Я знаю: в тех же Соединённых Штатах заказчик нанимает только одного архитектора и у него принимает построенный дом, не имеет больше дела ни с кем — почему сразу не принять разумный и работоспособный закон?!
Работал на себя вечерами, снял в Городе комнатку за четыре с половиной тысячи, к сыну приезжал дважды в месяц. Проанализировал применяемые у нас строительные технологии и пару десятков зарубежных, включая австрийские, финские, германские, американские, канадские, шведские, местные, и разработал более приемлемую и экономичную для наших климатических условий собственную технологию, для малоэтажного строительства. Моя оказалась ниже по себестоимости от двух с половиной до четырёх раз. Что это означает? Можно снизить цену на новое, благоустроенное жильё! Сделать его доступным. Если у меня будет работать трезвая семейная пара, то, возвращая до половины зарплаты, она сможет рассчитаться за построенный ей под ключ дом за три года, а если будет строить из моих конструкций сама, то и раньше. Оставшаяся у неё половина денег оказывается даже больше обычной в нашем регионе среднемесячной зарплаты этой пары, так что бедствовать семья не будет. Может работать и на земельном участке, получать свой урожай. Через пять лет работы у меня она вправе выкупить и земельный участок. Инвестор получит двенадцать процентов годовых. Прав был Генри Форд, когда платил своим рабочим высокую заработную плату, чтобы они первыми могли покупать его автомобили.
Я разработал бизнес-планы на серийную постройку моих домов и организацию на базе леспромхозов, загибающихся в таёжной глубинке, цехов соответствующей мощности по выпуску деталей моих строительных конструкций, чтобы не возить за сотни километров в Город бревно-кругляк. Так ведь привозят кругляк, а потом не знают, куда девать опилки и стружку. Вывозят отходы за город, вываливают и потихоньку сжигают, платят мзду пожарникам и Природнадзору. Для переработки деревоотходов, например, на топливные гранулы надо арендовать дорогие площади у простаивающих в городах заводов и закупать прессовое оборудование, целыми линиями. У меня всё должно перерабатываться на месте, без отходов, стопроцентно, и с обязательным лесовозобновлением на местах рубок. Ни у кого язык не повернулся упрекнуть меня в неразумности предложения!
Юристы подтвердили соответствие моего проекта стройки действующему законодательству от первого колышка в землю до сдачи под ключ и всего расчёта за жилой комплекс и земельный участок. Получил положительные заключения архитектурной академии, где мне предложили за хорошие деньги защитить кандидатскую диссертацию по моей технологии, от головной конторы по строительным конструкциям и фундаментам, от теплотехников, от лесников, охраны природы и регионального министерства строительства, мне предложил собрать эти заключения заместитель министра. Я всё оплатил и собрал, представил ему, вызвал даже его удивление, что слишком уж быстро прокрутился. Обычно согласования занимают около года, а мне уж очень хотелось поскорее начать работать. Он же и утвердил положительное заключение министерства, за что получил крупную нахлобучку от своего шефа. За что? За то, что я вызвал раздражение собственников могущественных компаний, которые при поддержке министерства ведут строительство обыкновенного, но неоправданно дорогого многоквартирного жилья, и лживо представляют его в качестве элитного. Когда министр распределяет бюджетную финансовую помощь своим друзьям, у министерства не проехать из-за дорогих иномарок, приёмная и весь коридор перед ней заставлены букетами цветов и разномастными упаковками с импортными подарками, народные артисты и звёзды шоу-бизнеса обзавидуются. Пришлось дать статью об отличительных особенностях настоящего элитного жилья, которую журнал опубликовал вопреки устному мнению главного архитектора региона о вредности подобного анализа, чтобы не будоражить общественное мнение, не вызывать в народе зависть небогатых.
Дядя пришёл в бешенство и мне крупно выговорил. Он не кричал, а сказал спокойным ровным голосом, что я лезу не в своё дело. Что он согласен с мнением министра строительства, что таких, как я, ничего не понимающих в существе текущего момента, настырных, въедливых, надо гнать в три шеи, и я из его приёмной уволился. Истратил без малого треть миллиона из личных средств, почти по сотне тысяч рублей в месяц, но не добился ничего. Многие, пытаясь начать собственное дело, вынуждены тратить на заключения и согласования ещё больше, и с тем же отрицательным результатом. Вместо поддержки от власти Города и Края, которая нужна только сама себе, но не на пользу государству и стране.
Да, а когда в новой резиденции губернатора проводили выставку, посвящённую новым строительным технологиям, меня с моим рекламным стендом, только подготовка которого обошлась мне в тридцать тысяч рублей, губернатор, сам бывший строитель, с главным архитектором обошли далеко стороной, а потом вместе с московскими инвесторами посмеялись над моими, как они выразились, «хотелками». Оказалось, что так называемые «инвесторы» тоже искали, где бы и чего ещё можно урвать, затем продать или перепродать.
Иван удивился моему возвращению из Города ни с чем. Но такой уж у меня мой первый блин на гражданке получился, вышел комом. Раздразнил, разозлил чиновную богадельню.
А потом, через недельку, прилетел на вертолёте сам Гурьян Александрович и, как ни в чём не бывало, предложил мне за счёт долгов региональному бюджету восстановить леспромхоз за триста километров отсюда. Это за хребтом, дороги через который из нашего посёлка нет. Если добираться через Город, туда, а потом снова в нашу сторону, но в другую долину, получается чуть не тысяча километров. И люди из леспромхоза разбежались. Хотя денег дядя пообещал минимально, в пять раз меньше, чем надо, даже без строительства через хребет дороги. «Если не обманет и даст», сразу подумал я. С дорогой транспортное плечо от места предстоящих работ до Города сокращается примерно до четырёхсот пятидесяти километров, такой у нас сибирский размах. Дядя пояснил, что деньги я получу, если продам две тысячи мотоциклетных оппозитных двигателей по сорок две лошадиные силы со склада отделения потребительской кооперации, из них погашу долги этого разваленного региональной властью отделения, а восемьдесят процентов остатка вырученной суммы передам тому, кого дядя укажет. Дядя напросился и в соавторы, о моей кандидатской диссертации он в архитектурной академии узнал, ему доложили, и попытался со мной договориться.
«У тебя три варианта ответа», сказал дядя, «да, нет, я подумаю». Я ответил, как битый старый бюрократ, что отвечу послезавтра. И он улетел, а я пошёл снова к Ивану. Что в итоге?
— В итоге, — подключился Иван Кириллович, — восемьсот двигателей уже развозят по сёлам, где есть ещё у людей советские мотоциклы «Днепр» и «Урал», движки износились, на новые мотоциклы денег у деревенского народа обычно нет. Большую часть двигателей мы используем на малых катерах-дощаниках, собранных из простых просмолённых досок. На крупных прудах и озёрах, где нет быстрого течения, будут воссозданы рыболовецкие артели. Мини-судоверфи для постройки катеров и рыбопереработку на местах тоже готовят мои люди. Никакого мозгового штурма, чистый бизнес. Встанут рыбацкие артели на ноги, пусть покупают катера стеклопластиковые, какие угодно, хоть с водомётами, хоть золотые и с крыльями. А пока по Сеньке и шапка. Быстрее с нами рассчитаются, своё мы берём не задранной до небес ценой, а скоростью финансовых оборотов. Но рыбка-то на рынок уже поплывёт, наша сибирская рыбка!
Региональные строители обиделись за свою дешёвую кормушку. Им и в головы не пришло, что могут иметь в десять и двадцать раз больше, если немного подумают и сойдут с вконец затоптанной колеи. Пустим ещё и стройку из самых дешёвых Борисовых усадебных домов. Министр отчитается за ввод нового жилья, сам губернатор орден получит, если образумится и уймёт аппетиты. Восьмидесяти процентов ни губернатору, ни его дружкам не будет, воевать он не посмеет, тоже под Богом и Москвой ходит. Что людьми знающими сказано про три этапа любой стройки? Сначала шумиха-неразбериха, потом наказание невиновных и награждение непричастных. Увидим, оправдается ли.
