Привал для отдыха и приёма пищи лейтенант объявил, когда мы от города отмахали километров на десять. Мне дорога легко далась, я уже говорил, как повысилась выносливость, а вот остальные с непривычки устали. До наступления темноты мы до Подольска точно не успеем, был уже указатель, до него чуть больше двадцати километров оставалось, а время уже к трём часам дня подходило. Поели в сухомятку, разводить костёр и вскипятить воды, мы на берегу у моста встали, лейтенант не разрешил, мол, времени нет, так что всего полчаса на отдых и приём пищи, сухари и рыбные консервы, и дальше. Возницам легче, они то идут, то едут, а мы так и топали. Никто нас не останавливал, ну и у столицы, ни на подходе к Подольску, мол, куда это подразделение топает, как будто так и нужно. А в Подольске мы были в восемь вечера, полтора часа как стемнело. Черкасов узнал у патруля куда нам, адрес выяснил. Дальше мы стояли у здания, ездовые поили уставших лошадей с колонки воду носили, а в штабе, на Черкасова ор стоял. Нас оказывается ещё днём ждали, да по железке, и эшелон с той частью к которой нас приписать должны были, уже ушёл. По расписанию. Впрочем, нас покормили горячим с кухни, и дальше посадили на другой эшелон, он артиллерию перевозил. Едва нашли место для телег, лошадей в вагонах и установок на платформах, так и двинули на Тулу. И дальше куда-то. Эшелон скорый, везде зелёный свет, далеко уедем с ним. А нас всех, с Черкасовым, в одну из теплушек, к артиллеристам. Тесно, но ничего, главное едем, так что расстелив на полу шинели, на нарах места не было, я лёг, рядом мой расчёт устроился, и вскоре уже спали. Установки охранял один из наших бойцов, не из моего расчёта. А охранять надо, иначе им быстро ноги сделают, не раз слышал о таком.
Разбудил меня шум бомбёжки и обстрела, в стенках теплушки появилось множество мелких отверстий, кричали и стонали раненые. Эшелон экстренно тормозил, гремя сцепками. Вообще ночью меня мат Черкасова разбудил. Мы оказывается должны были в Туле сойти, которую ночью проскочили, никто нас не разбудил, и были на полпути к Орлу. Впрочем, сходить не стали, командование дивизиона гаубиц, с которыми ехали, не дали, и командир, в звании майора, нас придержал при себе. Решил таким образом зенитную оборону эшелона усилить. У самого две зенитки было, той же системы что и у нас, ещё и нас прицепом прибрать решил.
– Из вагона! – раздался крик-приказ, когда эшелон дёрнувшись, окончательно встал.
– Вещи и оружие! – крикнул я своим, мы быстро собрались, я ещё лейтенанта прихватил, что безвольной тушкой лежал там, где спал. Похоже мёртв.
Ну точно, две пули поразили. Одна в сердце. Мы отбежали, таща тело командира. Шесть «Юнкеров» работали, те видимо с бомбёжки возвращались, и поработали по нам, штурмуя пушками и пулемётами. Повредить паровоз смогли, парил пробитым котлом, и начали сильно дымить два выгона. Командуя возничими, все целы, мы выводили лошадей, те прыгали из вагонов, руками снимали повозки с платформ, волоком, потом установки и боезапас. Всё целое к счастью. Даже лошади наши, хотя побитых коней у артиллеристов хватало. У нас двое погибли, Черкасов и боец что охранял установки, его почти разорвало, похоже из крупнокалиберного пулемёта достало. Ещё возничий один легко ранен, скользящее ранение в руку. Его Малешко перевязал. Немцы уже улетели. Григорьев, как старший, он и замом был у Черкасова, принял командование. Мы развернули установки метрах в двухстах от эшелона и в ста друг от друга, зарядив их, стали контролировать небо. Дежурные у зениток, остальные копали могилу погибшим. Сам Григорьев убежал к эшелону, его спешно тушили, в одном из вагонов вроде как снаряды везли. К комдиву тот, узнать, что делать дальше. Сам я дежурным был у своей установки и копал рядом противовоздушную щель. Если снаряды рванут, я предпочту в укрытии в это время быть. Копал с хитростью, часть земли убрал в хранилище, так что укрытие за пять минут сделал на троих. А так копали общую могилу, артиллеристы присоединились, у них тоже погибшие и раненые есть, ещё подсчитывали, медики работали.
А с артиллеристами мы не остались. Недалеко дорога была, по ней уже попутной машиной отправили одного командира сообщить на ближайшую станцию, что тут случилось, ремонтную бригаду выслать, пути повреждены, эшелон отбуксировать, вагоны всё же потушили, когда к нам колонна грузовиков свернула, шесть машин, возглавила их чёрная «эмка», в которой ехал целый генерал. Он нас и забрал. Званием надавил и тем, что документов на нас у майора, комдива, не было. Тем более тот оказывается про нас в курсе. Сам генерал стрелковым корпусом командовал.
***
Опустив бинокль, я недовольно цыкнул зубом, после чего быстро спускаясь с холма, побежал к мосту, что находился в хвойном лесу, переброшенном через мелкую, но глубокую речку. Мелкую в плане ширины. Рядом с мостом холм голый, как коленка младенца, оттуда отличные виды открываются. Здесь у меня всегда пост наблюдения с биноклем.
Хотя начну сначала. Тогда у разбитого эшелона генерал нас разделил. По сути мы и должны были усилить его корпус, собранный в Мценске наспех из разных частей. Мы за ночь Мценск проехали, он позади остался, в шести километрах. Генерал вот какой приказ отдал. Погрузить две установки в кузов одной из машин, часть боезапаса, забрав вместе с расчётами, а мне приказал выдвинуться на восемнадцать километров, дал кроки с карты срисовать, и взять под охрану автомобильный мост, что находился в глубине леса. Главная трасса забита, если хоть один мост разбит будет, наши встанут, побегут бросая тяжёлое вооружение, поэтому тот готовил обходные пути для доставки подкреплений к Орлу. Или к отходу войск от него. Если такой момент наступит. Мы оба понимали, что он будет. Так что мою зенитку на телегу, и мы двинули, четыре повозки с боеприпасами и продовольствием следом, с нами поделились, перекидав с одного из грузовиков, по нужной дороге к мосту. Добрались к часу дня. Там на месте пообедали, и три телеги я сразу отправил дальше, потому как там ещё мосты есть и дальше остальные наши зенитчики стоят, также на охране мостов и переправ. А мы оборудовали позицию. Выкопали капонир, укрепив стенки камышом, включая для стрельбы по наземном целям, там установка стоит, выкопали полуземлянку, метрах в пятидесяти от моста. Пулемётную позицию, полноценный окоп. Напомню у меня «ДТ» есть и проблем с боеприпасами нет. Телеги отогнали в лес, о лошадях возницы заботились. Молодого я включил в ночную смену охраны моста, там Малешко командует, а пожилого, Игната Ивановича, приставил следить за конями, а главное готовить на всех пятерых. Котелок на пять литров выдал, тем более он пустой, помытый, можно использовать. Вот так служба и пошла.
Досматривать колонны не моё дело, моё охрана моста, и вот уже одиннадцатый день мы тут стоим, сегодня шестнадцатое октября, вчера последний обоз тыловиков был, и дорога стихла. Тыловики кричали о немцах, там старшим техник-интернат первого ранга был, крикнул что за ними противник идёт, и укатили. А я не могу сняться, у меня приказа нет. Понятно ночами, пару раз и днём, я гонял дрон на разведку и был в курсе дел. Немцы сейчас у Мценска, уже взяли его, мы у них в тылу. Вообще эти одиннадцать дней вполне тихо прошли, за исключением трёх случаев которых стоит помянуть. Первое, два «мессера» гоняли наш «як». И мы срезали с его хвоста одного. У нас в лентах каждый десятый патрон трассирующий, чтобы наводчик мог корректировать огонь, так что немец заметил, что под обстрелом, и отвернул. Наш лётчик смог удрать к своим. А эти хитрецы вроде как ушли, но развернулись и на бреющем к нам, чтобы выскочить внезапно и атаковать установку. Только на холме наблюдатель был тот и замахал тряпицей, показывая рукой в сторону «охотников», и я понял, что он имел ввиду. Сам встав за рукоятки и начал стрелять до того, как «мессер» появился, вот так нахватав пуль, тот рухнув в реку у нас за спиной. Метрах в сорока от моста. Только хвост торчал. А второй ушёл. Да, в первый раз по нему стрелял Малешко, сбил уже я, так что на общий счёт записали сбитый. Свидетелем был батальонный комиссар из автоколонны, что как раз мост пересекала, тот написал расписку, выступая свидетелем по сбитому. Обещал в штабе армии в Мценске доложить, они туда шли. С моей красноармейской книжицы переписал данные. А через два дня наш комкор проезжал, тоже на Мценск, остановился проинспектировать, на хвост сбитого полюбовался, температура до нуля опустилась, лётчик в кабине, никто в ледяную воду за ним лезть не хотел. Выслушав доклад, справку изучил, обещал наградить, и укатил. Наградят как же. Да особо не вериться. С этими отступлениями не до наград.
