Театрально приложив ладошку ко лбу, а вторую руку протянув к небесной Луне, девушка закатила глаза и медленно стала уходить под воду.

Крэй кинулся на помощь утопающей, даже не поняв, что та лишь играет.

Дотронувшись до теплых плеч и нагой спины погрузившейся под воду Луны, Крэй уже собирался тянуть ее вверх. Но девушка резко всплыла сама.

— Ах, Крэй, мой спаситель! Из другого мира странник! Твое касание вернуло мне силы и надежды на жизнь!

— Ну и шуточки у тебя, я ведь испугался…

— И я испугалась, что даже не дрогнешь, глядя на даму в беде.

Крэй наполнил полный рот соленой воды и пустил в артистку струей воды в отместку.

— Хах, все прекрати, сдаюсь, сдаюсь!

— Я придумал, докажу тебе на пирсе прямо, что я из иного мира!

— Оу, Крэй, мы еще не так близко знакомы, чтобы прямо на пирсе… Ох-Ох. За кого ты меня принимаешь?

Луна опять повторила свой трюк. В этот раз Крэй упрямо дождался, когда у девушки кончится воздух, и она сама всплывет вверх.

— Что ж ты меня не спасал? А вдруг утонула б…

— Я бы поплакал. Но умерла бы ты с честью!

— Ой-ой…

— Слушай, я не шучу. Ты сгущенку пробовала?

— Что?

— Русскую такую, настоящую, из банки?

— Это что? Сгуо-чио-никя… В ресторанах такого не видела, в магазине вроде бы тоже.

— Автопереводчик не справляется, да?

— Видимо, нет…

— У меня в сумке с собой, сейчас угощу.

— Давай! Вылезай, я за тобой.

Крэй ринулся к пирсу и собирался уже, подтянувшись, выбраться из воды.

— Постой, Луна. Глаза-то прикрой.

— Стесняешься?

— Было бы чего… да как-то неловко.

— Ох ты! Хорошо, хорошо, не смотрю. Но и ты потом не подглядывай!

— Договорились.

Девчонка все так же искусно и показно приложила ладошки к глазам. И Крэй до конца не был уверен в том, что она «не смотрит».

Ловким рывком накачанными руками парень в один мах вылез на пирс и побежал к сумке. А чуток прохладно и в самом деле…

— Послушай, а у тебя полотенце…

Крэй обернулся и замолчал на полуслове, мимолетно поймав краем глаза обнаженную Луну, восходящую по ступенькам на причал.

Словно капризные мазки кисти живописца, нарисованные неповторимыми перстами ночного ветра. Под лунным светом ее кожа казалась сияющим и нежным темно-перламутровым покрывалом, украшенное самыми красивыми узорами природы. Девушка была обрамлена волосами, как черное облако ночного неба, которое плавно покрывало ее плечи и создавало иллюзию вечности и свободы.

— Не-а. Я сразу с бара сюда прибежала…

Крэй отвернулся. Кажется, Луна не заметила, что юноша любовался роскошным телом в лучах небесных тел.

— Ты ж отвернулся?

— Ага.

— Вот и не оглядывайся! Просохну немножко, потом оденусь.

— Так… А сгущенкой тебя как кормить: вслепую?

— Оу… Сейчас, подожди… Придумала!

— Что?

— Как дам команду, можешь оборачиваться и ко мне подскакивать.

Крэй нащупал последнюю банку сладкого молока и решил все же натянуть хотя бы трусы ради приличия, а заодно захватил свою рубашку, для Луны. Хоть немного согреется.

— Иди!

Луна, словно сурикат из норки, поглядывала поверх импровизированной стенки-шторки, отстроенной из трех перевернутых на бок полупрозрачных сетчатых лежаков. Сквозь них особо привлекательных видов девушки было не рассмотреть, но Крэй уже и так запечатлел в памяти недавнюю прекрасную картинку.

— Ну ты и выстроила форт, конечно…

— А то! Защита от нападения маньяков, а то ж знаешь, бродят тут всякие…

— Держи, не иначе замерзнешь.

Кавалер любезно накинул рубашку на голову даме.

— Ох, как любезно… Благодарю.

— К вашим услугам. Заодно, будет чем от маньяков оборонятся.

— Готова к вкуснятине?

— Давай!

Девушка вытянула чашечкой руки, ожидая твердую конфету, не меньше.

— Не, так не получится. Точнее, я могу в ладошки накапать, но больше руки замараешь.

— А как же тогда?

— Рот открой.

— Закрой глаза?

— Не, зачем… Вот, смотри.

Крэй проколол острым ножиком банку и прокрутил небольшую дырку. Сгущенка ждала непременного нарушения вакуума. Пробив второе отверстие, юноша присосался к отверстию, откуда закапало белое вязкое молочко.

— Твоя очередь. Приятного аппетита.

— Спасибо…

Девушка настороженно приоткрыла рот, чтобы принять неизвестное на вкус угощение.

— Вкусно?

В глазах Луны читался восторг.

— Сгущенное молоко! Конечно, вкусно!

— А, так все-таки пробовала такое…

Крэй немного расстроился, что не смог поразить оригинальным продуктом иного мира. Вот его в свое время — сгущенка сильно изумила. И не только она, а многие продукты питания, что в голодные годы парню и во сне не снились.

— Нет, ну такого вкусного — точно не пробовала!

Луна облизнула пухлые губки и протянула банку обратно Крэю. Тот допил до дна небольшую емкость. Девушка игрива зашагала двумя пальцами по краю лежака.

— Ты же мне вроде хотел доказать, что из другого мира пришел?

— А, да… Вот. Глянь, на днище и крышке выбита маркировка, дата.

Смуглянка провела пальцами по металлическим выпуклым цифрам.

— Четвертое апреля пятидесятого…

— Я же не путаю, у вас тут март месяц на дворе?

— Так это наверняка срок окончания годности!

— Стал бы я год с собой сгущенку таскать, сама-то как думаешь?

— Кто знает, кто знает…

— И на этикетке вон год, глянь, полный есть.

— На иностранном не читаю этом…

— Не веришь?

Крэй смотрел, не моргая, прямо в глубь бездонных глаз Луны с дичайшей серьезностью, без улыбки и ужимок. Ему правда очень хотелось, чтобы девушка ему поверила.

— Верю.

Луна улыбнулась и отвела взгляд.

— Но хочу больше доказательств!

— У меня в комнате…

— Одежда грязная, помню. Давай уж прежде на свидание, что ли, сходим, а то сразу в номера эти ваши идти к мужчине — плохой тон.

— Ваш ансамбль во сколько уезжает?

— Не во сколько, а когда. Нас в «Эмпатии» поселили на гастрольное турне, на этой неделе тут еще будем.

— О, тогда свидание…

— Сегодня! Я знаешь, чаще по ночам работаю, днем отсыпаюсь, потому в клуб с девчонками договорились пойти, город глянуть. Мы сами с юга, тут впервые.

— Никогда не был в клубах… И ночью тут не гулял. Вообще не гулял по ночам обычно.

— Почему?

— Это ж… Опасно?

— А что ж ты делал в это самое прекрасное время суток, когда мое имя сияет и светит?

— Спал. Ну и…

Крэй понял, что спал по ночам лишь последние лет пять, да и то, когда с Евгением окончательно обосновались в СССР. Ночью во времена после войны гулять было не принято, да и незачем. Развлечений в Советах после полуночи особо и не было. Вот до того, в Саксонии, казалось, в совершенно другой уже жизни, о которой он чуть не забыл, беспризорник обносил амбары, с ребятами из Монастырской Шайки до утра травил байки у костра, порой забирался на крыши таверн и слушал музыку, бродил до рассвета, подглядывал в окна, с интересом наблюдая, как живут «настоящие люди — настоящую жизнь»…

— Что?

— Много чего. Недавно, например, бродил по зыбучим пескам по пустоши, а до этого…

— Ох, Крэй, прибереги байки, по городу шастать пока будем. Девчонкам, думаю, тоже понравится. Ты такой смешной! Такой… Хороший! Прям не могу…

— Давай тогда одевайся, я постою на страже, зайду в номер переодеться и в путь?

— Хах, можешь сразу бежать к себе пока что, а через минут пятнадцать у часов на пирсе соберемся. Я как раз за девочками схожу.

— Нет. Я так не могу.

— Чего?

— Бросить тебя тут одну, голышом.

— Ой, да ты переживаешь за меня, Крэй?

— Конечно, не хочу, чтобы что с тобою случилось.

— Ох, Крэй, ты такооой… Хороший!

Луна резво чмокнула Крэя в губы.

— Давай, неси мне одежку, она там недалеко от качели твоей где-то, да становись на стражу, мой рыцарь. Только сам не подглядывай!