это нас взрослые ругали.

– Почему?

– Потому что песок быстро высыхает и обваливается, так что рыть глубокую пещеру в песке и залазить в нее нельзя, опасно, может засыпать.

– Буду знать!

– А еще у нас были сады с яблоками, грушами, сливами. – продолжал папа, все больше погружаясь в свои воспоминания.

А воображение Ариши рисовало свою картину.

– Прямо на деревьях?

– Да! И мы лазали по ветвям не хуже обезьян, даже строили на них шалаши, не могли дождаться, когда созреют фрукты, и ели их зелеными. Помню, первой поспевала шпанка.

– Что это? – Арише нравилось, как папа рассказывает, захотелось в деревню, на дерево, и эту шпанку непонятную тоже страсть как захотелось попробовать.

– Это сорт вишни, самый ранний, сочный, розовый, кисло-сладкий. Морщишься, но ешь с аппетитом, потому что все равно вкусно, потому что с дерева сам сорвал вот только что самую настоящую ягоду. Еще у бабушки в саду была малина, много-много, и кусты такие высокие, что войдешь в них – и даже макушки не видно.

– А сейчас где этот дом? Почему мы туда не ездим?

Папа погрустнел.

– Дом продали, еще когда я мальчишкой был. Там давно другие люди живут.

– Я бы хотела поехать в деревню, – вздохнув, неожиданно для самой себя призналась Ариша.