Новый коллектив поразил Юлиана дружелюбием, казавшимся крайне необычным после холодной враждебности и постоянных нападок со стороны озверелых подростков коррекционного лагеря. Он всегда привлекал к себе повышенное внимание посторонних, чему был обязан отнюдь не только яркой и причудливой внешностью, больше подходившей какому-нибудь сказочному персонажу, нежели человеку из плоти и крови, бродившему под серым небом мира смертных. Однажды, во время ожесточенной драки с четырьмя подростками, из которой, при всей своей проворности, он не вышел бы победителем, ему на помощь пришел рослый мальчишка с черными волосами и бронзовой кожей. Так десять лет назад он и познакомился с Дариусом. Их дружба, с самого начала основанная на взаимном уважении, с годами лишь окрепла. Дариус был единственным человеком, кого он знал и кому мог по-настоящему доверять.
Юлиан не спешил заводить новые знакомства в тренировочном лагере, но, сам того не замечая, постепенно начал вливаться в коллектив, будто его затягивала вязкая, но в то же время приятная трясина. Единство группы держалось на трех ребятах, будто принадлежавших совершенно иному, чуждому жестокости миру: Стефане, Белле и Селиме. Они, словно цемент, скрепляли между собой, казалось бы, несовместимые блоки, из которых выстраивался целостный коллектив. Забота и приветливый тон Беллы согревали сердца юных незнакомцев. Стефан находил общий язык со всеми товарищами. Селим создавал впечатление легкомысленного весельчака, умевшего рассмешить практически любого, но под этой личиной скрывался отчаянный романтик, одержимый верой в природную доброту человека. С глазами, горящими, как два тлеющих уголька, он умудрялся защищать даже эллиадских граждан, виня во всем порочную систему, их воспитавшую.
Впрочем, и на ясном небе не обошлось без грозовых облаков. Больше всего проблем создавали близнецы Джино и Анжело. Едва прибыв в тренировочный лагерь, Джино начал задирать тех, кто был не способен дать ему отпор, подбивая на то же своего брата. Однако Дариус и Юлиан продемонстрировали братьям свои навыки кулачного боя, что наряду со стараниями Беллы, Стефана и Селима смягчило их колючий нрав.
Тяжелые дни мимолетно сменяли друг другу, отпечатываясь в памяти калейдоскопом пестрых воспоминаний. Выжимающие все соки пробежки на улице, тренировки по рукопашному бою и стрельбе из огнестрельного оружия вскоре стали частью обыденного распорядка. Однако впервые в кабине «Гончей» им удалось побывать лишь к концу декабря. Пожалуй, худшего времени года для этого нельзя было и вообразить. Двадцать четвертого декабря, в день, когда начались занятия по вождению танков, стоял жуткий мороз и слышались протяжные завывания вьюги, напоминавшие плач брошенного младенца. Белоснежные хлопья, кружась в замысловатом танце, проносились прямо перед глазами и оседали на обледенелой поверхности, образуя кристально-чистые сугробы. Юлиан чувствовал, как его длинные заиндевелые ресницы с каждой минутой все сильнее слипаются между собой, а тело начинает дрожать под толстой тканью зимней армейский куртки, утепленных искусственной меховой подкладкой штанов, шапки и сапог. Вместе с товарищами он шагал вслед за старшим лейтенантом Митичем, который вел их к ангару с тренировочными «Гончими». В детстве родители рассказывали ему о том, что в давние времена на этих землях никогда не было столь морозных зим. Однако после Ядерной Катастрофы все изменилось.
Когда Юлиан забрался внутрь учебной «Гончей», уселся в будто вырезанное изо льда кресло и пристегнулся ремнем, надел шлем и взглянул в три широких экрана перед собой, взялся за две ручки управления и нажал на педаль газа, а затем первый раз в жизни сквозь метельную завесу проехал по тренировочному полигону, — он ощутил себя так легко и непринужденно, словно был рожден именно для этого. Еще на теоретических занятиях им объяснили, что «Гончие» считались легкими танками, поэтому были слабо защищены от попаданий из бронебойных орудий. Толщина двухслойной лобовой брони достигала 240 мм, внутренний лист которой состоял из синтетических композитных материалов, а наружный — из металлических сплавов. Современные бронебойные орудия крупного калибра, начиная от 135-мм, могли пробить переднюю часть корпуса уже со средней дистанции. С бортов и тыла, где броня была значительно тоньше, с этой задачей справлялись орудия и меньшего калибра. Несмотря на свою уязвимость, миниатюрная для современного танка «Гончая» обладала и множеством преимуществ. Ее длина без учета пушки составляла 5.4 метра, а ширина и высота — 2.8 и 2.1 метров соответственно. Благодаря скромным габаритам, маленькой для танка массе — всего 16 тонн — и мощному двигателю «Гончая» могла разгоняться до впечатляющих 140 км/ч. К тому же в ней использовалась надежная комбинированная система перемещения — сочетание гусениц и аварийного комплекса шасси.
За следующие месяцы Юлиан лично проверил, на что способен самый компактный эллиадский танк. Он преуспевал во многих дисциплинах, но в чем ему точно не было равных, так это в танковой стрельбе. Его поразительная для новобранца меткость вызывала искреннее удивление у одногруппников и раздражение у старшего лейтенанта Митича, по совместительству выполнявшего обязанности танкового инструктора, который, брызгая ядовитой слюной, часто придирался к тем, кому, как он считал, все дается слишком просто.
Кроме регулярных посиделок в комнате отдыха, где они коротали вечера за болтовней и азартными играми, Юлиан наведывался в библиотеку тренировочного лагеря. В запыленной библиотеке, куда, судя по виду, уже несколько лет не ступала нога человека и где пауки давным-давно обустроили собственное царство мрака и паутины, выбор ограничивался электронными и печатными военными пособиями, пропагандистскими буклетами, учебниками по различным дисциплинам и редкими художественными произведениями, явно прошедшим жесткую цензуру. Подобно своим родителям, рыскавшим по руинам старого мира в поисках знаний, Юлиану приходилось довольствоваться жалкими объедками со стола наследия человечества. Вскоре о его уединенном пристанище прознал Марко и тоже стал заходить в обретшую новую жизнь библиотеку. Этот нелюдимый парень мечтал в будущем поступить в университет и изучать физику.
К несчастью, шестимесячный период подготовки в тренировочном лагере омрачило одно трагичное событие, заставившее молодых людей погрузиться в бездну печали, но в то же время позволившее им взглянуть на жизнь по-новому. И оно не шло ни в какое сравнение с уже привычными для всех стычками с курсантами из других групп и нападками на Салли, ониксовая кожа которого служила магнитом для всякого отребья.
10 апреля 128 года Юлиан дольше обычного задержался в библиотеке. Оставался всего час до отбоя, когда он возвращался в казарму. Проходя мимо столовой, Юлиан услышал, как из тени раздался чей-то резкий напряженный выдох, за которым последовал протяжный стон. По опыту жизни в коррекционном лагере он знал, что подобные звуки не сулят ничего хорошего, поэтому шагнул во тьму, не издавая ни звука, и через несколько секунд рассмотрел во мраке невысокую фигуру, обращенную к нему спиной. В ее руках приобретал очертания заостренный предмет, походивший на нож. По спине пробежал холодок. Мышцы разом напряглись, подпитанные приливом крови. Мгновением позже он осознал, что видит и второй силуэт. Человек стоял на коленях и прижимал руку к середине туловища, медленно заваливаясь на бок. От него и исходил тихий стон.
В голове сложился весь пазл, но было уже слишком поздно — его присутствие обнаружили.
Невысокая фигура внезапно рванула в его сторону, замахнувшись окровавленным ножом. Юлиан отскочил назад. Лезвие со свистом рассекло воздух прямо перед его грудью. Вблизи ему удалось разглядеть нападавшего. На него смотрел низкорослый паренек с широким лбом и парой пылавших отчаянной злобой темных глаз. Юлиан пятился к освещенной тропе и попутно пытался отыскать в темноте камень или увесистую палку, которые мог бы использовать в качестве оружия.
Будто поглощенный жаждой крови, парень с ножом опять кинулся на него. Юлиан уклонился от широкого взмаха рывком в сторону. Мощный удар вновь разрезал лишь воздушное полотно. На мгновение оказавшись во власти инерции, нападавший потерял равновесие и сделал лишний шаг вперед, за что тотчас поплатился — точный и сильный удар ногой выбил у него из рук нож. Сверкнув напоследок серебристым отблеском, холодное оружие скрылось во тьме. Затем в лицо оторопевшего широколобого паренька прилетел кулак, отчего тот рухнул спиной в грязь. Юлиан придавал оппонента сверху, рывком опустив ему на голову локоть. Послышались хруст и сдавленные крики, но удары продолжали сыпаться до тех пор, пока он не удостоверился, что противник больше не представляет опасности.
