— Дурная история, — Лоухи между тем расставляет у костра странные керамические чашки. Пенси жестом просит разрешения потрогать и, дождавшись кивка, поднимает одну. Таких она еще не видела: поверхность исписана изящными цветными полосами и тонкими бороздками, а сама посуда гораздо легче, чем кажется.

— Одна из лучших моих находок. Лет уже двадцать назад я обнаружил в руинах небольшую комнатку под землей: подвал или нижний этаж. Вся была уставлена посудой — хорошая добыча. И даже самый горячий суп в этой миске не обжигает, — хвастается Каравер и открывает еще один секрет. — А у пана Роба есть такая особая штучка, которая превращает пряности — листья и коренья — в мелкую труху почти без усилий…

— Но-но! Не выдавай моих тайн, болтун, — посмеивается старейшина. Пенси даже кажется, что ее разыгрывают, но приправы из мешочка действительно очень мелко растерты.

— А почему дурная история? — ей с трудом удается оторваться от супа, но интерес к истории этого охотника не утихает.

— Потому что старый Тоннор был из тех людей, кто признает только родную кровь. При других называл мальчонку сыном, но в каждом его вдохе видел только ошибки да оплошности. В дом принял, а в сердце не пустил, — печально вздыхает Лоухи. — Подросток стал взрослым, жестким с соперниками, не признающим свои ошибки, упрямым до глупости, деятельным и жаждущим славы и признания. Для охотника неплохие качества, но среди людей с таким характером жить сложнее.

— Это точно, — кивает старейшина, хотя в монолог Лоухи не вмешивается, полностью занятый миской с супом.

Пенси пожимает плечами. Она не видит проблемы, почему взрослый человек с печальным прошлым не может измениться. Тем более, то самое прошлое должно было показать, как правильнее сделать хорошее для другого человека — ребенка или взрослого, — если уж тебе так не повезло в жизни. Изменить чью-то жизнь, дать кому-то возможность провести детство счастливо или позаботиться о поддержке, когда кому-то нужно смириться с потерями, — это, наверное, правильные решения. Вот Пенси не помнит первого десятилетия своей жизни и не особо переживает на этот счет, что там было: может, счастливое, а может, худое. «Хотя, — она вдыхает слегка царапающий горло морозный воздух. — Возможно, мы просто разные. И меня не интересует то, что важно для Тоннора. Поэтому я и не могу его понять».

Успокоив себя этими словами, Пенси откидывается назад, прислоняясь к шершавому дереву, и поднимает вверх голову. Высоко, в перекрестье черных веток, за пределами освещенного кострами круга, серебрятся и вьются крохотные снежинки. И хотя Пенси старательно высматривает все повороты и переплетения снежных потоков, их замысловатый хоровод очень сложно проследить. К тому же подлетевшие к кругу света и жара кристаллики тут же превращаются в воду и мелкой капелью осыпаются ей на лицо.

***

Третий день отряды рыщут в поисках следов города. Чувство самосохранения не позволяем охотникам разойтись и искать самостоятельно. Иногда Пенси кажется, что за ней наблюдают, и это не пылающий ненавистью взгляд Тоннора или любопытство других. Взгляд будто легкий холодок скользит по спине. Но каждый раз, когда Пенси оборачивается, она даже не успевает понять, откуда на нее смотрят. В какой-то момент ей становится ясно, что не она одна мучается странными ощущениями. Поэтому-то охотники и не расходятся по одиночке, даже не заикаются об этом. И Рональда старается не забегать вперед. Экспедиции нельзя терять охотников, особенно, когда конечная цель, возможно, в нескольких часах ходьбы. Но карта в руках старейшины рассмотрена до последней мелкой закорючки, а они до сих пор не в таинственном городе.

— На сегодня всё, — хмурится пан Роб и объявляет привал.

Следующий час пробегает мимо Пенси: в привычном темпе она ужинает, устраивается на ночевку, просыпается, отсиживает свою вахту, поддерживая яркое пламя, и снова засыпает.

Воздух в комнате звенит и наполняется искрами.

Кружащиеся искорки то взлетают, то ныряют вниз.

За ними остается след — тонкие линии призрачного тумана.

Огни манят…

Пенси морщится и приоткрывает глаза. Опять этот странный сон… Но на самом деле ее будит не он, а очень знакомое ощущение ползущего по лицу солнечного лучика. Вот только откуда здесь солнце? Пенси садится в спальнике и оглядывается. По внутренним часам еще далеко до рассвета.

Вокруг ничего не изменилось: остальные спят, как спали, разве что сменились дежурные у огня. Но что-то не дает ей покоя. И действительно: как только она ложится, то на уровне глаз видит какой-то далекий свет. Проверить или оставить, как есть? Позвать кого-то с собой или пойти самой? Несколько мгновений она еще мучается сомнениями, но это проходит. Ощущение слежки как раз пропало. А в одиночку идти по сомнительному следу проще, тише и безопаснее. Не дай Черный лес, еще потащится с ней кто-нибудь вроде Тоннора. Их принципы охоты настолько не сходятся, что Пенси старается даже взгляд не останавливать на этом мужчине.

Дежурный у костра вопросительно кивает: «Ну, что там?». В ответ Пенси лишь машет ладонью: мол, сиди, я отлучусь ненадолго. Ей в ответ сигналят жестом — просят не рисковать попусту. Свернув в сторону от круга света, Пенси улыбается. Всё же приятно хотя бы на пару секунд почувствовать себя в дружной команде, где заботятся друг о друге.

Она долго ищет источник света, приходится даже лечь на землю. Только упрямство и желание разгадать загадку не дают ей вернуться к костру и снова лечь спать. Наконец, там, где, по ее мнению, должно находиться что-то подозрительное, пальцы нащупывают странное под коркой льда: какой-то круглый плод. Аккуратно снять ледяную корочку не получается, даже стянув перчатку, она царапает кожицу плода и пальцем вляпывается в тугую сердцевину. Поврежденная дивность тут же оказывается на снегу. Пенси долго оттирает руку: а вдруг плод был ядовитый или просто вредный для кожи. Но, кажется, неприятность прошла мимо. Кожа явно покраснела от холодного снега, но никаких волдырей, сыпи или боли Пенси не чувствует. И как же хорошо, что при ней жар-камни, иначе она бы давно отморозила пальцы.

Следующий такой плод Пенси находит чуть выше. Теперь она более аккуратная, наученная прошлым опытом, поэтому она лишь долго дышит на плод, пытаясь растопить лед горячим дыханием, чтобы удостовериться — да, кожица на странном плоде будто бы зеркальная. Инстинкты охотника ведут Пенси дальше. И чем дальше она удаляется от лагеря, тем заметнее, что плоды не просто отражают окружение: когда в чаще становится достаточно темно, ей видно, что они слегка светятся.

Пенси несколько раз моргает, чтобы убедиться, что картина, сформировавшаяся в голове, совпадает с тем, что она видит. Но это так: странные шарики будто указывают дорогу. Постепенно на деревьях их становится больше, а призрачное свечение — всё виднее. Чем больше плод, тем шире тускло-желтый круг. А потом — через переплетение жестких колючих ветвей — она видит город.

Хотя видит — это громко сказано, однако кое-что из невероятной красоты и ширины строений открыто для взгляда благодаря тому же размытому свечению. Наверное, там целые скопления шаров или они просто огромные, если способны осветить целые здания, предполагает Пенси. Понятно, почему так долго они не могли найти дорогу сюда. Город расположен в огромной круглой выемке в земле. А она как раз вышла на край. Строения сначала скрываются за густыми черными деревьями и земляной стеной, из-за чего не видно ни светящихся плодов, ни прекрасных зданий. Пенси даже кажется, что то, что город внизу это лишь часть поселения, а остальное вполне может быть расположено под землей. На подобные мысли наталкивают слова Лоухи о подвалах и нижних этажах. Она никогда не задумывалась об этом, но вдруг так оно и есть? Не все тайны уже известных руин раскрыты?

Пенси наклоняется вперед, ощупывает землю под ногами и осматривается вокруг. Где-то должна найтись тропа или другая возможность спуститься вниз. И сложно сказать, что происходит в следующий миг: то ли она поскальзывается, хотя твердо стояла на ногах, то ли какое-то необычное шевеление земли или дрожь в толще сносит ее вниз. Всё происходит так стремительно, что она даже не успевает вскрикнуть. Как же хорошо, что деревья разрослись так сильно, что их ветви и корни торчат отовсюду. Повиснув, Пенси медленно приходит в себя. Ее пальцы крепко ухватились за какую-то часть дерева, но подтянуться сил не хватит, а оттолкнуться ногами не от чего — внизу только пустота.