Вскоре он снискал в Ракшаве прозвище Неопалимый и стал божеством для пожарных и горожан. Вокруг него начали возникать легенды и предания с немалой долей чудесного, судя по которым он вел свое происхождение от какой-то двуликой фигуры, сочетавшей в себе черты архангела Михаила и черта. В городе о нем ходили тысячи слухов, в которых причудливо переплетались страх и обожание. В настоящее время Чарноцкого повсеместно считали добрым чародеем, знающимся с миром таинственных сил. Каждое движение «Неопалимого» поражало и удивляло, каждый его жест приобретал особое значение.

Особенно изумляло людей то обстоятельство, что асбестовые свойства начальника, казалось, передавались и его одежде, которая тоже не обгорала во время пожара.

Сначала предполагали, что Чарноцкий надевает для работы одежду из специального огнеупорного материала, но вскоре убедились, что предположение было ошибочным. Ибо частенько случалось так, что этот необыкновенный начальник, поднятый ночной тревогой в зимнюю пору, поспешно накидывал первую попавшуюся пожарную шинель и выходил в ней из огня невредимым, как всегда.

Кто-то другой на его месте использовал бы свои необычайные способности в корыстных целях, как странствующий чудотворец или шарлатан, — но пану Антонию достаточно было славы и человеческого обожания. Разве что иногда, в дружеском кругу, среди своих коллег или хороших знакомых он позволял себе бескорыстные «эксперименты», повергая зрителей в восторг. Однажды, например, больше

- 336 -

четверти часа продержал на голой ладони большие куски раскаленного угля без малейших признаков боли; когда он после этого выбросил жар обратно в очаг, на его руке не было ни следа от ожогов.

Не меньшее удивление вызвало его искусство передавать свою огнеупорность другим. Ему было достаточно всего минуту подержать в ладонях чью-то руку, чтобы на некоторое время сделать ее хозяина нечувствительным к огню. Несколько местных врачей весьма заинтересовались им, предлагая провести пару «сеансов» за высокое вознаграждение. Чарноцкий с возмущением отверг тогда это предложение и на долгое время прекратил свои конфиденциальные «опыты».

Рассказывали о нем и другие, еще более удивительные истории. Несколько пожарных, которые служили под его руководством уже несколько лет, клялись всеми святыми, что Неопалимый умеет раздваиваться и троиться во время пожара; среди бушующего моря пламени они замечали его одновременно в нескольких наиболее опасных местах. Кшиштоф Случ, хорунжий пожарной команды, торжественно заверял, что под конец одного из пожаров он видел, как в глубине сохранившегося эркера виллы три фигуры пана Антония, похожие друг на друга, как близнецы, слились в одну, которая спокойно сошла по лестнице вниз.

Сколько в тех разговорах было правды, а сколько фантастического преувеличения — неведомо. Ясно лишь то, что Чарноцкий был человеком необыкновенным и словно созданным для борьбы с пагубной стихией.

Поэтому начальник, сознавая свою силу, боролся с огнем все яростнее, совершенствуя с каждым годом защитные средства, укрепляя сопротивляемость.

В конце концов эта борьба стала смыслом его жизни; не было дня, чтобы он не размышлял над все более действенными способами пожарной профилактики. И нынче, в этот жаркий июльский полдень, он просматривал последние заметки и упорядочивал материалы, собранные для своей работы о пожарах и мерах предосторожности против них.

- 337 -

Она представляла собой основательный труд в двух солидных томах, которые обобщали результаты его многолетних исследований.

И сейчас, попыхивая душистой кубинской сигарой, он формировал в уме наброски книги и выстраивал порядок разделов...

Докурил сигару, затушил окурок в пепельнице и, улыбаясь, встал с оттоманки.

— Ну, неплохо! — шепнул он, довольный результатами размышлений. — Все в порядке.

И, переодевшись, направился в любимую кофейню на партию шахмат...

Прошло несколько лет. Деятельность Антония Чарноцкого обрела мощь и размах. О нем говорили не только в Ракшаве. Слава Неопалимого ширилась все дальше и дальше. Люди приезжали из дальних краев, чтобы увидеть его и восхититься. Его книга о пожарах оказалась одной из самых читаемых, и не только среди пожарных, ибо в течение совсем короткого промежутка времени ее переиздали несколько раз.

Однако не все было столь уж безоблачно. Начальник пожарной охраны без устали лично принимал участие в противопожарных операциях, и за это время с ним произошло несколько несчастных случаев.

Во время огромного пожара древесных складов на Вителевке неожиданно обрушился пылающий брус, довольно сильно ранив его в правую лопатку; в двух других огненных «битвах» в результате обрушения потолка он получил повреждения ноги и плеча. Последний раз, в минувший рождественский пост он чуть не потерял правую руку: тяжелая железная балка, падая с потолка, задела его одним концом; несколькими миллиметрами ближе — и она вдребезги раздробила бы ему кость.

Сей доблестный муж относился к этим случаям с достойным удивления спокойствием.

— Огнем не могут мне ничего сделать, вот и сбрасывают балки, — говорил он, пренебрежительно улыбаясь.

- 338 -

Однако пожарные с тех пор внимательно следили за всеми его передвижениями, не позволяя ему забираться слишком далеко в огонь, особенно в такие места, где существовала угроза обрушения. Несмотря на это, подобные случаи начали повторяться с удивительным постоянством, и к тому же в таких ситуациях, когда их можно было менее всего ожидать. Присутствие начальника, казалось, приманивало духа разрушения: совершенно неожиданно вблизи него падали бревна, которых едва успел коснуться огонь, обваливались потолки, еще не тронутые пожаром, сыпались обломки величиной с пушечные ядра; порой невесть откуда на то место где стоял Чарноцкий, падали большие тяжелые камни.

Пан Антоний лишь слегка улыбался в усы и продолжал спокойно попыхивать сигарой. Однако пожарные, глядя исподлобья, осторожно отходили в сторону. Соседство с ним становилось опасным.

Были и другие случаи, о которых никто не знал, поскольку они происходили в собственной квартире начальника.

Началось с того, что во всем доме с какого-то времени стал ощущаться сильный чад и вонь паленого; будто где-то по углам тлело старое тряпье. Ужасный смрад невидимыми волнами гулял по коридорам, тяжелыми испарениями пробирался в комнаты, кислой вонью зависал под потолком. В конце концов им пропиталась вся утварь, провоняли костюмы, белье и постель. Вентиляция и проветривание ничем не помогали; хотя двери и окна почти целый день были открыты при восемнадцатиградусном морозе на улице, отвратительный запах не отступал. Несмотря на безумные сквозняки и холод, во всем доме невыносимо воняло. Все поиски, направленные на открытие причин смрада, окончились ничем: они оказались совершенно бесполезными.

Когда наконец по прошествии месяца атмосфера в квартире снова стала сносной, настал черед другого, еще более опасного феномена: по всему дому распространился угар. Первые несколько дней еще можно было спихнуть вину на нерадивость слуг, которые, возможно, по забывчивости преждевременно закрывали печные заслонки, — однако потом,

- 339 -

когда, несмотря на применение всех мер предосторожности, в воздухе все равно чувствовалась удушливая вонь угольного ангидрида, пришлось искать причину в другом месте. Не слишком помогла и смена топлива; хотя Чарноцкий приказал с тех пор топить печи дровами и запретил вообще закрывать отдушины, несколько домочадцев сильно угорели в течение ночи, а сам он встал утром с ужасной головной болью и тошнотой. Дошло до того, что ему пришлось перебраться к знакомым, не имея возможности ночевать в собственном доме.

Через несколько недель угар прекратился; пан Антоний облегченно вздохнул и вернулся домой.

Поначалу он не сориентировался в природе явлений, которые так назойливо посещали его дом, однако со временем начал присматриваться к их генезису и понял замысел: его хотели запугать и заставить прекратить борьбу.