К Полине подошёл Иван Кириллович, поздоровался и взял её под руку. Вместе они стали наблюдать за двумя приближающимися внедорожниками. Иван почувствовал, что Полину сотрясает дрожь. Прижал к себе плотнее её руку: «Ну, ну, спокойнее, Линка, не трясись, здесь ведь не Африка». Машины остановились, подъехав к Борису. Из первой выбрался Джеймс Миддлуотер, подошёл и обнял Бориса. Джеймс начал седеть по вискам и подстригся очень коротко. Его дочери Элис в ярко-красной лыжной куртке и жене Диане в лёгком расстёгнутом дорожном пыльнике дверь предупредительно открыл блондинистый водитель.
Полина с изумлением, а Иван с усмешкой увидели книксен Дианы перед Борисом:
— Your imperial Highness (Ваше императорское высочество)…
Полина и Иван переглянулись, Иван улыбался. С ещё большим удивлением Полина встретила появление из второй машины, с ассирийцем, темноволосым личным водителем самого Ивана, долговязого сутуловатого мужчины азиатской наружности, который принял на руки и поставил на газон одного за другим двух крохотных карапузиков не старше лет полутора в одинаковых альпийских курточках и шапочках. Мальчик выглядел европейцем, девочка — азиаткой. Потом мужчина помог выйти высокой худощавой даме в сером демисезонном пальто-реглане, нейлоне, облекающем стройные, прямые ноги, чёрных туфлях на шпильках и трёхъярусной лисьей шапке-ротонде.
— Что за азиатское семейство? Кто это? — Недоумевающая Полина задала вопрос Ивану, продолжающему с улыбкой следить за происходящим. — Они к Борису? Или к тебе, Ваня?
Дама в импозантной ротонде, тоже азиатка, издали улыбнулась Ивану и Полине, остановилась и повернулась к Борису.
— Это приехали к Борису его японская жена, — негромко сказал Полине Иван, — и их дети. Для Бориса это сюрприз, Лина. Только вчера их крестил в истинном Иордане, Босфоре, у подножия горы Бейкоз, японский православный священник отец Николай. Сейчас он в самолёте на пути из Ататюрка в Стамбуле обратно в Токио, в аэропорт Нарита. Её имя в крещении Аглая, отчество она выбрала византийское — Георгиевна, у детишек истинно императорские имена, Константин и София…
Обескураженный Борис переводил взгляд от Акико к Фусэ и вновь к Акико, веря и не веря своим глазам. Семейство Миддлуотеров тоже заинтересованно наблюдало за неожиданной для Бориса встречей. Фусэ поклонился Борису и произнёс по-английски:
— Your imperial Highness…
Борис поклонился Фусэ в ответ, не находя слов.
— Ты рад? — У Акико заметно дрожали губы и жгло в глазах, она готова была осесть, но держалась изо всех сил. — Мы приехали. Я привезла наших с тобой двойняшек.
Борис без стеснения опустился перед Акико на колени и обнял её ноги. Акико выпрямилась и замерла, мучительно откинув голову, не мигая и не видя перед собой белого света.
— Пойдём здороваться и знакомиться, — сказал Полине Иван Кириллович. — И сразу ко мне, Изольда прислугу загоняла со своими эстонскими закусками и колбасками и сама с ног сбилась. И малышей надо срочно положить отдыхать. Наверное, устали: самолёт, вертолёт. А там и Серёжка из школьной мастерской вернётся…
Рыжий, но персиковый Хакер убедился, что новые приехавшие люди ущерба его владениям не причинили, развернулся и скрылся в малиннике по своим неотложным кошачьим делам.
Предлагая занять места за столом в своём доме, чтобы не обеспокоить возможным шумом уложенных у брата под надзором няни малышей, предусмотрительный Иван Кириллович сказал, что обед чисто домашний, безалкогольный, узким семейным кругом.
Собравшиеся повернулись к красному углу, где теплилась лампада у рядочка почти неприметных иконок. Старший Августов попросил Господа благословить трапезу и осенил застолье широким крестным знамением. Все обитатели нового Ноева ковчега дружно перекрестились под «Аминь», произнесённый хором, но, без привычки друг к другу, несколько не дружно, вразнобой.
— Пусть каждый из собравшихся, — предложил Иван, — сообщит о себе в двух словах, кто он и что он, чтобы всем всё стало друг о друге ясно. С самой младшей, и по солнышку.
— Я Элис, — по-русски сказала американская девочка, — мне уже будет десять лет, не давно, к зимой. Это приехал мой фэмили, мама и папа, я дружит с Серёжа и буду здесь жить очень далеко в Сибирь. Учусь один или два год, потом смотрим, как делаем дальше. По-русски мне имя Алиса, потом крестили Элизабет.
— Елисавет, — поправил дочку Джеймс, — как русская императрица.
— Yes, — не смутилась Элис, — по-русски Елисавет.
Диана посмотрела над головой Элис на мужа:
— Please, darling…
Себя и семью представил по-русски Миддлуотер, хотя и несколько сумбурно:
— Я Джеймс, меня на самом верху настоятельно попросили уйти в отставку в звании уже генерал-майора авиации. Согласился и ушёл. Мне не захотелось предстать перед комиссией из невежественных зубоскалов и мозгоблудов, которые обвинят меня во всём, что кому-то в голову придёт, от расизма и женоненавистничества до государственной измены.
Теперь я служу в бизнесе отца. Он решил, что на какое-то время, возможно, надолго, мне с семьёй лучше перебраться к вам, в Россию. Зная о способностях некоторых из здесь присутствующих видеть людей насквозь, скажу откровенно: отец пожелал мне научиться самому отвечать за мою семью, отнеситесь с пониманием к тому, что я крепко думаю сейчас над его словами, и помогите мне здесь обживаться. Отец держит жёсткую осаду в условиях глобального кризиса и постепенно переформатирует свой бизнес. Такие люди, как отец, не дают государству окончательно погубить утопающую в раздорах страну. Он ожидает моей поддержки отсюда, но в одиночку мне не справиться.
Рядовым американцам давно подменили бога. Вместо иконы с ликом Божиим дана бумажка, с которой за всем бдит недремлющее око. Ещё моё поколение наизусть знало десять американских заповедей, что провозглашены вместо данных в Новом Завете Христовых:
— Уплати налоги.
— Не мешай уличному движению.
— Будь политкорректен.
— Улыбайся.
— Ходи, как все, в свою церковь.
— Делай деньги, будь лидером!
— Стриги вовремя газон.
— Твои проблемы есть, кому решить (Уплати!). Психоаналитику, юристу, маркету, везде.
— Уважай Америку.
— В остальном делай, что хочешь.
Не сказано — трудись на благо себе и всем. Это бы ещё полбеды, потому что трудиться всё равно приходилось, чтобы жить. Но беда пришла, когда провозгласили новую заповедь: «Наслаждайся! Работать за тебя и на тебя будет весь остальной мир. На тебе деньги, иди и покупай!» Идеология сладостного безделья, far niente, придуманного когда-то итальянцами и возведённого кредитодавцами в ранг закона, испортила простых трудолюбивых американцев. Безумие поразило и тех в мире, кто поверил во всесилие американского долларового нарисованного бога, стоит лишь взять пачку с изображениями его ока в руки.
О делах поговорим потом, тесным мужским кругом. Здесь, в России, я хочу построить свой дом, обязательно церковь. Мы крестились в православие ещё в Штатах, настоял отец, мать согласилась, потому что эта вера греческая, и ей импонирует. Пока не привыкли к новым именам в крещении, Георгий и Мария. Мы с Дайаной позавчера на Босфоре стали крёстными отцом и матерью Акико и малышам. Подготовились заранее, крестили в павильоне на воде. Мы, как видите, тоже ждём ребёнка. Вроде, снова девочка. Или мальчик, не ясно… Мы против ультразвуковых исследований, потому что ребёнку это очень не нравится. Будем рады, кого Бог даст. Весь прошлый месяц мы, в ожидании Акико, провели в Стамбуле, причём, с обоюдной пользой и возрастающим интересом в свободное время к фантастически интересным музеям. Я занимался своими делами. В Дайане пробудился подспудно дремавший историк, она набирала в Стамбуле материалы по теме, которую определила сама и ею увлеклась: «Древняя Русь — фема Византийской империи». В самом деле, славяне, скифы, сарматы, готы, половцы, ромеи, и вдруг ранняя Русь — не только Киевская Русь, но и византийская фема. Непонятно, как это произошло. Сумасшедше интересно! Дайана воссоздаёт истинную историю. Но не станем преждевременно забегать далеко вперёд, спокойно дождёмся научных результатов Дайаны. Благодарю за внимание. Айвен?
