О. Н. Трубачев [1968], продолживший исследование гидронимии более южных областей Поднепровья, нашел ряд балтийских гидронимов на Правобережной Украине. Так, название реки Вересна соответствует литовскому гидрониму Versne, который объясняется из слова versme — «исток». Есть и другие балтийские гидронимы в этом районе, но в целом их гораздо меньше, чем в Верхнем Поднепровье, и они явно расположены на периферии древней территории балтов. Кстати, в этом районе обнаруживаются многочисленные связи местной гидронимии с гидронимией фракийцев и иллирийцев.
Балтийские названия, как и следует ожидать, густой сетью покрывают бассейн Оки. Многие из этих названий были изучены В. Н. Топоровым и картографированы В. В. Седовым в сопоставлении с ареалами археологических культур. Верхнеокские земли осваивались славянами довольно поздно. Начиная с XI в. здесь происходила постепенная славянизация балтов. Два колонизационных потока славян — кривичи с северо-запада и вятичи с юго-запада — встретились в Подмосковье, причем оба племени уже контактировали с балтийским населением на других территориях. В. Н. Топоров [1982] выявил около 400 гидронимов балтийского типа в самом Подмосковье, а также в прилегающих районах Калужской, Смоленской и Калининской областей; среди них такие имена как Болва, Вазуза, Кубрь, Лама, Лота, Лусенка, Можайка, Нара, Отра, Руза, Сетунь, Скобра, Таруса, Угра, Ужепа и др.
Некоторые из изученных В. Н. Топоровым названий можно было бы объяснить иначе — на славянской почве, но тем не менее число бесспорных балтизмов в Подмосковье на самом деле весьма значительно. Они оставлены западнобалтийским племенем голядь, упоминание о котором (в районе реки Протвы) впервые встречается в Ипатьевской летописи под 1058 г., т. е. раньше первого упоминания о городе Москве (1147 г.). Балтийское население в Подмосковье как самостоятельный этнос, но уже в стадии двуязычия, держалось до середины, может быть и до конца, XIII в.
Имя реки Москвы, от которого произошло наименование столицы нашей страны, естественно, явилось предметом изучения для дореволюционных и советских историков и филологов. О его происхождении высказывались самые противоречивые гипотезы [Никонов, 1966]. Слово Москва объясняли из финно-угорских (пермских, мерянского) и иранских языков, но эти толкования в настоящее время отвергнуты. Из многочисленных славянских этимологий признаны наиболее серьезными те, которые были выдвинуты крупными славистами: С. П. Обнорским, Г. А. Ильинским, П. Я. Черных, Т. Лер-Сплавиньским и др. [Смолицкая, Горбаневский, 1982]. Значение гидронима Москва устанавливается как «топкая, болотистая, мокрая» — от слова москы, связанного с понятием «влага». Соответствие гидрониму Москва есть в других славянских землях: река Московица (Московка) — приток Березины; ручей Московець на Украине, реки Mozgawa или Moskawa в Польше и в ГДР.
Близки к славянскому слову по форме и по значению некоторые родственные слова из балтийских языков. Балтийскую гипотезу происхождения имени Москва разработал В. Н. Топоров: оно возводится к древним формам *Mask-(u)va, *Mask-ava или *Mazg-(u)va, *Mazg-ava от корней со значениями либо «топь, грязь», либо «извилистая (река)» [Топоров, 1982]. Название Москва В. Н. Топоров анализирует с точки зрения словообразования, ставя это имя в один ряд с другими водными именами на — ва, типа Нигва, Смедва, Локнава, связанными с балтийским гидронимическим ареалом.
По всей видимости, славянская и балтийская гипотезы, о которых рассказано выше, не противоречат друг другу, и следует думать, что название реки Москвы может быть как балтийским, так и славянским, но принадлежность его к балтийским более вероятна, так как славянское население Подмосковья, взаимодействуя с балтийским и финно-угорским населением, усваивало большое количество названий, происходивших из местных языков. Само же нарицательное слово, лежащее в основе гидронима Москва, относилось к лексике, возникшей в период раннего интенсивного балто-славянского языкового взаимодействия.
В городе Москве сохранились и некоторые другие балтийские названия, например известный приток реки Москвы Яуза (по летописи под 1156 г. — Ауза). Ранее объяснения этого имени искали в славянских, финно-угорских и тюркских языках. Русский историк И. Е. Забелин объяснял имя Яуза как «узкая», сопоставляя это название с топонимами Вязьма, Вязема, Вазуза, Вязь, Уза, т. е. «вязь или связь, союз одной местности с другой, хотя по очень узкому потоку» [Забелин, 1905]. Были попытки объяснить слово Яуза из финно-угорских языков со значениями «сосновая река» или «приток реки», из тюркских языков — от слова яуз — «злой»; эту этимологию с полным основанием критикует Э. М. Мурзаев [1974].
Что касается тюркских языков, то гораздо более подходящим было бы связать название Яуза (старая форма Ауза) с тюркским географическим термином ауз, аеуз — «рот, устье, ущелье, горный проход» [Мурзаев, 1984]. Но подобную этимологию опровергают исторические данные. Ранние тюркские названия в Москве имеются, например Балчуг — улица, находящаясяв непосредственной близости от Яузы: от татарского слова балчуг, балчык — «влажная земля, глина, жидкая грязь, болото» [Мурзаев, 1984]. Известно, что свое название улица (первоначально урочище) Балчуг получила от татар, приезжавших из Золотой Орды. Но тюркские названия в Москве вряд ли могли появиться раньше XIII в. Река же Яуза упоминается в источниках уже в середине XII в., причем название это, видимо, было хорошо известно и прежде. В устье Яузы археологи открыли одно из древнейших поселений Москвы, предшествовавшее Кремлю Юрия Долгорукого [Векслер, 1968]. Кроме того (и это достаточно убедительный аргумент), есть и другие реки с таким названием: вторая Яуза протекает в Клинском районе Московской области и в Калининской области (правый приток реки Ламы). От истоков же второй Яузы течет и третья Яуза, которая впадает слева в реку Сестру. Есть и Яуза, правый приток Гжати, в Смоленской области. Названия этим рекам золотоордынцы дать никак не могли. Все реки с названием Яуза протекают в области древнего расселения балтийских и финно-угорских племен.
В. Н. Топоров сопоставил гидроним Яуза с некоторыми латышскими топонимами типа Auzes, Auzupurvs, Auzuplava, Auzini и др. — от слова auzajs — «стебель овса, ость, солома». На первый взгляд значение не очень подходящее реке, но вспомним, что стебель растения может виться, гнуться. «Извилистая река» — вполне приемлемое объяснение. Кстати, в Яузу справа впадает река Стебелька (всего в бассейне Москвы — пять рек с таким именем) — вот и дополнительный аргумент в пользу правильности этимологии. Одно название сохранилось в балтийской форме и непонятно русскому населению, другое, рядом — в переводе. По всей вероятности, балты и славяне в Подмосковье жили в тесном контакте в условиях длительного двуязычия: только в этом случае могли сохраниться такие гидронимические дублеты.
Балтийские названия удалось обнаружить и в северо-западных областях РСФСР, граничивших с историческими тверскими землями. Прежде считалось, что существуют лишь отдельные изолированные названия рек и озер в Псковской области, объясняемые из балтийских языков. После систематического обследования гидронимии древних новгородских и псковских земель автор настоящей книги установила, что на этих территориях присутствует не только финно-угорская субстратная гидронимия, но и балтийская, и притом в значительном количестве. Можно спорить лишь о путях проникновения балтийских гидронимов в эти земли.
Археологические данные (по В. В. Седову) не показывают культур, целиком принадлежащих балтам, в Озерном крае, хотя отмечаются отдельные балтийские элементы в материальной культуре древнерусских племен — кривичей и новгородских словен, которые впервые появились на Северо-Западе в V–VI вв. Пути проникновения кривичей и словен в этот район также по-разному оценивались археологами: либо племена эти пришли в Озерный край с запада, из областей верхнего течения Немана, бассейнов Буга и Вислы, либо шли на север из Верхнего Поднепровья. Не исключено, что кривичи, с одной стороны, и словене, — с другой, заселяли свои новые территории разными путями.
