На лице, в одежде, в пластике, в движениях – во всем у истероидов маска. Они неаутентичны. Аутентичные люди – это люди без маски. А у них маска. Они все время играют не себя. Для истероида весь мир – театр. Театр одного актера. И он, выбиваясь из сил, все время что-то играет. Ну представьте себе, что надо постоянно притворяться. Все время носить маску, которую нельзя снять. И маска эта железная. А маска, как открыл тончайший польский психолог А. Кемпинский, утомляет. Но истероид утомляет своей игрой и окружающих. Все время думаешь: что он еще сыграет с тобой? Так что от этой маски устают и все вокруг.

Они у истероидов, так же как и у паранойяльных, появляются не для сокрытия истинного имени, а для символики (Багрицкий, Жемчугова). Иногда неблагозвучные фамилии заменяются благозвучными. Дикторша провинциального телевидения берет вместо родной и по-своему милой фамилии Ванина куда более, с ее точки зрения, романтичную Вершинина. Во времена антисемитизма в России поэты и писатели с еврейскими фамилиями старались тоже взять более русские псевдонимы. Пристрастие к псевдонимам роднит истероидов с паранойяльными. Только у тех псевдонимы, напомним, имеют более зловещее значение: Сталин, Молотов, Каменев. Пусть уж лучше истероидные: Кручинина, Вершинина…

Средства влияния на человека у истероида в основном носят манипулятивный характер, в отличие от эпилептоида, у которого они в основном ультимативные. Что такое ультиматум, каждому ясно: не сделаешь того-то, то будет то-то. Что такое манипуляция, мы уже писали в главе о паранойяльном психотипе, для него манипуляция и шантаж – что для птицы крылья. Так вот, скрытое психологическое воздействие с материальной или психологической выгодой для себя в ущерб партнеру, то есть манипуляция, – прием воздействия, который и для истероида родной. Однако не только прямодушному эпилептоиду, но и мастеру политической интриги, паранойяльному, даже не снилась та психологическая тонкость, с которой манипулирует окружающими истероид. Истероид весь в манипуляциях.

Вот он звонит по телефону другу, с которым не виделся миллион лет: что-то ему понадобилось. Вы думаете, он приступит к делу сразу, после формального "Как дела?" Нет, он заведет разговор, похожий на длинный коридор с множеством комнат, в каждую из которых он зайдет, посидит, попьет чайку, расскажет о своей жизни, расспросит про вашу, и только потом, в конце разговора, вдруг скажет: "Ты знаешь, обломилась вроде бы дешевая машина, как у тебя с деньгами, нужна крупная сумма, но ненадолго".

Ну да, конечно, "ненадолго", думаете вы, на каких-нибудь два президентских срока. Но чтобы соответствовать тому образу, который манипулятор-истероид построил вам в ваших же глазах за время длинного разговора, говорите ему: "Ну, столько у меня просто нет в наличии, но половину я для тебя найду". Это то, на что он и рассчитывал, он и хотел сразу не больше половины – все же "связи связями, но и совесть надо иметь", как говорил король – Гарин в кинофильме "Золушка". Или жена-истероидка чуть не перед самым выходом на званый обед, от которого зависят контакты мужа, заявляет: "Мне не в чем идти! Ты подумал только о том, что меня надо им показать, а в чем показать, не подумал, ну пойду в трусиках, это единственное приличное, что у меня есть…" Или: "У меня нет ничего для театра, в этом платье я уже была, а то скорее для тенниса или лошадей". И муж вынужден согласиться на приобретение еще одного дорогостоящего платья.

Краткая иллюстрация манипуляции – во фразе "если ты меня не найдешь, то я за шкафом". А если подробно рассказывать о манипуляциях истероидок, то это "тысяча и одна ночь".

Кстати, и сама Шахерезада тоже ведь манипуляторша, не только спасшая себе Жизнь, но и окрутившая своими сказками Шахрияра.

Шантаж для истероида – слишком неподъемная вещь: надо долго трудиться – собирать компромат, риск большой, а истероид леноват и трусоват. Поэтому, хотя шантаж приносит большие доходы, истероид предпочтет манипуляцию, для чего нужно лишь тонко чувствовать струнки чужой души, на которых можно сыграть. А такой отрицательной эмпатия истероид научается легко.

В отношениях с людьми для истероида важен особый манипулятивный прием, чтобы показать свою значительность, – отказ. Отказ он обставляет. Ему все равно, в чем отказать.

Вот, например, он начальник, может сейчас подписать бумагу, но пусть еще раз зайдут специально (он показывает свою значимость), или пусть сначала завизируют у помощника, или…

Отказ всегда неприятен людям, а ему нравится, если нечем больше жить. Но он может поступить и иначе, он может демонстративно нарушить правила и не отказать, даже если имеет право отказать.

Истероид с истероидом быстро сходятся и столь же быстро расходятся, стоит только рассказать друг другу все о себе и выманить дополнительные секреты обаяния. Разговоры у них поверхностные: о тряпках, о жизни артистов – "салонный треп". (Опять повторяем, что это все в среднем, примерно 66 : 33.)

А вот истероидка с эпилептоидом… Эпилептоид фундаментален, как дуб, к нему можно прислониться, в его кроне можно спрятаться, "прижаться тонкими ветвями", ну как в песне, и даже питаться от его корней. Очень удобно.

Истероид развивает в себе манипулятивные способности, которые и позволяют ему выманивать, а не добывать. Эпилептоиду-добытчику, впрочем, это может в какой-то мере даже нравиться, если он владеет безраздельно, допустим, красивой истероидкой. Ну а если она не слишком хороша или не слишком верна, то это ему уже неприятно, и тогда неизбежны конфликты и страдания – у эпилептоида сдержанно драматичные, а у истероидки – бурно трагикомичные.

Истероиды часто присоединяются к паранойяльным. Даже иногда и не достигшим успеха. Паранойяльный все же владеет искусством убеждать. В мнении большинства, говорил Анаголь Франс, повторять – значит доказывать. Паранойяльному же как раз свойственны фразы: "а я вам еще раз говорю", "я повторяю". А для истероида убежденность – это доказательство. Он не очень критичен, он верит и даже верует. И его "верую" на тот момент искренне. Он смотрит на паранойяльного пророка с восхищением, даже с сексуальным вожделением, он готов ему отдаться, предаться (а потом и предать, перейдя к другому пророку). Истероид легко усваивает его фразеологию, цитирует, смакует выражения, не слишком их перекраивая, не развивая, но с горящими, как у самого пророка, глазами, он уподобляется в эти моменты самому пророку, отождествляет себя с ним и получает часть той славы, которую пророк обеспечивает себе. Истероид получает нужное ему внимание в сиянии ореола избранного им на данный момент пророка. Здесь слово "пророк" мы употребляем уже в нарицательном значении: пророк он везде пророк – и в религии, и в науке, и в искусстве, и в политике. И везде есть истероиды, меняющие в зависимости от обстоятельств манеру говорить, содержание речей, одетые в белые одежды или во фраки, а то и раздетые, если это требуется.