Я в итоге отстала.

Подруженьки этого не заметили. Ушли вперед, повернули в коридор, как раз тот, где располагается страшная-ужасная аудитория, в котором нам предстоит сдавать экзамен. А вот Пашка мои попытки оттянуть неприятный момент встречи с аудиторией просек почему-то. Остановился, дожидаясь меня:

– Что такое?

– Я не сдам, – заявила со всей обреченностью.

– Сдашь. Если готовилась.

– Я очень плохо готовилась.

И это снова была никакая не гипербола. Несколько прослушанных текстов, унылое листание рабочей тетради и чтение собственных эссе, которые тут же выветривались из головы вместе с душным воздухом через форточку, никак нельзя назвать хорошей подготовкой.

– Пока будем возле кабинета стоять, можно что-нибудь повторить.

– Без понятия, что нужно повторять.

– Тогда не повторяй. Не засоряй мысли.

Я покосилась на Пашу с легким осуждением и вздохнула.

– Все равно не буду заходить до последнего.

И я вновь двинулась за подружками, чувствуя, как трясутся у меня руки. И ноги. Меня в принципе потряхивало.

Полина и Оля вошли в кабинет вместе с первой волной. А еще три десятка несчастных студентов остались в коридоре, ждать, когда же выпадет шанс войти в пыточную. И в самом деле что-то повторяли. Что можно повторять перед экзаменом по английскому? Алфавит? Формы неправильных глаголов? Как вообще можно повторять язык? Да простят меня филологи!..

Томиться, впрочем, пришлось не так уж долго. Однокурсники выходили из аудитории один за другим. И отнюдь не все хвастались положительными оценками. От этого становилось только страшнее. Здравый разум советовал прекратить издевательство над нервной системой и войти наконец в кабинет. Но тело отказывалось приблизиться к аудитории даже на пару сантиметров.

Полина ушла. Сдала на отлично (я и не сомневалась).

Оля появилась чуть позже. Ей поставили четверку, и это возмутило ее необыкновенно. Возмущение, справедливости ради, было вполне обоснованное – Оля английский учила чуть ли не с младенчества и в шестнадцать лет даже месяц прожила в Лондоне. Время от времени она подсказывала иностранцам дорогу и весьма часто читала книги на английском. А тут такое.

– И я бы сходила на повышение, – заметила Оля. – Но! Я же улетаю послезавтра.

Но возмущение иссякло. И Оля ушла готовиться к полету.

Спустя три с лишним часа после начала экзамена нас, наружных, осталось двое. Я и Пашка. А к выходу из аудитории близился очередной студент. Тот, которого предстоит заменить кого-нибудь из нас.

Мы переглянулись. И Пашка спросил:

– Идешь?

Я нахмурилась, заправила за ухо кудрявую прядь. Попыталась пошутить:

– Пропускаешь? Ладно…

Студент аудиторию покинул. Ну, как студент… Это был Игорь, невероятно талантливый, но еще больше ленивый. Он к экзаменам готовился не больше двух часов непосредственно перед ними и при этом ни разу не получал ничего ниже четверки (а четверкам возмущался активнее моей Оли). Однако в этот раз все было по-другому. Игорь посмотрел на меня круглыми-круглыми глазами, выдохнул: “Ника, это!..” – и добавил слово, которое не пропустит скованная нормами этики пресса.

Вдохновило невероятно.

Но пути назад уже нет. Потому что позади Пашка. Будет слишком смешно, если я вдруг возьму, развернусь и убегу. Очень несолидно. С таким человеком стыдно будет сидеть за одним столом.

И я уже перешагнула! почти! сжимая в руках зачетку – у нас, в отличие от всех прошлых годов, зачетки были в твердом переплете, а не в мягком, по ним чудесно стучать даже короткими ногтями, очень нервный звук получается…

И заведующая кафедры английских языков уже смотрела на меня из-за самого пафосного стола аудитории, загроможденного зачетками, точно погибшими солдатами. Терпеть ее не могу, заведующую, то есть, а не аудиторию, она меня когда-то не в ту группу отправила – не для начинающих идиотов, а для людей, которые что-то знают…

Но Паша меня окликнул.

– Ника?

Захотел и в моих глазах ужас увидеть?

– Да? Что такое?

– Если я выйду раньше, я подожду тебя. Здесь.

– Мне тоже ждать тебя? Если выйду раньше.

– Как хочешь.

И он сделал самый беспечный вид, чересчур явственно давая понять, что ему, в общем-то, все равно, какое решение я приму в итоге.

Я качнула плечами – понятия не имею, что это значит – и все-таки вошла внутрь.

А там все закрутилось и завертелось – как обычно. Самое типичное ощущение для всех тех ситуаций, в которых ты чувствуешь себя будто бы не на своем месте. Сидишь в аудитории – время тянется, сердце подрагивает, – а через неделю все это превращается в дурной сон. И вот ты уже сама не веришь в то, как смело доказывала преподу, что конкретно эту фразу вычитала в конкретно этом учебнике (а потом выясняется, что дурная головушка сама ее сочинила).

Но, в общем-то, все прошло на удивление гладко. Воодушевленно даже. То ли потому, что я выспалась, так как рано легла (а мне ведь еще в школе один бывший мой человек говорил, что перед экзаменом главное – выспаться). То ли потому, что за четыре часа в коридоре весь мой страх меня покинул: пропитал стены, паутинками повис на люстрах и спрятался в щелях окон паучками, которые эти паутинки сплели – а у нас один из самых древних университетов в городе, так что окна тут все еще деревянные кое-где и щелей в них достаточно. Мерзнем постоянно.

Но я и холода сейчас не чувствовала.

Нас запугивают, что вот в конце третьего-то курса будет страшный-непобедимый экзамен длиной чуть ли не в месяц и с принимающими, которые примчатся в наш институт едва ли не из Капитолия. А сейчас так, ерунда. Тренировочка. Укус обиженного природой комара перед схваткой со стаей голодных крокодилов.

Так что мы просто вытягивали билетики с двумя темами.

И мне повезло.

Справедливости ради, кто только этим утром удачи мне не пожелал. Помогло, что ли?.. Обычно такие пожелания не действуют – вдруг их каждый раз попросту оказывается недостаточно? Может, просто нужно набрать достаточное количество пожеланий, чтобы из фоновых помех получилось что-то дельное?

Одна тема была по журналистике. Из тех, по которым мы эссе когда-то писали. А я вчера перечитывала. Мне повезло, что тема была едва ли не самой первой, эссе по ней перечитать мне сил хватило, да и термины там использовались несложные, часто встречающиеся.

А вторая тема была из жизни. Мне выпало рассказать про семью. А про свою семью я в самом деле люблю поговорить. Особенно про братца…

Принимала у меня очень милая старушка – по ощущением, половину из сказанного мной тихим неуверенным голосом она не слышала, так что к концу ответа уверенности в голосе прибавилось (в отличие от громкости – повышать громкость попросту я не умею). Что-то у меня даже спросили. Что-то я даже поняла. А на все остальное ответ был стандартным – «сказать однозначно нельзя». Вот, чему меня научили в институте.

Принимающая сказала, что держусь я вполне неплохо. И даже книжки посоветовала – одну для расширения словарного запаса, другую – подтянуть грамматику. Названия я записала (причем одно – с ошибкой, мне на это любезно указали). Листочек с ними теперь где-то в рюкзаке лежат, скомканный. Когда буду наводить чистоту, выкину…

Но «чего-то ей все же не хватило» – так что вместо «отлично» поставили мне «хорошо». Какая жалость.

(Конечно, никакой! я сдала!!!)

Спускалась со своего места, знатно подергиваясь. Мне осталось лишь пересдать «концепции», и я буду свободна! Лето и для меня наконец начнется! В любом случае начнется, даже если не пересдам – вторые пересдачи, по словам старшекурсников, всегда на осень назначают.

Роспись в зачетке оставляла сама заведующая кафедры – у англичан традиция такая. А подпись у нее пафосная, длинная, она ее выводит полторы минуты.

Вывела.

(Странное слово – мне сразу брат вспоминается с его вечными разговорами через наушники, где он кому-то доказывает, что нужно просто вывести формулу. Всегда у меня терпение заканчивается, стоит ему произнести это его любимое «просто», даже если оно не ко мне относится).