Как только нижний край оранжевого солнца коснулся моря, девушка встрепенулась, как по сигналу. Она медленно поднялась на ноги, провела обеими руками по волосам, откидывая их со лба, и целеустремленно, равномерно пошла навстречу солнцу и отдаленной пенящейся кромке воды, находившейся за милю от нее. К тому моменту, когда она могла приблизиться к отступившему морю, спустились бы уже лиловые сумерки; естественно было предположить, что это последний день ее отдыха и, вероятно, последнее купание.
Но Джеймс Бонд думал иначе. Он покинул свое укрытие, сбежал вниз по лестнице к песку и быстро зашагал вслед за ней. Двое в плащах, там, сзади Бонда, за прогулочной аллеей, казалось, тоже думали иначе. Один из них поспешно бросил на стол несколько монет, оба поднялись и, шагая в ногу, пересекли аллею, направляясь к пляжу, с некоторой поспешной военной четкостью они двинулись параллельно следам, оставленным Бондом.
Теперь необычное расположение фигур на обширном пространстве песка, покрытого полосами кровавого цвета, явно казалось жутковатым. Лучше бы сейчас оказаться подальше от этого места! Что-то скверное и непонятное угадывалось в кавалькаде. Девушка в белом, молодой мужчина с обнаженной головой, двое коренастых, печатающих шаг преследователей — в этом было что-то от страшных историй, рассказываемых на ночь. В кафе официант собрал монеты и посмотрел вслед удаляющимся фигурам, все еще четко очерченным на диске почти скрывавшегося за горизонтом оранжевого солнца. Было похоже, что пахнет уголовщиной — или того хуже. Лучше держать язык за зубами, но все-таки запомнить, как все происходило. А вдруг его имя появится в газетах!
Джеймс Бонд быстро догонял девушку. Теперь ему было ясно, что он поравняется с ней у самой кромки воды. Он начал соображать, что скажет ей, как все объяснит. Не мог же он выпалить: «У меня есть предчувствие, что вы собираетесь покончить жизнь самоубийством, вот почему я бросился за вами, хотел остановить». Или: «Я разгуливал по пляжу, и мне показалось, что мы знакомы. Не пойти ли нам куда-нибудь после купания?» — нет, это уж очень наивно. Наконец он решил, что просто скажет: «О, Трейси!» — а потом, когда она обернется: «Я волновался за вас». Это, по крайней мере, прозвучит безобидно и будет соответствовать действительности.
Море отливало сталью на фоне лимонного горизонта. Слабый западный ветер с берега, уносящий нагретый воздух в море, усиливался и увеличивал рябь, которая белыми бурунчиками уходила далеко вперед. Стаи серебристых чаек лениво поднимались в воздух при приближении девушки и тут же снова садились, и воздух был полон их криков и бесконечных ударов небольших волн. Мягкие синие сумерки добавляли меланхоличности безлюдному песчанику и морю, таким далеким теперь от уютных ярких огней и праздничной суеты Королевы Опалового Берега, как блестяще окрестили аллею Руайаль-Лез-О. Бонду очень хотелось вернуть девушку к этим ярким огням. Он следил за стройной золотистой фигурой в белом купальнике и размышлял о том, когда же она сможет расслышать его голос за шумом чаек и моря. Она чуть замедлила шаг по мере приближения к кромке воды, голова ее с ниспадающими на плечи роскошными светлыми волосами была слегка опущена, возможно в задумчивости или от усталости.
Бонд ускорил движение и оказался шагах в десяти от нее.
— Добрый вечер, Трейси.
Девушка не вздрогнула и не оглянулась. Она словно споткнулась и остановилась, а потом, когда небольшая волна запенилась и замерла у ее ног, медленно повернулась навстречу Бонду. Ее глаза, затуманенные слезами, смотрели мимо него. Потом она взглянула ему в лицо и вяло спросила:
— В чем дело? Чего вы хотите?
— Я волновался за вас. Что вы здесь делаете? Что случилось?
Девушка опять посмотрела на него. Она вскинула сжатую в кулачок руку ко рту. Она что-то сказала, но Бонд не мог разобрать что. А потом за спиной Бонда раздался мягкий вкрадчивый голос:
— Не двигаться, если жизнь дорога.
Бонд резко обернулся, пригнувшись, рука уже потянулась к оружию, спрятанному под пиджаком. Два дула автоматических пистолетов, как два неподвижных серебристых глаза, насмешливо уставились на него.
Бонд медленно выпрямился. Он опустил руки по швам и с тихим свистом выпустил сквозь зубы задержанное дыхание. Два каменных, как у истуканов, лица профессионалов сказали ему даже больше, чем два серебристых глаза пистолетов. На этих лицах нельзя было прочесть ни напряжения, ни волнения. Слабые полуулыбки выражали спокойствие и удовлетворение. В глазах не было и тени настороженности — скорее равнодушие. Бонд смотрел в такие глаза множество раз. Здесь не было ничего нового. Эти люди — убийцы, профессиональные убийцы.
Бонд не имел ни малейшего представления, кем могли быть эти люди, на кого они работали и что все это значило. В теории выходило, что его тревога — лишь предчувствие еще большей беды; он сознательно расслабил мышцы и выбросил все вопросы из головы. Он стоял и ждал.
— Руки за голову. — Вкрадчивый настойчивый голос выдавал уроженца юга, человека с берегов Средиземного моря. Голос соответствовал внешности мужчин — грубая пористая кожа, желто-коричневые лица. Возможно, они родом из Марселя или итальянцы. Мафия? Лица эти могли принадлежать добропорядочным тайным агентам или закоренелым преступникам. Мозг Бонда заработал словно компьютер фирмы «Ай-Би-Эм», отыскивающий нужную информацию. На территорию какого противника он вторгся? Может быть, это Блофелд? Не превратился ли он из охотника в добычу?
Когда шансов нет, когда не находишь выхода, надо обязательно успокоиться, показать свое превосходство или, по крайней мере, безразличие. Бонд улыбнулся прямо в лицо говорившего с ним мужчины:
— Вот бы мать твоя обрадовалась, узнав, как сыночек проводит сегодняшний вечерок. Ведь ты католик? Ну что ж, я сделаю так, как ты просишь. — Мужчина сверкнул глазами. Попал! Бонд заложил руки за голову.
Один из них отошел в сторону, так чтобы расширить сектор обстрела, а его сообщник вынул из мягкой кожаной кобуры на брючном ремне Бонда его «Вальтер ППК» и со знанием дела обыскал Бонда сверху донизу — сначала по бокам, потом руки от плеч до запястий и ноги от паха вниз изнутри. Затем «второй номер» отошел назад, положил «Вальтер» в карман и достал свое оружие.
Бонд бросил взгляд через плечо. Девушка не произнесла ни слова, не выразила ни удивления, ни тревоги. Теперь она стояла спиной к ним, глядя в море, явно расслабившись, как будто происходящее совершенно ее не касалось. Что же это происходит? Уж не использовали ли ее в качестве приманки? Но для кого? И что теперь делать? Неужели его убьют здесь и тело выбросит на берег прибоем? Пожалуй, иного не дано. Даже если какая-либо сделка возможна, не могут же они вчетвером просто пройти назад по песку всю эту милю, вернуться в город и пожелать друг другу счастливого пути на ступенях, ведущих к аллее. Нет, это конец. Впрочем, так ли? С севера сквозь темно-синие сумерки послышался захлебывающийся от скорости дребезжащий звук лодочного двигателя, и Бонд увидел сначала бурун у носа судна, а потом и нечеткие еще очертания одной из спасательных лодок типа «Бомбар», надувной резиновой плоскодонки с единственным двигателем «Джонсон» на корме. Их таки заметили! Может быть, заметила береговая охрана? О, вот оно, спасение! Ну уж он покажет этим головорезам, дайте только добраться до полицейского участка в Старом порту! Как же, однако, объяснить историю с девушкой?
Бонд взглянул на мужчин. И сразу же почувствовал что-то неладное. Они закатили брюки до колен и спокойно ждали, держа ботинки в одной руке, а оружие в другой. На чудесное избавление рассчитывать не приходилось. Это продолжение той же серии. Ну и ладно. Не обращая внимания на тех двоих, Бонд наклонился, закатал брюки так же, как они, и, пока возился с носками и ботинками, зажал в руке один из ножей, спрятанных в каблуке, потом, повернувшись вполоборота в сторону лодки, которая уже достигла мели, переложил его в правый карман брюк.
Не было произнесено ни слова. Девушка первой забралась в лодку, за ней Бонд, затем последовали те двое, они же помогли завести мотор на корме. Рулевой, ничем не отличавшийся от простого французского рыбака, промышляющего в глубоких водах, развернул тупой нос «Бомбары», дал полный вперед, и они поплыли в северном направлении по ударяющим в корму волнам: золотистые волосы девушки развевались за ее спиной и нежно касались щеки Джеймса Бонда.
