Глаза Моута странно округлились. Их водянистый цвет налился неожиданной синевой. Губы вытянулись в узкую злую полоску.
– Послушайте, мистер Моут, у нас с вами какой-то странный разговор получается. Отвлечённый, на общие темы. Причём тут я и мои резонаторы сдвига?
Гарри и сам понял, что напрасно теряет время и всё же нашёл в себе силы загадочно улыбнуться.
– Всему своё время, сэр. Но вот что я вам скажу. Возможно, в недалёком будущем ваше имя золотыми буквами впишут в историю нашей обновлённой страны. Но давайте пока вернёмся в реалии нашего непростого времени. Итак, мы ждём от вас чуда. Вы должны создать действующий образец резонатора сдвига. И чем скорее вы это сделаете, тем скорее увидите свою семью…
Второй день заточения Пфафф провёл в глубоком раздумье. Что он мог противопоставить этим негодяям? Прощаясь с ним, Моут вызвал в кабинет Милвза и снова недвусмысленно намекнул – с его семьёй будет всё в порядке до тех пор, пока он будет сотрудничать с корпорацией. На третий день, Генри потребовал принести ему компьютер или ноутбук, бумагу и ручки разных цветов. Работа закипела. Через несколько дней Стив Милвз принёс профессору выкладки существенно уточняющие габариты будущего устройства и его деталей. В частности от него потребовали, чтобы резонатор собирался из отдельных блоков. Причём их размеры не должны были превышать одного метра в ширину и трёх в длину.
Но Пфафф уже устал удивляться этим капризам. Метр на три, значит метр на три. Блоки, значит блоки. Хотя в своих мечтах он уже рисовал такую картину: «Мичиган», мощнейшая американская ракета выводит на орбиту целый агрегат резонатора размером с пятиэтажный дом. Теперь в том положении, в котором он оказался, ему было безразлично для чего заданы именно такие размеры. Он, забывая порой толком поесть, до глубокой ночи корпел перед компьютером, подбирая оптимальные схемы, обводы и материал для своего детища. Ещё через неделю этого каторжного труда почерневший от постоянного недосыпа, похудевший и обросший щетиной, Генри забарабанил в дверь.
– Эй, Милвз, чёрт бы тебя побрал! Где ты там?
Был уже второй час ночи и когда Стив открыл дверь его лицо было похоже на морду рассерженного бульдога.
– Ну вы даёте, док! Ночь на дворе. Ложитесь спать, а утром всё решим.
– Я и так слишком задержался у вас. Зовите Моута или я… сожгу чертежи к чёртовой матери!
Амбал погладил вдруг вспотевшую лысину. Его так и подмывало дать под зад этому хлюпику, но тут на его запястье заверещал браслет. На миниатюрном экранчике появилось напряжённое лицо шефа.
– Стив, проводи его ко мне.
Пфафф поднял глаза и только сейчас заметил чуть выше двери глазок видеокамеры спрятавшейся между двух репродукций картин. Он протянул рулон чертежей в сторону видеокамеры и тут же из браслета Стива донеслось.
– Чертежи, разумеется, принесите ко мне.
Похоже, Моут всё время следил за узником, и спать не ложился. Он придирчиво до трёх часов ночи изучал каждый чертёж, каждую схему и комментарии к ним. После чего задумчиво произнёс.
– Вроде бы всё верно. Но это только полдела, Генри. Людям, которые стоят за мной, нужны не бумажки, а готовая вещь, способная выполнять полезную работу.
– Послушайте, но это же нечестно! Вы сказали разработать чертежи, я их сделал. Дальше дело за техническим персоналом…
– Вот что, профессор, я вам скажу.
Лицо Моута вытянулось. Острый нос загнулся к верхней губе. Глаза превратились в узкие амбразуры.
– Пока эта хрень, – он кивнул на ворох чертежей, – не будет воплощена в металле и опробована в натуре, вашу работу нельзя считать завершённой. В конце концов, любой дурак может нарисовать за пару дней такую же кипу бумажек. А мне важен конечный результат.
– Но мне-то что сейчас делать?
Моут снова блеснул своими алмазными коронками.
– Пока отдыхайте. И приведите себя в порядок. Вы же сами на себя не похожи. Нельзя так опускаться, Генри.
Он вызвал лысого амбала и уже вдогонку сказал.
Я скоро сведу вас ещё с одним нашим сотрудником, профессором Янгом. Нужно будет как-то увязать работу вашего агрегата с его АМС.
Отдых Генри Пфаффа продлился только два дня. На третий, неулыбчивый в последнее время Стив Милвз, проводил его в кабинет шефа.. Моут молча, показал вошедшему на второй стул, появившийся здесь накануне его прихода. На другом стуле сидел Джимми Янг. Это был уже довольно немолодой человек. Его волосы изрядно выбелила седина. Мясистые щёки, толстые влажные губы и слегка выпученные глаза не делали его красавцем, но Пфафф знал, правда, больше заочно, что его старший коллега был довольно известным учёным-атомщиком. Его атомные министанции вовсю применялись в то же космонавтики уже лет десять, не меньше.
Янг церемонно привстал со стула подавая руку вошедшему.
– Полагаю, вы были уже знакомы до этой встречи?
Моут вопросительно посмотрел сначала на Пфаффа, затем на Янга. Генри лишь дёрнул плечами и неохотно взял с подноса предложенный кофе. Янг же не преминул ответить.
– Не имел чести быть знакомым лично, но о последней разработке, резонаторах сдвига, наслышан. Довольно интересная штука, знаете ли.
В его глухом и лишь с виду высокомерном тоне не было ни живинки. Так, например, говорят о знакомом родственнике умершем лет сто назад.
– Руководству корпорации эта новинка тоже приглянулась. Теперь ваша общая задача заставить работать резонаторы от переносных АМС, при этом добиться совмещения их параметров, определить оптимальную мощность источника питания, предусмотреть возможность использования резонаторов в некотором удалении от миниреакторов.
– Послушайте, Моут, – Генри умышленно опустил слово «мистер», давая понять, как он относится к этому негодяю, – чем конкретно занимается ваша корпорация? Кто её возглавляет? Может вы втягиваете нас с профессором Янгом в преступную авантюру и при этом не раскрываете свои карты.
Глаза Моута моментально превратились в колючие щёлки, а нос снова сделал попытку воткнуться в верхнюю губу.
– Опять вы ерепенитесь, Генри. Я уже говорил и вам и уважаемому Янгу, что наша корпорация готовит операцию по спасению человечества. К сожалению, большего я сказать не могу. Придёт время, и вы всё узнаете. Сейчас ненужная и вредная информация будет только мешать вашей уже совместной работе. Что же касается вашего второго вопроса, Генри, то отвечу так. Корпорацию возглавляют самые влиятельные люди Старого и Нового Света и, прежде всего нашей страны. Поверьте, это самые уважаемые и влиятельные люди нашего мира. Больше я ничего не могу к этому добавить. Работайте, господа, работайте. Ваши родные поди, давно уже заждались вас, так что торопитесь, торопитесь.
Янга и Пфаффа перевели в трёхкомнатный номер этажём выше. Третья комната их узилища была пуста. Но Генри был почему-то уверен, что пустовать она будет недолго. Пока Джимми вздыхая и бурча, мостился на своей заправленной кровати, Пфафф решил посмотреть в окно, чтобы хоть примерно определиться, где они находятся. В прежней комнате окно было заложено кирпичами. Но и здесь его ждало глубокое разочарование. Со стороны комнаты были натянуты обыкновенные пластиковые жалюзи. А вот под ними было бронированное зеркальное стекло, так что он по-прежнему даже приблизительно не знал, где он сейчас находился. Он развернулся в сторону комнаты Янга.
– А вас чем шантажировали, Джимми?
При этом Генри уже знал, где располагались камеры видеонаблюдения в их новом жилище, но ему было всё равно, что подумают о нём Моут или Милвз.
– Да, наверное, тем же, что и вас. Детьми. У меня ведь двое внуков. Мальчиков. Эти мерзавцы, – он покосился на входную дверь и понизил голос до шёпота, – сказали, что будут каждый день присылать по кусочку от каждого из моих внуков, если я не стану сотрудничать с ними.
– Господи, Америка, Америка, куда ты катишься?
Пфафф не снимая обуви, повалился на кровать.
