А Аполлон Иванович задумался. Он анализировал сложившуюся ситуацию. Сегодня в институте у него тоже работала комиссия. Расследовался случай исчезновения экспериментального генномодифицированного экземпляра. В результате расследования выяснилось, что в клетке имелось отверстие, образованное путем обкусывания металла каким-либо режущим инструментом. Тотальный поиск экземпляра в помещениях института положительных результатов не дал. На основании вышеизложенного, комиссия сделала предположение, что существо преодолело все охранные зоны и выбралось за пределы института.
После рассказа жены Аполлон Иванович совсем загрустил. Институт Венеры Петровны находился от «УНИЧНАСа» на расстоянии не более пяти километров, и эта тварь могла туда добраться за пару часов. Если подтвердятся его подозрения, то в этот раз все руководство института сменят обязательно, а он как руководитель проекта может загреметь года на два на принудительное перевоспитание. Пока что эти два случая в разных институтах никак не связывали, но когда бумаги попадут наверх, органы смогут обнаружить подозрительное совпадение.
В очередной выходной погода выдалась прекрасная. В такие последние дни лета население старалось выбраться на природу подышать чистым предосенним воздухом. Погреться в лучах уже не жаркого солнца, с легкой грустью понимая, что месяца через полтора придет слякоть и промозглый ветер резко сократит прогулки на свежем воздухе.
В этот раз Аполлон Иванович с супругой прогуливался в ближайшем пригородном парке. Их беседа на отвлеченные темы как-то не клеилась. Все разговоры неизменно возвращались к происшествиям в институтах. В конце аллеи на лужайке играла ребятня лет шести-семи. Родители сидели рядом на складных стульчиках и созерцали чудесный пейзаж немного заброшенной части парка. В некошеной траве жужжали пчелы, собирая последний нектар с запоздалых цветов. Неожиданный визг мальчика разорвал идеалистическую картину. Родители бросились к кричащему, один из родителей пытался что-то растоптать в густой траве. Кричащего мальчика подняли на руки, его правая кисть руки висела на лоскутке кожи, кровь обильно текла из ужасной раны. Аполлон Иванович с супругой буквально через несколько секунд бросился на помощь, еще не понимая, что в таком случае может сделать. Кто-то вызвал скорую, кто-то неумело пытался перевязать кровоточащую рану. Пока отправляли раненого, Аполлон Иванович успел осмотреть место происшествия и расспросить одного из родителей, что он пытался растоптать в траве? По сбивчивому истеричному рассказу можно было понять только одно: какая-то «зараза», увертываясь, быстро уползла в густую траву.
Уже вечером за ужином Аполлон Иванович признался Венере Петровне, что имеет большое подозрение по поводу исчезнувшей у них вредной «каракатицы», предположив, что она погубила популяцию одноножек и, возможно, оторвала кисть ребенку. Этой ночью они оба долго разговаривали и не могли уснуть, понимая, что следующая неделя для них обоих будет весьма трудной. Их ожидания оправдались сполна. В понедельник в институтах появились представители Надзорного комитета. Все исследовательские работы были приостановлены. Директоров институтов допросили с применением психологических аппаратов. Аполлон Иванович после допросов был снабжен контрольной серьгой, которая означала, что он является подозреваемым по статье «разгильдяйство исследовательское», а Венера Петровна была вызвана в комитет для дачи показаний вследствие потакания разгильдяйству исследовательскому. Вечером у супругов настроения не было вообще, а заодно и погода испортилась — небо помрачнело, моросил мелкий, назойливый дождь. Вороны тихо сидели и мокли, не обращая внимания на уборщиков бытового мусора.
Супруги молча сидели в столовой и, конечно, вспомнили, что всего неделю тому назад Верховный Председатель в очередном обращении к народу клеймил разгильдяйство и безответственность. В конце обращения он предложил образовать общественную колонну по борьбе с этим возмутительным явлением. Появился новый звонкий лозунг: «Ударим по разгильдяйству». Уже на следующий день после обращения, стихийно, под руководством Надзорного комитета на местах образовались ячейки организации с коротким названием «УДАРАЗ», и «ударазцы» приступили к активному выявлению разгильдяев, где только удавалось их найти и выявить. Аполлон Иванович уже почти неделю был активным институтским «ударазцем». В сложившейся ситуации это обстоятельство его удручало чрезвычайно.
События развивались стремительно. По результатам расследования комитет решил, а точнее, как положено по инструкции, предложил составу смежного суда отправить директоров институтов на пенсию досрочно, без сохранения содержания. Сотрудники обоих институтов посчитали, что директорам сильно повезло — по составу проступка они могли получить наказание гораздо серьезнее. А вот Аполлону Ивановичу пришлось два года перевоспитываться в зоне исследовательских разгильдяев. Венере же Петровне, как жене перевоспитуемого, определили проживание на периферии в качестве завхоза на ферме разведения узкокрылых. В итоге комиссия комитета посчитала признать работу институтов положительной и путем их объединения создать «Центр противодействия и развития насекомых» с сокращенным названием «ЦЕНТРОПРОПРАЗ». Сотрудники результатом реорганизации остались довольны. По крайней мере, теперь уход с работы на местном жаргоне «слинять», можно было объяснить встречными местными командировками.
* * *
Зима в этом году выдалась какая-то невнятная, то выпадет снег, то растает. Народонаселение устало переодеваться с осени в зиму и наоборот. В дальних поселках и небольших городах произошли некоторые волнения с демонстрациями и лозунгами «Даешь зимнюю погоду». Правительство едва успевало направлять в отдаленные районы разъяснительные бригады, и только к концу декабря, в канун текущего года, ударил мороз. Волноваться народу стало холодновато, и недовольства как-то исчезли сами собой.
Аполлон Иванович на зоне перевоспитания, сокращенно «ЗП», находился уже почти четыре месяца. Он отпустил бороду и усы и выглядел не так элегантно, как в институте. Соперевоспитуемые называли его «Тараканом», с явным намеком на его институтскую деятельность и отпущенные на зоне усы. Его сотоварищи по спальному помещению практически все имели характерные имена, как правило, каким-то образом связанные с их деятельностью до попадания на зону. Здесь сосуществовали несколько «Кварков» различных цветов, химических элементов, были и экзотические «Квазары», и множество «Кластеров». Встречались и более приземленные имена от «Банщиков» с «Буфетчиками» до «Боссов» с «Референтами». При необходимости, чтобы отличаться друг от друга, к именам прибавляли дробные числа, где числитель означал отличие имени одного от другого, а знаменатель количество ходок в зону, по гражданским понятиям — количество решений суда. Руководство «ЗП» снисходительно относилось к этой системе наименований, имея свою нумерацию перевоспитуемых.
Сегодня с утра Аполлон Иванович с «Кварком сто, дробь два» осваивал новую лазерную пилу на выделенной делянке. Старые модели, весьма тяжелые да еще с пятидесятикилограммовыми экранами, руководство «ЗП» постепенно заменяло на более современные. Они оба неспешно выбрали средних размеров ствол, выставили визиры установки. «Кварк», недолго покряхтев, закрепил экран и таблички, предупреждающие об опасности. Оставалось нажать кнопку. В этот морозный, тихий день по делянке шлындал, как всегда без дела, «Референт тридцать три, дробь один», за которым закрепилось неприятнейшее свойство — «шуршать» руководству «ЗП» на перевоспитуемых. Это, так сказать, «шуршание», как правило, приводило перевоспитуемых к серьезным неприятностям. Заслышав мурлыканье «Референта» где-то впереди за стволом, Аполлон Иванович нажал кнопку. Луч лазера с шипением секунд за десять сделал косой разрез на стволе. Высокая ель с шумом рухнула на ближайший подлесок. Когда легкая снежная пыль рассеялась, Аполлон Иванович с напарником увидели невдалеке от рухнувшего ствола ошеломленного «Референта». Картина представилась удивительная. «Референт» стоял без движения с широко открытым ртом и выпученными глазами. Верхняя часть форменной шапки отсутствовала. На макушке, где должна была находиться шевелюра, виднелась обожженная, еще дымящаяся кожа. Все трое несколько секунд стояли в неподвижности от неожиданности увиденного.
