— Чушь. Еще как заслужил. И прекрати заниматься самоуничижением. Ты, в конце концов, — гордость нации, ходячий двухметровый образец мужественности, а не плаксивая школьница. Знаю, этот вероломный хвастун Коллионис едва не похоронил тебя, Артура и заодно всю экспедицию, но ты выжил, спас тысячи людей и вернулся домой. А до новомодной остеррианской игрушки не удалось добраться вовремя только потому, что вестландцы не соизволили начать операцию раньше, хотя я и говорил им, что дольше тянуть нельзя. Дилетанты… — Топал внезапно перешел на шепот. — Кстати, господин бывший председатель Адриатис вместе со своим толстолобым братцем с самого начала готовили ловушку для остеррианцев. Именно по их милости мы сейчас по колено в пепле и по локоть в крови. Они хотели заманить остеррианские войска вглубь Республики за пределы дальности ведения огня вражеских орудий, связать их боем и перебить всех до единого с помощью своих новых дальнобойных рельсотронов, информацию о которых, как они считали, им удавалось держать в тайне. Ничего не напоминает? Орудия были разработаны на принадлежавших им частных предприятиях и скрыты в северных регионах страны, на землях их семьи. Шестеренки плана пришли в движение еще до того, как Александр Адриатис занял пост Верховного председателя. Адриатисы всегда считали себя верхушкой пищевой цепи, но, очевидно, ошибались. Как ты понимаешь, никто не должен был узнать об их истинных намерениях, ни один из командующих военными округами и, особенно, Коллионис, но ведь у меня как-то получилось раскрыть их маленький секрет, — уголки его губ приподнялись, — смогли и остеррианцы, которые разработали пушки гораздо серьезней тех, что были в распоряжении у братьев Адриатисов. Бедолаг заставили думать, что у них преимущество и все на свете развивается согласно их невероятно сложному замыслу, но, как оказалось, интриганов переиграли в их же игре.

— Хм, выходит, остеррианцы точно знали, где были размещены новые орудия Адриатисов, и уничтожили их первыми? — чуть подался вперед Бергман.

— Все верно, прекрасно знали и о рельсовых орудиях, и о координатах наших военных баз. Не помогло даже то, что Коллионису долгое время скармливали ложную информацию, пытаясь ввести в заблуждение остеррианцев. Их агентурная сеть явно не хуже моей, раз у них получилось докопаться до истины. Я всегда был уверен, что у обрюзгшей партийной верхушки Остеррианского Союза никогда бы не хватило мозгов, чтобы додуматься до столь блестящего плана вторжения и использовать задумку врага против него же самого.

— Тогда чьих это рук дело? Лигур был в сговоре с Союзом? Им выгодно ослабление Эллиада, своего главного экономического соперника в регионе, — Бергман с задумчивым видом смотрел в лицо старому генералу.

— Уже больше похоже на правду. Также не стоит исключать того, что в рядах остеррианцев завелся, ни много ни мало, гений, причем не из стариков, а из свежей крови. Для нас было бы весьма неприятно приобрести столь грозного противника. Я поручу своим людям в Союзе заняться поисками нашего серого кардинала. Хотя у меня на примете уже есть несколько занимательных кандидатов.

Рядом прошел Алессандро Феорованти, заместитель исполняющего обязанности Верховного председателя, и, прищурив глаза, им улыбнулся. Они ответили ему вежливым кивком. Генерал Топал резко переменил выражение лица и тему разговора:

— Эрих, как поживают жена и дети?

Тот впервые спрашивал его про семью. Бергман ему подыграл.

— С ними все хорошо. Как ваша дочь и внуки?

Худощавый генерал махнул рукой:

— Не пропадут… Эрих, пора нам возвращаться к плодотворному сотрудничеству, как в старые добрые времена. Эпоха помпезных посредственностей ушла. Хотя некоторые пережитки прошлого по-прежнему думают, что им еще есть место на сцене, — Топал кивнул на генерала армии Карраса, пожилого мужчину с длинными закрученными усами, который разговаривал с Сермонтом. — Настало наше время.

Бергман нахмурил брови:

— Если таков приказ, то я не могу вам отказать.

Топал закатил глаза:

— Только не говори мне, что ты до сих пор дуешься на меня за тот случай на севере-востоке. Тогда моя стратегия оказалась эффективной, а значит, была правильной.

Он сжал руку в кулак:

— В вашем понимании сравнять с землей целое поселение мирных жителей без необходимости выглядит как что-то правильное?

— Да, если при этом остальные сдадутся без боя, и никто из твоих солдат не пострадает. Мир развращен и жесток, поэтому, чтобы добиваться результатов, мы сами обязаны действовать твердо и руководствоваться лишь холодной волей рассудка, а не быть рабами своих эмоций.

— Я не согласен ни с вашим видением, ни с вашими методами. Мне пора, Ваше Превосходительство, — Бергман отдал честь.

— Мне и самому нужно многим занться, генералы — люди занятые. Хорошо поболтали, Эрих. До скорой встречи, — Топал улыбнулся на прощание.

***

Алан ощупывал только что полученные медали, висевшие у него на груди.

Интересно, за сколько их можно продать… или лучше оставить как память о моей рабской молодости? Теперь я могу в любой момент распрощаться с армией. Вот бы еще вернули конфискованное семейное имущество, тогда бы мне точно не пришлось ломать голову о безбедном существовании.

Разделившись с Теосом после завершения церемонии награждения, Алан шел по аккуратному травянистому покрову обратно к армейским машинам. Впервые за долгое время он находился в приподнятом расположении духа, ненадолго забыв о бесплодных поисках Дина и грусти, которую ему навевало зрелище разоренных эллиадских земель. Однако внутренняя гармония была нарушена, когда через М-линк с ним связался получивший повышение до бригадного генерала Годвин и сказал подойти к подножию церемониального холма, откуда недавно вещал глава государства.

Завидев за спинами солдат и репортеров Годвина, Алан отсалютовал ему, едва не сбив с головы парадную фуражку, после чего проследовал за ним за оцепление, подальше от посторонних ушей и глаз. На бывшем заместителе экспедиционного корпуса сиял новенький мундир цвета небесной лазури, вышитый блестящим золотым узором.

— Старший лейтенант Верро, уже чувствуете вкус свободы? — с загадочной улыбкой произнес Годвин. — Долги прощены, пособие — пусть и скудное, — но заработано. Можно со спокойной душой увольняться со службы… Таков ваш план, верно?

Алан уже перестал удивляться проницательности Годвина:

— Все так, Ваше Превосходительство. Я благодарен вам и генерал-лейтенанту Бергману за хвалебные рекомендации на мой счет и хорошее отношение, но я уже говорил, что никогда не хотел быть военным. Это не мой выбор.

— Тогда сделайте свой. Если вы останетесь на службе, вас будет ждать завидная карьера. А если уйдете, то окажетесь ни с чем и уже будете не в силах никому помочь: ни эллиадским гражданам, ни товарищам по службе, ни друзьям.

Алан потупил взгляд и, дотронувшись до козырька, поправил фуражку.

— У вас большой потенциал. Если вы пожелаете остаться в должности адъютанта генерал-лейтенанта Бергмана, человек вашего ума и убеждений придется нам как нельзя кстати. В наше растущее объединение военных, помимо нас с генерал-лейтенантом, входит уже немало талантливых офицеров, а с недавних пор и майор Эрхарт. Можете считать нас чем-то вроде «военной семьи», какая есть почти у каждого генерала. Среди нас собрались способные люди с прогрессивным мышлением, единомышленники, которые стремятся преобразовать армию, да и всю Республику, к лучшему и заодно помогают друг другу с продвижением по карьерной лестнице.

Похоже, военные погрязли в интригах и борьбе за власть не меньше политиков. Ввяжешься на миг, и тебя затянет на всю жизнь.

Алан уставился в пустоту, а затем ответил:

— Я благодарю вас за щедрое предложение, Ваше Превосходительство, но военная карьера — это не то, к чему я стремлюсь. Я тот человек, который предпочитает изучать мир и людей со стороны, а не рвется в гущу событий. Мне по душе спокойная жизнь, и у меня наконец появилась возможность ее испытать.