Приняв душ, я оделся и направился к духовке – сразу же перенёсся в Краснодар и потопал в Академию, отсыпаться. Остаток ночи промчался за пару мгновений – во всяком случае, именно такое ощущение у меня возникло, когда прозвенел будильник. С трудом разлепив глаза, я поплёлся умываться, а потом – в столовую. Из-за того, что мне сильно хотелось спать, я был невнимательным и не сразу заметил, что другие студенты на меня странно косятся. То и дело я слышал шепотки, в которых проскальзывала моя фамилия или имя. Лишь у раздачи, пока я выбирал между котлетой и омлетом, до меня дошло – вся Академия обсуждает меня. Они откуда-то узнали про мой арест? Теперь боятся меня и считают опасным преступником? Вроде бы нет – взгляды, обращённые на меня, были скорее любопытными, чем испуганными.

Всё прояснилось, когда ко мне приблизилась кудрявая второкурсница и, едва ли не шаркая ножкой, попросила:

– Покажешь фамилиара? Пожалуйста.

– Какого фамилиара? – я решил прикинуться дурачком.

– Дракончика, – пояснила второкурсница. – Белого. Он такой ми-и-и-и-и-и-иленький!

– Дракон? Миленький? – скептично повторил я.

Со всех сторон раздался хор голосов:

– Очень!

– Такой классный!

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

– Можно с ним сфотографироваться?

– Ладно, ладно, – я поднял руки вверх, сдаваясь. – Дракоша, выходи к поклонникам!

Тот моментально скинул с себя невидимость и предстал перед зрителями в полной красе – белоснежный, с сияющей чешуёй, острыми гребнями вдоль позвоночника, великолепными перепончатыми крыльями и длиннющими клыками. Он лучился довольством – ему явно было приятно такое внимание. Ну, собственно, поэтому я и позволил ему появиться – он был не против общения с восторженными фанатами. Я же не живодёр какой-нибудь, чтобы заставлять его подрабатывать обезьянкой для фотосессий. Пусть развлекается, если хочет, всё равно о нём уже все знают, похоже.

– Какой лапочка! – девушки наперебой расхваливали Дракошу и едва ли не сражались за право его погладить. Парни же обсуждали, как бы сфоткаться побрутальнее – может, голову засунуть в драконью пасть? Или посадить на руку, как орла? Но Дракоша рубил на корню все идеи, которые ему не нравились. И самое забавное – делал это молча. Он почему-то притворялся, что не умеет разговаривать. Если ему что-то не нравилось – грозно рычал и дышал огнём, а если, наоборот, было по душе – то ластился и мурчал. В общем, завтрак был сорван. Даже поварихи покинули раздачу, чтобы полюбоваться на Дракошу. В разгар этого мероприятия в столовую вошёл Виктор Викторович, но его никто не заметил. Директор застыл на пороге, шокированно протёр глаза, а потом его осенило.

Он нахмурился и вышел, напоследок пробормотав:

– Опять Ломоносов, ну кто бы сомневался!

Всё шло хорошо, я уже собирался забрать Дракошу и пойти на пары, но внезапно, как гром среди ясного неба, прямо перед Дракошей материализовался Крабогном. Студенты взвизгнули и отпрянули, а Крабогном, демонстративно покрутившись, провозгласил:

– Я вторая фамилиара господин Ломоносов! Смотреть, какие мои крылья! – на этих словах он создал из теней два огромных лопуха, отдалённо напоминающих крылья. Почему-то они росли из его клешней. Осмотрев Дракошу, Крабогном продолжил: – А ещё моя хвост красивый! Шей длинный! Зуба острые! Я – самый красивый Крабогном мира! Хотеть крыса в карман? – в дополнение к крыльям он отрастил себе хвост, смахивающий на перекошенного удава, и кривую драконью голову на тонкой шейке. Из-за всех этих метаморфоз он стал непохож на себя. Впрочем, дракона он тоже не напоминал, даже отдалённо.

Воцарилась тишина. Кто-то робко, словно бы сильно сомневаясь, произнёс:

– Ну, вроде тоже лапочка…

Остальные студенты будто только этого и ждали. Сразу со всех сторон возбуждённо затараторили:

– Такой обаяшка…

– Это щенок или котёнок?

– А его можно потискать?

– Ой, какие чудные клешни!

Пока его обсуждали, Крабогном втихаря достал откуда-то пузырёк с чернилами и швырнул его в Дракошу. По белоснежной чешуе расплылось синее пятно. Дракоша ощерился, обнажил острые когти и ударил Крабогнома по панцирю. Ну ладно, хватит на сегодня цирка! Разозлившись, я взял Крабогнома и Дракошу за шкирки и встряхнул их, предотвращая драку. Студенты посмотрели на меня как на какого-то изверга – ну да, ну да, как я мог так сурово обращаться с лапочкой и обаяшкой! Проигнорировав всеобщее осуждение, я оттащил своих новоявленных фамилиаров в общежитие и сделал им выволочку.

Тирада моя была долгой и эмоциональной.

– …без спроса, как дураки, да чтоб вы в Изнанку провалились! – выдохнув, я сердито уставился на Крабогнома и Дракошу, которые склонили головы и старательно делали вид, что раскаялись. – Ещё раз такое учудите, я отправлю вас в деревню, к Лере и Вере. Будете огороды старикам копать! И никаких проказ! Никакого веселья! Никаких крыс! Понял? – я повернулся к Крабогному, а потом перевёл взгляд на Дракошу. – А с тобой я вообще разговаривать не буду! И прикажу тебе ходить невидимым вечно!

Эти два ходячих несчастья дружно протянули:

– Прости, папа.

– Простите, великан-хозяин-друг!

– На первый раз прощаю. А теперь держитесь незаметно и не отсвечиваете, понятно? – приказал я. – Будем надеяться, что скоро появится новость поинтереснее и про вас постепенно забудут.

Как там говорят? Будьте поосторожнее со своими желаниями?

Я спустился в главное фойе, где мы договорились встретиться с ребятами. Они жаждали объяснений. От Кристины уже пришло гневное сообщение: “Ты скрывал фамилиаров?!”

– Ломоносов, ты в своём репертуаре! – возмутилась Кристина, когда я подошёл к переминающимся с ноги на ногу ребятам. – Два! Два фамилиара! И ты молчал?!

– Откуда ты достал дракона? – поинтересовался практичный Саша. – Там можно достать ещё одного?

– Дракон прям как сказочный. Волшебный, – очарованно протянул Егор. – Но мне больше нравится краб. Он забавный.

Хлопнула входная дверь, и в фойе внезапно повисла мёртвая тишина. Взгляды всех студентов были направлены на Дмитрия Нахимова, которого сопровождали четверо полицейских. Он улыбнулся, посмотрел мне в глаза и произнёс:

– Кристина Безликая, вы арестованы!

ГЛАВА 5

День назад, Карасунский район, улица Августовская.

На Августовской улице стоял дом, который и домом-то можно было назвать с натяжкой. Крышу давно снесло ветром, а в окнах не только стёкол не было, но и рам – в красных кирпичных стенах зияли чёрные провалы оконных проёмов, словно распахнутые пасти диковинных монстров. Огород был заброшен и порос высоченным бурьяном, а деревянный забор – сломан и поломан на дрова, во дворе ещё лежали обугленные доски, когда-то покрашенные зелёной краской. Этот дом ненавидели все жители района – его жилец не давал им спокойной жизни.

Звали его Аркадием Безликим, для друзей – Аркаша. За всю свою жизнь он работал всего три года, остальное время – сидел на шеях своих жён и пил по-чёрному. Конечно, женщин он находил себе под стать, но те хотя бы пытались шевелиться – ходили по шабашкам, подрабатывали уборщицами, огороды соседям копали. Собственно, жёны и держали Аркашу на плаву. Одна из них даже родила ему дочь. Говорили, что очень красивая девушка выросла, с необычной внешностью – фиалковыми глазами и розовыми волосами. Правда, никто из соседей её уже лет пять как не видел – девочку забрали в детдом, когда её мать умерла.

В общем, пока были жёны, Аркашу ещё можно было терпеть. Однако годам к сорока он допился до такого состояния, что ни одна женщина, даже такая же алкоголичка, на него не посмотрела бы. И вот тогда Аркаша окончательно покатился по наклонной. Каждый день в его доме собирались шумные гулянки – к нему стекались забулдыги со всего района. Кричали по ночам, пели песни, жгли костры, шныряли по соседским огородам – выискивали огурчики-помидорчики на закусь. Сегодняшняя ночь ничем не отличалась от предыдущих – в полуразрушенном доме кутили шестеро алкашей. У них был праздник – наконец-то созрело вино из ворованного винограда! Они его сделали в пластиковых бутылках из-под пива, которые нашли на помойке.