Ахиллесовой пятой Алана были навыки рукопашного боя, стрельбы и управления техникой. Однажды он едва не угробил тренировочный «Колосс» и не загнал себя в еще больший долг, в последний миг избежав столкновения с танком однокурсника. Прознав о блистательных интеллектуальных способностях молчаливого дарования, учителя стали чаще спрашивать Алана на занятиях и лекциях, всеми силами вовлекая его в образовательный процесс. Он раз за разом извлекал из разума изобретательные ответы на сложнейшие вопросы преподавателей, когда его сокурсники оставались немы, и скоро прослыл одним лучших студентов Академии. А среди курсантов за ним закрепилось прозвище Юный Мудрец, как его еще в школе-интернате нарек Дин.
Летом перед финальным годом обучения с ним произошло событие, которое привнесло смятение в его стройный внутренний мир и заставило Алана усомниться в собственных чувствах. В тот жаркий июльский день со стороны моря дул напористый ветер, единственно спасавший от невыносимой духоты. Резко налетавшие воздушные потоки взъерошивали его жесткие волосы цвета вороньего пера и остервенело трепали тонкую ткань бело-голубой полосатой рубашки. Алан только что вышел из торгового центра и направился на встречу с Дином. Он провел два мучительных часа, с остервенением бродя по бесчисленным отделам и пытаясь выбрать подарок на грядущий день рождения друга, но так и не смог найти что-то стоящее, а потому вышел оттуда с пустыми руками, валящей с ног усталостью и глубоким отчаянием оттого, что ему придется повторить этот адский марафон позднее.
К тому же подскочившие до небес цены на товары заставили его утратить дар речи: стоимость содержимого полок в торговом центре за последние четыре года выросла в два с половиной раза, в то время как стипендия в Военной Академии осталась неизменной. Помимо него многие покупатели недовольно бурчали, разглядывая ценники в магазинах.
Алан прошел через многолюдную площадь Единства, обогнул крупный фонтан в форме мифического крылатого коня, Пегаса, и свернул на протяженную аллею Героев Республики. Она находилось на территории Основного района столицы, где проживала большая часть населения Александрии. Помимо Основного, город делился еще на два крупных района: Центральный — там располагались дома Почетных граждан и правительственные здания — и Кольцевой, огибавший всю столицу и служивший пристанищем для граждан с низким достатком.
Нескончаемые толпы людей прогуливались по стертой брусчатке полуторакилометровой аллеи. Оживленные голоса прохожих сливались в единый несмолкающий гул. Алан редко забредал в столь шумные места и чувствовал себя неуютно. Через всю аллею к небу тянулись идеально ровные ряды голубых пирамидальных кипарисов — творений продвинутой генной инженерии Республики. Их окружали украшенные золотистыми узорами чашеобразные клумбы. По обе стороны от пешеходной улицы стояли изящные дома, подражавшие застройке Старого Света из прошлой эры. Прохожие любовались освещенными витринами дорогих магазинов, безмолвно зазывавшими к себе покупателей. На каждом шагу пестрили вывески кафе, баров и ресторанов, соревновавшихся между собой в оригинальности. Вспоминая свой первый визит в сердце Основного района, состоявшийся восемь лет назад, Алан отметил разительные изменения, коснувшиеся места всеобщего притяжения. Аллею, словно разноцветные заплатки на ткани города, покрывали многочисленные уличные экраны, на которых мелькали изображения политиков, взывающих к патриотизму, национальной гордости, народному единству и служению нации. Однако все они принадлежали к сословию Почетных граждан, единственных, кто мог избираться в органы власти, вроде Парламента или Высшего Совета, и освобождался от обязательной военной службы.
Михаэль Адриатис, уже четыре года занимавший пост Верховного председателя Высшего Совета Республики, попадался на глаза намного чаще других. Белоснежная кожа, сияющие, точно полуденное солнце, глаза и волосы цвета серебра — характерные черты внешности главы государства и его знатного рода, берущего начало от самого отца-основателя Республики. Подобно непогрешимому ангелу, Верховный председатель благостно взирал на проходивших мимо избирателей.
Алан наткнулся на уличный электронный баннер, поделенный на две половины. На одной были изображены марширующие солдаты в черной форме Остеррианского Союза, северного соседа Республики, которых, точно марионеток, дергал за ниточки сгорбленный старик с морщинистым и покрытым бородавками лицом, одетый в обсидиановый костюм с багровым плащом. Позади него в клетке сидели люди в лохмотьях, через прутья тянувшие руки к бравым эллиадским солдатам, изображенным на другой половине электронного полотна. За спинами улыбающихся бойцов Республики плечом к плечу с народом стояли Михаэль Адриатис и другие высокопоставленные политики. Над их головами сияло яркое солнце, лучи которого отгоняли тучи, заполонившие небо по ту сторону изображения. Надпись на электронном баннере гласила: «День освобождения народа Остеррианского Союза от гнета тирании грядет. Присоединяйтесь к армии, чтобы исполнить свой гражданский и моральный долг». Среди бурлившей массы людей часто мелькали патрули одетых в синюю с золотистой окантовкой форму полицейских, длинные козырьки их фуражек скрывали глаза защитников государственного правопорядка. Нередко их сопровождали маленькие дроны, точно механические попугаи парившие над их головами. На каждом доме висели камеры, беспрестанно взиравшие на прохожих.
Когда Алан выбрался с аллеи и попал в тихий переулок, то сразу же вздохнул с облегчением. Впрочем, овладевшая им безмятежность вмиг улетучилась, едва он разглядел развешенные прямо на фасадах домов агитационные плакаты. Лозунги на них гласили: «Человек без Родины ничто», «Долг гражданина — защищать свою Родину», «Нет ничего благороднее жертвы, принесенной во благо своей Родины», «Мы сражаемся за справедливость и свободу», «Равенство — основа Республики», «Патриотизм — благороднейшее из всех устремлений». Проходя мимо ярких плакатов, Алан ощутил, как к горлу подбирается тошнота. Лишь добравшись до конца улицы и увидев свое отражение в витрине магазина одежды, он осознал, что все это время с его лица не сходила гримаса, представлявшая собой нечто среднее между животным оскалом и ядовитой ухмылкой. Опустив голову, Алан заметил глубокие трещины, пронзавшие плитку, устилавшую соседнюю с аллеей улицу. В голубом свете, исходившем из окна почтового отделения, казалось, будто он идет по поверхности разбитого стекла. Добравшись до шумного перекрестка, Алан увидел, что на дороге образовался затор. Светофоры словно сошли с ума и хаотично моргали то красным, то желтым, то зеленым, а иногда и всеми тремя цветами сразу. Автокары и автобусы беспомощно столпились на пересечении дорог и уже не могли двинуться ни вперед, ни назад, заодно заблокировав и трамвайные пути.
Три недели назад он и сам угодил в подобную западню. Тогда ему пришлось выйти из автобуса и проделать оставшуюся часть пути пешком. В последнее время с городским транспортом все чаще творилось что-то неладное. И не только с ним. Иногда бывая на улицах, находившихся всего в нескольких минутах ходьбы от центра, он не раз замечал, что облицовка красивого фасада домов осыпалась, точно пудра, обнажая серый кирпичный скелет. Но ни средства массовой информации, ни политиков будто не беспокоили столь незначительные проблемы, касающиеся внутреннего благополучия. Все новости состояли из восхваления достижений эллиадской военной отрасли и науки, а также восторженных известий о том, как Республика распространила блага цивилизации на все новые территории.
Когда он учился в школе и жил в одной квартире с отцом, СМИ еще пели на разные голоса, но со временем их вещание слилось в монотонный вой, а любые собрания граждан объявили противозаконными. Верховный председатель и его сторонники утверждали, что народу Эллиада необходимо сплотиться перед лицом внешней угрозы в лице Остеррианского Союза, и ради этого благого дела стоит идти на жертвы и терпеть всяческие лишения. Хотя Алан был уверен, что идти на жертвы и терпеть лишения будут явно не те, кто к этому призывает.
