Литмир - Электронная Библиотека

11.04.2022

Утро. Как обычно все начинается с построения на завтрак. Командир мечется между палаток: вечно кого-то не хватает. Пока ищет одних, исчезают другие. Ни с первого, ни со второго раза построить не получается. Да.. Сложно ему придется. Но я понимаю, что там это все аукнется каждому из нас.

Дальше по плану полигон. Получили оружие, броню, каску. В общем, выдвинулись по полной боевой. До стрельбища километров пять по ухабам и пыльной дороге. Сегодня необычно припекает. Я бы сказал – жара. Шли не быстро, но и этого многим было достаточно, возраст у большинства ближе к пятидесяти, а то и старше. На каком-то азарте только немногочисленная молодежь. Дали по две пачки патронов. Мужики, зная, что я не стрелял, скинулись еще на два рожка. Вышли на рубеж: три мишени, по десять секунд на каждую. Первую мишень не увидел, вторую даже не пытался искать. Начал стрелять: куда, для меня было не столь важно. Просто стрелял, выпустил все четыре. Куда? А не куда, выпустил и все.

Я сел на траву, в голове стоял гул от автоматных очередей. Мыслей нет, я пребывал в легком шоке. Естественно, о каких-то результатах говорить не приходится. Как-то так прошло мое стрелковое обучение, впрочем, как и у всех.

Со стрельб в лагерь вернулись к обеду. Нас уже ждал полковник. Расставили шесть минометных расчетов. Уже пытались что-то понимать, у кого-то это получалось с трудом. В расчетах виден разлад, каждый пытается показать свою значимость. Спорят между собой, возникают мелкие конфликты. Расчеты укомплектованы не полностью.

Стараюсь запомнить максимум, что-то записываю. Мой командир расчета и наводчик без перерыва о чем-то спорят. Я стараюсь не лезть. А разобраться во всем сам. Но понимаю, что наш расчет к выполнению боевых задач не готов. Из шести минометных расчетов готов один, но и там есть проблемы.

На этом день как бы и закончился. Два дня оставалось до выезда. Неготовность личного состава меня беспокоила все больше.

12.04.2022

Утро началось как обычно. Кстати строиться стали быстрее. Из того, что собрали сегодня, будем пытаться стрелять. На стрельбище едем в камазах, конечно, новых, только несколько десятков лет простоявших в ангарах, ну это в лучшем случае. Ночные стрельбы запланированы тоже на сегодня, времени уже нет.

Шесть расчетов настраивают орудия. Кто-то суетится, кто-то курит в стороне. Командир «СОБ» Витя-Купол пытается организовать порядок действий бойцов, но сам что-то делает неправильно и получает замечание от полковника. Полковник в шоке от нашей организации и от командиров в целом.

На полигоне появился человек в гражданской одежде, подошел к полковнику. Они вместе наблюдали за действиями боевых расчетов. Смотрели, обсуждая нашу готовность, точнее ее отсутствие. Его сослуживец смеется: «Мы учились пять лет! А эту бригаду «Махновцев» хотят научить за несколько дней.» Да, я бы тоже улыбнулся, но исходя из разговора между офицерами, было все намного серьезнее, чем я мог даже предположить. Полковник желает нам всем удачи.

«Я сделал все, что мог, и передал вам максимум информации за эти дни,» – в глазах читалось непонимание происходящего, точнее он понимал, что посылает многих из нас на смерть, желает нам всем вернуться, но конечно, это сделают не все.

Поступила команда: «К орудию!» И мы продолжили практическое обучение. Было дано направление предполагаемого противника, и мы стали разворачивать минометы. Настраивались долго, хотя это должно происходить в считанные минуты. Шесть расчетов по четыре человека, взаимодействия внутри расчетов нет. Между собой все спорят, каждый показывает свое я.

Первый и второй расчеты более-менее отстрелялись. Били по ржавому автобусу на расстоянии километров в двух от нашей позиции. Но с первого раза, конечно, никто не попал.

У нас в расчете разлад начинается с командира. Часто не могут поделить с наводчиком прицел, спорят. К стрельбе и ее точности отношение безразличное. Слаженности в нашем расчете нет. Я понимаю, что мы не готовы к выполнению задачи, даже простой. На сегодняшних стрельбах выделили по пять мин на каждый расчет. Из пяти выстрелов четыре до цели не долетели. Мина вылетала свиньей – это когда снаряд вылетает кувырком. Пятая мина улетела и не взорвалась. Мы так и не поняли, куда. Вот и отстреляли – что это было, я так и не понял.

Обед должны были привезти на полигон, но естественно, никто заявку не подавал. Приняли решение выдвинуться в расположение лагеря пешком. В полной боевой двинули в лагерь. К обеду солнце уже здорово припекает, жара. Шли километров пять по полям. Я шел и пытался отвлекать себя на что-то далекое от войны. Завтра уже выезд, мы не готовы. Воевать с оружием 1938-го года – это из ряда «отряда самоубийц». Вымотанные и пропитанные собственным потом прибыли как раз к обеду. Кормить нас не стали, так как все увезли на полигон. Очередная некомпетентность наших командиров.

До вечера находились в лагере. С началом темноты погода резко поменялась. Навалились тучи с пронзительно прохладным ветерком. После начала дождя и сумерек мы выдвинулись на ночные стрельбы. В этот раз поехали обкатывать полученные камазы. К позициям приехали уже мокрые и замерзшие. Открытое поле, укрыться негде, дождь заканчиваться и не собирался. Ветер дул всегда в лицо, куда бы я не повернулся. Земля превратилась в глину, липкой массой налипая на берцы. Наши занятия по огневой подготовке больше были похожи на борьбу со стихией.

Через пару часов ожидания нам привезли по паре световых мин. В нашем расчете одна не сработала, впрочем, меня это не удивило. Наш командир расчета увяз в грязи и упал лицом в лужу. Перевернувшись на спину, стал размазывать под собой глину, но подняться самостоятельно так и не смог. Он выглядел жалким и беспомощным. Мы подошли с бойцом и помогли ему подняться. Сейчас-то ладно, думал я, а как же быть в бою, кто поможет? В общем, команда собиралась у нас так себе, создавалось впечатление, что в добровольцы брали любого, кто мог хотя бы ходить.

Часам к десяти вечера вымотаны были все. Из ящиков, в которых привезли боеприпасы, соорудили костер. Мелкий дождь еще добавлял немного романтики в этот вечер. В общем, мало было добровольно принять решение быть воином, защитником совей земли. Не каждому суждено было вынести таких условий. А это еще не война…

Нас построил полковник и под свет фонариков, всматриваясь в наши лица, пожелал нам удачи. Он внимательно смотрел в глаза каждому из нас, говоря слова, так скажем, напутствия. После его непродолжительной речи у меня осталось впечатление, что он попрощался с нами навсегда. На этом и закончилось наше боевое слаживание. Мокрые и голодные мы погрузились в камазы и тронулись в лагерь.

Через час я лежал на нарах и пытался уснуть. Меня еще долго потряхивало, не мог согреться. Подводя итоги, я понимал: группа необученных бойцов выдвигается выполнять нереальные для них задачи. Я пытался не думать об этом и отвлекался, вспоминая прошедшие дни.

Хотел бы отметить пару моментов, что встретились и остались в памяти.

Первый – это, конечно, случай, я бы сказал, с пожилым человеком. Неприметный, в очках, но пока, конечно, явно не обратил на себя внимание. В какой-то из дней, что я был в лагере, он потерял сознание и стал биться в судорогах. Это все произошло как-то быстро. После того, как он пришел в себя, все как-то расступились, и он стал никому не нужен. Щуплый мужичок сидел весь бледный, ему явно нужно было на свежий воздух. В общем, я взялся ему помочь: прихватил его под руку и вывел за палатку. Прибежал Витя-командир, следом врач, приводили бойца в чувство уже втроем. Врач оказался здравый и вынес вердикт: не годен. Меня попросили за ним приглядеть, что я и делал до обеда следующего дня. Щуплый мужичок предпенсионного возраста оказался преподавателем в институте с Севастополя. Его отправляли домой, но он упорно хотел остаться. Твердил, что не может уехать, пока не убьет хоть одного бандеровца. Говорил о маленьких зарплатах и об отсутствии средств на обратную дорогу. Зачем приехал этот воин: давить гниду или заработать – сказать сложно. Хотя те, кто приезжал заработать, увидев вооружение и условия, пишут об отказе и возвращаются домой.

4
{"b":"889139","o":1}