Точно на уровне седьмого этажа я остановился, но там не было ничего, кроме этой самой плесени. Ничто не зацепилось, болтаясь, за провод или арматуру, ничего такого. Подумал еще тогда, помню, про то, какие споры эта растительность может распространять по всему дому. Стал спускаться и заметил, что со стеной шахты что-то не так. Вернулся назад. И вот стою я на крыше, в своей робе, держу кабель, смотрю в сторону на ноутбук и натурально охуеваю. На бетонной стене общей шахты на уровне квартиры клиента покрытые плесенью, но все равно отчетливые выбоины, царапины, недоковырянные дырочки какие-то — полное ощущение, что кто-то очень долго лез сквозь железобетон и успешно лез: я вижу арматуру, а сами углубления глубиной сантиметров пять-шесть, сама стенка не намного толще.

Здесь я занервничал, да, но болезненным мистицизмом отродясь не страдал, да и не пацан уже. Может, при строительстве обкололи бетон, а плесень лезет из чьей-нибудь кладовки в подвале, где три мешка картошки на год забыли. В общем, стал опускать камеру дальше, решив дойти до низа — длина кабеля позволяла, конечно. И так оно и оказалось, на пятом этаже уже все стены шахты были в толстом слое плесени. Старался, как мог, не изгваздать провод. На уровне третьего этажа из темноты на границе видимости на меня уставилось безглазое белое лицо.

Это было похоже на неподвижную маску из фаянса, смотревшую прямо в объектив. На месте глазниц — черные дырки, больше не видно ничего. От внезапности я на долю секунды отпустил кабель, и он скользнул на метр вниз под собственным весом. Картинка на мониторе прыгнула вперед, прямо к белому лицу. Ничего все равно не увидел, только эту маску и темноту за ней. Но когда я тут же крепко схватил кабель, лицо стало приближаться само.

Матерясь от ужаса, я как мог быстро вытягивал кабель, уставившись в монитор выпученными глазами. Взмок насквозь холодным потом, стало тошнить. Неподвижное лицо то пропадало в темноте, то оказывалось близко к камере. Оно преследовало светящуюся камеру, и оно, как я понял в один момент, добралось бы до крыши. Клянусь, я уже слышал из отверстия шорох и хлюпанье, с которым оно перемещалось там внизу.

Кажется, уже даже не матерясь, а поскуливая, как побитая собака, я на автомате наступил на шнур, нагнулся, подобрал гирю и бросил ее в шахту. Гиря мягко ударилась об эту тварь и сшибла ее вниз — это я понял по тому, как разматывался трос. Тварь не издала ни звука, но шорох и хлюпанье прекратились.

Какое-то время у меня ушло на то, чтобы выбрать весь кабель целиком. На мониторе было пусто. Когда камера вылетела из трубы, потерял равновесие и ударился спиной о перила крыши, чуть не упал. Затем выбрал трос с гирей — вся гиря была в том черном, типа отработанного моторного масла, а пуще того шомпол. Обтер о крышу, о штаны спецовки, покидал все добро в сумку и сбежал. Поехал сразу домой. По пути гнал, разбил бампер о бордюр, ну и хрен с ним — машина моя, а не конторы. Дома разделся, робу сунул в корзину, мылся кипятком. Мне почему-то казалось, что если на мне будет та слизь, тварь с пародией на лицо сможет найти меня по запаху. Позвонил, сказался больным. Сказал, что по последнему клиенту при первичном обследовании ничего не увидел. Вечером встретил дочь из школы, накормил и рано отправил спать. Достал водку из морозилки и напился. Утром стало полегче, хотя раскалывалась башка.

День я сидел дома и думал обо всем этом. Позвонил хлыщ с работы. На утро записал меня в бригаду на выезд к тому самому дому, доделать дело. Сказал ему, что завтра выйду. Вечером забрал дочку из школы сам.

Я видел то, что видел, понимаете. Я не решил, что мне, там, «почу-удилось» или вроде того. Но с работой сейчас все очень плохо, а у меня малая дочь, и я не рокфеллер. Вдвоем с напарником уже вроде и не так страшно. Про себя решил, что посмотрим вместе до седьмого этажа, ниже не пойдем, а просто свалим оттуда. Не нашли ничего и не нашли. Короче, успокоил я себя. Вечером еще выпил для храбрости.

Утром заехал в контору за Серегой, напарником. Выдвинулись. На крыше я первым делом надел пояс и пристегнулся карабином к перилам. Серега хмыкнул, но ничего не сказал. По ТБ так и так надо пристегиваться, даже на плоской крыше. Но сам он не стал. Начали опускать камеру («не, ну бля, не может же там ваще ничего не быть, что-то болтается же»). Я травил, Серега смотрел на экран и командовал. Плесень на стенках теперь доходила до 11 этажа, Сергей вслух рассуждал, что это может такое быть. Я молчал, про себя повторял, что ниже седьмого не пойдем, хоть ты что. Но ниже и не понадобилось — эта тварь ждала нас на седьмом. Понимаете, устроила типа засаду.

Мне экран ноута видно не было, но я все понял, когда Серый закричал. Тут же провод выдернули у меня из рук с такой силой, что если бы не перчатки — пиздец ладоням. На этот раз все было очень быстро. Я успел услышать из вентканала шум и бульканье, и что-то еще, отпрыгнуть в сторону — Серега как раз поворачивался, — и выход канала будто взорвался, жестяной навес от дождя над ним улетел, громыхая, в сторону; из черного провала во все стороны брызнули какие-то гадкие черные нити или полоски. Был звук вроде взлетающего реактивного самолета: глухой утробный вой, повысившийся за секунды до уровня истошного визга. Видимо, часть шума издавал я — я орал и не мог остановиться. Под этот визг мне показалось, что над краем кирпичной кладки, среди клубящейся и липкой на вид массы, показалось то самое бесстрастное лицо-маска. Но смотрело оно не на меня. Сергея схватила поперек тела черная лента, почти прозрачная на просвет, как нефтяная пленка. Его сразу затащило внутрь шахты — он даже не успел до конца повернуться, не успел завершить свое движение. Поднялся в воздух и с криком, сложившись пополам, пропал в отверстии, слишком узком для человека. Меня что-то ударило в грудь, и, опрокинувшись за перила ограждения, я упал с крыши. Окончательно отключился уже в падении.

Придя в себя от резкой боли в животе, я был не испуган, а предельно спокоен и сосредоточен. Сразу понял, что вишу на страховке на высоте двенадцатого этажа, а поверку наша страховка последний раз проходила при царе Горохе. Но все же она меня спасла.

Как скалолаз, цепляясь за веревку и упираясь ногами в стену, я взобрался обратно на крышу. Там был бардак и пятно черной дряни трех метров в диаметре, с центром в виде выхода вентканала. Никакой крови не было. Сняв свой последний комплект спецовки на чердаке и оставшись в майке и трениках, я сел в машину и поехал в школу. Забрал Настю с урока странно на меня поглядевшей математички, объяснил ей, что какое-то время надо посидеть дома. Позвонил на работу и сказал, что увольняюсь, после чего вытащил и выкинул симку.

Пару раз кто-то приходил и звонил в дверь, но я даже к глазку не подходил. Завучу объяснил по домашнему телефону, что Настя по семейным обстоятельствам какое-то время не будет ходить в школу, взял задание по домашке вперед. Почти две недели все было нормально, я выходил только в магазин возле дома. В конце концов я успокоился. Живем мы на другом конце Москвы от того дома. Работы у меня больше нет, но есть тысяч шестьдесят в заначке, на какое-то время нам хватит. Зарегистрировался на фрилансерских биржах, решил тряхнуть стариной.

Все стало очень плохо вчерашней ночью, когда дочка растолкала меня, храпящего на диване, и спросила: «Пап, а кто там стучит за стенкой?»

Вот так вот. Кто стучит за стенкой.

Это было вчера. Тот мужик сказал, что до того, как он нас вызвал, «стучало» неделю. Значит, я видел повреждения на бетоне, возникшие за целую неделю. Значит, у меня есть какое-то время до того, как эта сука проест себе дорогу в квартиру. Видимо, сопутствующие каналы, идущие на ванную и туалет, для нее слишком узкие. Не знаю, как она нас нашла. Наверное, это моя вина — я только недавно постирал ту спецовку, на штанине которой оставалась черная слизь. Наверное, у твари с ненастоящим лицом отличный нюх, и две недели она ползла за мной, перетекая по ночам из подвала в подвал, через половину города. Сегодня я поставлю в туалете ловушки и куплю у знакомого с рук его «сайгу» и все патроны, что есть.