Одно дело, когда за мной подсматривали на пляже, любители вуайеристы, и я нарочно, как бы невзначай, принимала откровенные позы, давая им возможность насладиться созерцанием всех моих прелестей. Я и сама получала от этого дикое удовольствие. Но сейчас, когда я была одна, на этом пустынном острове и был ещё кто-то таинственный, который наблюдал за мной — я реально испугалась. Что он задумал…..
Я присела, спрятавшись за камень. Сердце колотилось в бешенном ритме. От волнения во рту у меня пересохло и я потянулась к фляге, закреплённой на раме велосипеда. Сделав несколько глотков колы, я почувствовала на языке странный привкус. Следом за этим я ощутила лёгкое головокружение и…. что было потом, я уже не помнила.
Когда я очнулась, то обнаружила себя лежащей на спине, на холодном плоском камне. Камень располагался немного под углом, и лежала я головой вверх. Голова и всё моё тело, включая ягодицы, находились на шершавой поверхности камня, а ноги, согнутые в коленях, свисали по его сторонам и стопами касались земли. Руки и ноги были разведены в стороны и привязаны к двум кустам, росшим с двух сторон от камня. Мой рот был плотно закупорен какой-то тряпкой и позвать на помощь я не могла. Да и кто бы меня здесь услышал… Я, распятая на этом камне, была полностью открыта и абсолютно беспомощна…
Не знаю, как долго я пролежала на камне. В ожидании неизвестности время тянулось очень долго. То ли от холода, то ли от страха, по телу пробегала крупная дрожь.
Сердце моё учащённо забилось, когда я услышала позади себя приближающиеся шаги. Потом справа от себя услышала, как на песок с шуршащим звуком что-то свалили.
Повернув голову, я увидела огромную охапку крапивы. Её стебли, мощные и стройные, только что срезанные, усыпанные сочной листвой, вызывали ощущение ужаса. Меня посетила страшная догадка…
Мой похититель стоял рядом с крапивой. Это был худощавый мужчина, лет шестидесяти, среднего роста в крупных очках, из-под которых на меня смотрели маленькие колючие глаза. Он был в плаще и сапогах, а на его руках были кожаные перчатки.
— Ну, что, очнулась сучка? — зло проговорил он, — я тебя отучу бегать, пиздой сверкать…
Я попыталась ответить, хотела попросить его пожалеть меня, отпустить… Но кроме мычащих звуков, ничего произнести не смогла.
Я поняла, что он видел меня тут уже неоднократно. Поняла, что он готовился к моему очередному появлению здесь, на острове. Господи, как я была неосторожна…
Мужчина взял в руки крапивный стебель и медленно поднёс его к моей груди. Я с ужасом наблюдала за приближением к моим соскам, ощетинившейся мелкими иголками, листвы.
Листья медленно легли на мою правую грудь… и через мгновение, я почувствовала нестерпимое жжение.
Он медленно стал двигать стебель крапивы вниз к животу… к писечке… провёл по внутренней стороне бедра. Вслед за движением крапивы, тянулся обжигающий след.
Потом, то же самое он проделал с левой стороной моего тела: левая грудка, живот, бедро…
И писечка… Она находилась на самом краю камня, и так-как ноги были разведены в стороны, и губки были распахнуты, то стебель продолжил свой путь, как раз между ними.
— А-ааа, — хотелось мне крикнуть во весь голос, но вместо этого смогла издать лишь глухой звук.
Он продолжал «ласкать» моё тело крапивой. Прижав у самого основания стебель крапивы к моей писечке, он пальцами другой руки, сомкнул мои губки, так, что стебель оказался зажатым между ними. Затем он с силой, пропустил через мою писечку весь стебель с листвой!
Моя нежная писечка взорвалась огнём!
— А-ааа! — мой истошный крик потонул в невнятном мычании…
Мучитель взял в руку пучок крапивы и стал прохаживаться им по всему телу. Слегка шевеля этим букетом, он проглаживал всё моё тело. Тысяча микро иголочек пронзали меня. Все эти уколы слились в один мощный болевой фон. Я уже не понимала, что у меня жжёт сильнее. Мои грудки, ножки, животик…. моя писечка — горели огнём.
Я мычала от боли, не в силах произнести не слова…
Садист взял в руки новый пучок крапивы и теперь уже начал с силой хлестать им по мне. Странные ощущения: боль наиболее сильно ощущалась именно в месте удара, но перемещаясь по телу, крапива всякий раз оставляла после себя в месте удара очаги боли, которые не утихали… И с каждым ударом таких очагов становилось всё больше. Вскоре всё моё тело превратилось в сплошную боль. Ручки, грудь, мои ножки до кончиков пальцев, мой живот — всё было покрыто крапивным ожогом.
Но постепенно, основной очаг боли, переместился на писечку — мой мучитель сосредоточился на пытке моей киски. Он хлестал её крапивой, хлестал изо всех сил. Брал всё новые стебли и продолжал стегать ими по моим нежным половым губкам, между губок.
Я извивалась от боли, лёжа на камне, но связанные ноги и руки, не давали возможности изменить как-то своё положение.
— Я тебе покажу, как голышом бегать, — со злостью проговорил мой садист. Ему почему-то казалось, что мне ещё не достаточно той порки, которую я получила.
Он переломил пополам в районе листвы очередной пучок крапивы и стал пытаться запихнуть его мне во влагалище. Моя горящая и раздувшаяся снаружи от крапивы писька, теперь стала гореть и внутри. Я продолжала только глухо мычать…
Садист продолжал запихивать в меня всё глубже и глубже пучок крапивы. Грубые, колючие стебли, казалось, раздирали всё внутри меня… Он стал трахать меня этим пучком, вынимая и вновь запихивая его в меня.
Вскоре, этого ему и этого показалось мало. Он стал срывать листья со стеблей и пропихивать их своими грубыми пальцами, внутрь моей письки. Всё новые и новые порции крапивных листьев исчезали во мне. Он срывал их со стеблей и пропихивал во влагалище. Я плакала от боли и беспомощности.
Не знаю, как долго это продолжалось, но крапива закончилась. Наступил перерыв в моих мучениях…
Мой мучитель ушёл за новой порцией крапивы. Я не могла терять время — нужно было попытаться освободиться. Кляп во рту пропитался моей слюной и стал более податлив. Раскрыв рот, что есть силы, я попыталась языком выпихнуть этот кусок ткани изо рта. Наконец, мне удалось избавиться от кляпа.
Правая рука была привязана к более тонкому кусту и во время моих истязаний, когда я извивалась на камне, дёргая за верёвки, узел переместился с основания ствола, к верхней ветке, тем самым обеспечивая правой руке, чуть большую степень свободы. Был шанс подтянуть правую руку ко рту.
Я изо всех сил пыталась согнуть в локте руку с одной стороны, а с другой, старалась дотянуться к узлу зубами. Наконец у меня получилось дотянуться ртом до верёвки и ослабить узел.
— Есть! — выкрикнула я, освободив правую руку. У меня появилась надежда на освобождение. Сердце бешено стучало, пытаясь вырваться из груди.
Трясущейся рукой, я торопилась развязать узел на левой руке.
— Да! — воскликнула я, когда у меня это получилось.
Освободив ноги, я вскочила и едва удержалась на ногах — от долгого положения с разведёнными ногами, мышцы свело. Но время терять было нельзя. Чтобы убежать с острова, нужно было идти через перешеек, по той же дороге, по которой я сюда добралась. Но в таком случае был риск столкнуться с моим мучителем. Оставался один выход — вплавь перебраться до другого берега. Я, не раздумывая, шагнула по направлению к воде.
Вода принесла облегчение моему истерзанному телу, зуд и жжение слегка утихли. Моя писечка, исхлёстанная крапивой, с удовольствием погрузилась в прохладу озера.
Я плыла к противоположному берегу, совершенно не раздумывая о том, как я доберусь до дома без одежды. Не думала о том, что на острове остался мой велосипед, довольно дорогой и как мне предстоит объяснять родителям его пропажу. Мне хотелось только одного — как можно скорее убежать с него и оказаться как можно дальше от моего мучителя.
Вскоре вода, казавшаяся мне вначале прохладной, стала казаться ледяной. Я, пытаясь согреться, постаралась ускориться. До берега было метров 200, но плавала я не очень хорошо и поэтому полоска песка приближалась очень медленно. Небо было такое тёмное и мрачное, что непонятно было, то ли это сумерки уже сгущались, то ли тучи нависли так низко. Того гляди, в любую минуту мог начаться дождь.
