Вы знаете, — продолжал Такэда, — что успехи японской экономики до некоторой степени можно объяснить особым пониманием нами принципов конфуцианской философии, в частности, смелости и верности. Такое понимание философии и культуры обусловило наш, японский тип рационалистического мышления, в отличие от христианско-протестантского, который называют ещё машинным типом мышления, хотя, справедливости ради, следовало бы признать, что все типы нашего земного мышления, включая мышление научное, сильно грешат машинностью. Предвижу напоминание господина Фусэ о том, что некоторые учёные склонны сравнивать нас, людей, с заранее запрограммированными и телеуправляемыми роботами, но так мы сразу отдалимся от основной темы и впадём в бесплодную, подчеркиваю лично для вас, Фусэ-сан, а главное, тупиковую дискуссию.
Конфуцианство впервые пришло в Японию ещё в шестом веке, считая от Рождества Христова, и уже тогда наметилось различие между китайским его толкованием, носившим характер созерцательности, индивидуализма и гуманизма, и японским. Китайское конфуцианство предписывало человеку проявлять величайшую терпимость ко всему, что его окружает. Человек должен смиренно приспосабливаться к обстоятельствам и явлениям жизни. Япония, в отличие от Китая, испытывала психологическое, политическое, а временами и откровенно военное, силовое давление соседствующей огромной китайской империи и страдала от него.
Чтобы выстоять, Японии потребовалось преодолеть возникший национальный комплекс неполноценности, сплотить нацию и быть всегда готовой к отражению возможной китайской агрессии. И оттого конфуцианскими ценностями в нашей стране исконно почитаются верность долгу, строгая иерархичность общества и всех его слоёв, строжайшее подчинение и приверженность национальной традиции. Развитие капитализма по западному образцу в Японии началось после крушения сёгуната Токугава и революции Муцухито-Мэйдзи с шестидесятых годов девятнадцатого века. Заслуга тогдашней интеллигенции, воспитанной в традициях японского конфуцианства, заключается в том, что перед угрозой западного порабощения, как это произошло с Китаем, а ещё раньше с Индией, она вновь смогла сплотить страну и в итоге сумела создать сильное и работоспособное правительство. Так было выполнено первое из условий существования капитализма западного образца: всего за двадцать лет создано сильное государство, объединившее нацию. Япония не стала ничьей колонией. Но выбор был невелик. Чтобы позволить стране оставаться самой собой, надо было развиваться, вступить в длительное и трудное соперничество с ведущими державами.
Однако в тогдашней Японии не было в наличии второго условия для осуществления западной модели капитализма — демократического общества. Если сильное государство начало через правительство проводить глубокие реформы, то есть ввело рациональное законодательство и жёстко обеспечило неукоснительное его соблюдение через дисциплинированный военный, управленческий и юридический аппарат, а в правительство одновременно вошли родовитые самураи — хранители культурной традиции — и молодые выпускники первого японского университета — носители передовых знаний, — то вместо демократического общества в целях своего развития Японии пришлось создать другой тип производственной системы. И этим ещё тогда обогатить мировую типологию моделей капитализма. Капитализм западного образца основан на конкуренции, на выживании сильнейшего. Он возник на базе протестантской, или пуританской модели христианства, в отличие от католицизма способствовавшей постановке и решению задачи переустройства окружающего мира на рациональных началах. Ведь один и тот же высокий Источник — Библию — католики и пуритане толкуют по-разному. Католики поддерживают существование двойственности, резкое различие между церковнослужителями и мирянами. Пуритане же все обязаны вести единый образ жизни, угодный Богу: не отказ от мирского и не вознесение над ним в своем аскетизме, а только добросовестное исполнение абсолютно всеми своих обязанностей перед Богом. Они считали, что хорошая жизнь сама собой не приходит и, чтобы её добиться, потрудиться придется обязательно всем.
Вот вам, господа, — Такэда, польщённый вниманием к своей довольно протяжённой и взволнованной речи, торжествующе сверкнул линзами очков, — религиозная причина разницы в уровнях экономического развития протестантских и католических стран того времени, скажем, Англии, в которой и возник капитализм, и надолго отставшей Италии, хотя и протестантские и католические страны — те и другие, разумеется, христианские.
В преимущественно шинтоистской и буддистской Японии тогда ещё не было развитого христианства, заметно повлиять на население оно не могло. Не преобладает над другими конфессиями оно в Японии и сегодня.
А тогда, в девятнадцатом веке, эффективность капиталистического производства стимулировалась провозглашёнными японским правительством общими целями нации, достаточно быстро выработанной и безотлагательно доведённой до всех слоёв населения страны национальной идеей. Поэтому нам не потребовались повышение платёжеспособности населения и демократизация общества.
Производство основывалось в Японии на конфуцианских ценностях. В отличие от христианства, в котором перед Богом все равны, конфуцианство укрепляет иерархическое построение общества, предписывает разделение обязанностей, проповедует групповую этику. Вы знаете, что у этого процесса выявилась и оборотная сторона: развившаяся милитаризация общества и отсутствие природных ресурсов толкнули тогдашнюю Японию на участие во Второй Мировой войне. Но и это печальное обстоятельство только лишний раз доказывает, что цели общества, в том числе экономические, а также средства, включая политические, для их достижения, базируются, прежде всего, на культуре общества. Значит, и на религии. Этим, мы полагаем, отличаются подходы различных человеческих сообществ к стоящим перед ними задачам, разнится отношение к самой своей жизни индивидуумов, принадлежащих к различным нациям и к различным этносам.
Отсюда возникает особенно важный вопрос, который мы теперь осознали и можем верно сформулировать: для жизни в какой культурной и религиозно-философской среде мы с вами должны готовить господина Густова? На каком базисе будет основываться его сознание?
Получается, что для восстановления сознания господина Густова в его нормальном виде мы неминуемо должны дать господину Густову знания не только специальные, естественнонаучные, но и гораздо более широкие: по религии, философии, космологии, космогонии, истории, культуре. И, вероятно, столько, сколько он пожелает или окажется в состоянии взять. Поэтому, по моему мнению, мы не вправе заранее назначать объём знаний, который ему потребуется. Это покажет будущее.
Такэда поклонился. Немедленно поднялась перед телекамерой связи госпожа Одо:
— Благодарю вас, Такэда-сан. Мы согласны с вами. Под развитым человеческим сознанием обязательно должно быть широкое и фундаментальное образование. Вопрос — какое из великих множеств? Позволю себе привести высказывание, автора которого, к сожалению, не помню: «Знание обитает в головах, наполненных мыслями других людей, мудрость — в умах, внимательных к своим собственным». Воспользовавшись ситуацией неполной утраты сознания нашим пациентом, мы решаемся восстановить в его сознании систему знаний — в качестве начала формирования его нового сознания. Образование, как известно, лучше взрастает на культурном подслое. Культура подвержена, на первый взгляд, малозаметным, в сравнении с экономикой, изменениям, более протяжённым во времени. Но именно культура — основа сознания. А сумма знаний, вероятно, и составляет культуру.
Что касается образования, пусть сегодняшние наши знания несовершенны. По-моему, плохая теория всё же лучше, чем пустая клеточка в голове без никакой теории, без никакого знания. Даже плохая теория уже формирует взаимосвязи, эти своеобразные каналы взаимодействий различных сфер, и тренирует человека в их использовании и организации собственного сознания. А завтра можно заменить плохую теорию лучшей. Ведь только совершенному развиваться, вроде бы, уже и не надо, и некуда. Однако же, несовершенная личность — вовсе не плохая личность, лично я оцениваю несовершенное как потенциально способное к дальнейшему развитию. Почему бы нет? И разве нет?
