Как было сказано в одной забытой танке…

Принцессу Кицуне

Нельзя убить коварною рукой

Протянет руку враг

Но тьма ее укроет

Осколком яшмовым бесследно пропадет

Глава 4

Что было интересно в этом мире, так это то, что времена года менялись не по времени, а по местности. Только что по берегам были летние пейзажи, как вдруг их сменяла Золотая осень, как раз на фоне осеннего пейзажа небольшая пиратская флотилия из трех драккаров, попыталась взять на абордаж странный и мирный на вид корабль (мы заранее заметили речную засаду и я придал «Челну» вид триремы, с палубой кишащей гполуобнаженными красотками. Мои разноцветные Кицуне (все мои девушки, кроме Заславы рыжей по жизни, стали красить волосы в разные оттенки рыжего и красного, и ходить в доспехах), упросили меня побыть Анками Пулеметчицами (пришлось потом придумать соответствующую легенду) и лихо расстреляли пиратов из спарок, размолотив в финале и остатки их лодочек, как выразился Пахомыч).

«Челн» держал курс на «Пчелиную слободу», это была первая точка нашего анабазиса… в этом городе была столица медового княжества, а короче, главная столица местных пчеловодов. Тут проводились ежегодные Медовые и Восковые ярмарки и была в этом княжестве одна большая затыка… Местные мастера меда подразделялись на кланы Бортников и Пчеловодов, и эти кланы естественно враждовали и ни одна ярмарка традиционно не обходилась без драки. Поселения бортников были на лесных опушках, в окрестностях которых они разоряли гнезда диких пчел, пасеки же пчеловодов на пчелиных фермах окруженных цветочными полями и фруктовыми садами уставленными ульями. И «Пчелиная слобода» естественно кишела пчелами, которые, как не странно не кусали пропавших медом и воском пчеловодов, но радостно жалили приезжих и самым востребованным товаром на пристанях «Пчелиной слободы» были «Пчельники», так назывались шляпы с сеткой. Нам пчелы не грозили, так как Аглая снабдила нас оберегами/, от которых пчелы шарахались, как черт от ладана. На экране Центрального поста высветилась точка нахождения Меча Святогора, она находилась в одном из лесов бортников.

Наш «Челн» подошел к пристани под видом средней купеческой ладьи, товар у нас был и из трофеев и из своих запасов, так что на берег сошел молодой купец в костюме а ля Садко, с парой приказчиков, парой служанок и десятком охраны. Мы купили лошадей с телегами, оплатили в порту купецкую пошлину, получили ярлыки на торговлю и тронулись в дорогу. Путь наш проходил мимо Ратушной площади, на которой как раз готовилась казнь импозантного мужчины, в принципе это было типа гражданской казни, но с применением кнута. Как нам рассказал словоохотливый стражник (за серебряную монету), наказанию подвергался приезжий гере студент, за шулерство в кости. Ему присудили десять ударов кнутом, но вот он их может и не пережить, ибо проигравший ему купец проплатил палачу за «усиленный кнут», а это смерть, дело там не в проигрыше, а в молодой жене купца с которой студент неосторожно замутил. Сам студент был симпатичным мужчиной в расцвете лет, судя по всему из вечных студентов, кстати стражник его знал, ибо они были земляками из торгового городка рядом с лесом куда мы держали путь. А местное законодательство было своеобразным… за шулерство полагалось десять ударов кнутом и год каторги, либо штраф двести золотых, причем стороннее лицо оплатившее штраф за подсудимого, получало его практически в рабство на два года, или же до погашения долга. Я попросил стражника, подкрепив просьбу еще одной монетой, сообщить суду, что я выкупаю подсудимого. Через некоторое время, я стал беднее на двести двадцать золотых, взамен чего получил официальный документ, согласно которого гере Кнут Ольсен поступал ко мне в полное услужение на двадцать четыре месяца, причем за неисполнение контракта его ожидала смертная казнь через повешение. По этому поводу на него был одет ошейник, снять который мог только хозяин или чиновник ратуши. Да, забавные тут законы.

Кнут действительно был из вечных студентов, хотя уже давно не посещал свою Альма Матер и мотался по городам и весям играя в кости и соблазняя чужих жен. Узнав, что нам надо в его родной город, он несколько загрустил ибо по ряду причин не хотел там появляться, но когда узнал, что нам надо попасть в Черный лес, загрустил теще больше. Он был интересным собеседником и много чего рассказал про свой Коннунгат. Оказывается, с бортничеством уже давно бы покончили, но коннугам было выгодно такое расслоение общества, они были третейскими судьями в спорах между общинами и таким образом держали палец на пульсе. А вот Черный лес несколько выделялся из общей картины… там властвовали Черные бортники, которые не жаловали ни друзей, ни врагов. Они допускали к себе только сборщиков налогов и избранных купцов, но учитывая, что мед у них был самый лучший, а налоги они платили исправно, коннунг, смотрел на их индивидуализм сквозь пальцы. И была у этих бортников еще одна особенность… все они были чернокожими. И тут мы подъехали к броду через не очень узкую, но мелкую реку, но дальше начались некие проблемы… с той стороны реки нарисовалась самая натуральная латная конница. Кнут выругался отнюдь не по гуманитарному и сказал, что это отряд барона Фалька, известного разбойника из соседнего княжества, который ходил в набеги к соседям, грабил купеческие караваны и всегда удачно, а свидетелей он не оставлял. Была пара выживших, но до суда они не дожили, ибо у барона-разбойника, с агентурой было все нормально. Кнут стал молиться, впрочем попробовав перед этим, как выходит из ножен выданный ему накануне отъезда палаш. Разбойники явно собирались переправляться, причем они недвусмысленно поигрывали мечам и выкрикивали в нашу сторону угрозы и скабрезности. Я отдал соответствующий ситуации приказ, моя дружина вместе с примкнувшей к ней рыжей Лисой, выехала цепью на берег, мы синхронно подняли левые руки и по мерзавцам ударили снопы бесшумных молний, прошло не больше трех минут, и с бандой барона было покончено, самого барона Фалька, оставленного в живых по моему приказу, я по быстрому допросил и выяснил, что на нас его навела портовая агентура разбойников. Мои девицы, когда ходили по рынку, с презрением отвергли предложения местных ювелиров, ибо у них в шкатулках, были вещицы гораздо круче, из сокровищницы Святогора, и по рынку пошел слух, что заезжий купец торгует драгоценностями и везет их какому-то богатому клиенту. А потом разбойничий барон, обведя взглядом поле битвы, рухнул на колени и стал простить прощения у Великого Вотана за свою глупость. И сразу же упал на траву без чувств наш студент.

Я разрешил ребятам покопаться в обозе разбойников, так себе кстати обоз, всего три фургона, кстати с обычными пейзанами на облучках где был только один интересный трофей… чернокожий бортник связанный по рукам и ногам. Когда мы его освободили и объяснили, что он волен идти куда угодно, но мы были бы ему признательны, если он познакомит нас со своими вождями, он низко мне поклонился и обещал познакомит своих спасителей со своим народом, а узнав, что ни фургоны и лошади разбойников нам не нужны, он попросил разрешения их забрать, на что я благосклонно кивнул. Наш новый друг Жуж, малость побил возчиков, причем одного зарезал, приказал им собрать неповрежденное оружие и неразбежавшихся лошадей, а сам подобрав себе доспех из трофеев и подойдя ко мне, еще раз поклонился и спросив нужен ли Светлому Князю атаман разбойников и получив отрицательный ответ, сказал что готов к поездке и просит князя и его благородных спутников следовать за собой, и походя, смахнув барону, так и стоявшему на коленях с потухшим взором голову, направился к фургонам

Глава 5