Но дни шли за днями, а обещанный агент, так и не давал о себе знать. Это уже всерьез начинало беспокоить суетную душу генеральского сыночка. И вот сегодня, возвращаясь со службы вечером к себе в общежитие, он услышал у себя за спиной сиплый голос:

— Что так медленно бредешь, Арнольд Степаныч? Поддай жару, чуток!

Шептицкий сначала решил молча уступить протоптанную тропку неведомому торопыге, видимо, кому-то из коллег, торопящихся до дому, но затем оглянулся и увидел, что догоняющий был не в военной форме. Сначала он даже не признал его в лучах заходящего Солнца (полярная ночь в этих местах наступает в конце сентября), но потом, внимательно вглядевшись, узнал в догнавшем его человеке одного из метеорологов, что квартировали неподалеку от офицерского общежития. Человек был чуть пониже его ростом, но широк и кряжист. Да и на вид ему было за тридцать. Небольшая, но аккуратно подстриженная бородка, окаймлявшая его лицо, придавала ему мужественный и привлекательный вид бывалого полярника, несомненно, пользующегося успехом у местных представительниц слабого пола. Женщины, вообще, по наблюдению Арнольда, любят таких сбитых и уверенных в себе красавцев, одинакова хороших, как в постели, так и в нелегком и аскетичном быту Севера.

— Вы, кажется, метеоролог, и зовут вас, если не ошибаюсь, Евгением? — решил проявить зачатки аристократии дозиметрист.

— Верно! — изобразил на своем лице радостную улыбку синоптик.

— Если вы торопитесь, то с удовольствием вас пропущу, — проявил любезность старлей.

Он, вообще, наученный инцидентом с комендантом, теперь старался всеми силами избежать нового конфликта, поэтому был со всеми крайне любезен и предупредителен.

— Ого, как вас пообтесало с некоторых пор! — не стал скрывать своего злорадства Евгений, и это его примечание очень больно задело злопамятное нутро Арнольда.

— Что вы имеете в виду? — зло прищурился Шептицкий, с досадой понимая, что его конфликт с Виттелем, несмотря на заверения майора Уржумцева, все же потихоньку всплыл наружу.

— Да ты не ершись, летёха! — перешел на коробящее Шептицкого панибратство метеоролог. — Я просто хочу с тобой побалакать по-свойски.

— О чем мне с вами говорить? — строго поджал свои губы Шептицкий в нескрываемой брезгливости и презрении, разом показав свое истинное обличье.

— Обо всем, — беззаботно выдохнул гражданский, обдав дозиметриста легким сивушным перегаром. — О делах, о жизни.

— Простите, но я не желаю с вами обсуждать ни свои дела, ни свою жизнь, — тон его в этот момент источал абсолютную холодность и надменность.

— А зря, — тепло и по-доброму отозвался на это метеоролог. — Ведь это теперь от меня будет зависеть вся ваша дальнейшая жизнь.

— Каким образом!? — в глазах Шептицкого появились искорки недоумения и догадки.

— Я — тот, кого вы ждете уже почти месяц, — сообщил Евгений, как о само собой разумеющимся, и не требующим дополнительных пояснений.

— Докажите! — жестко потребовал старший лейтенант, хотя внутри себя уже понял, кто стоит перед ним.

— Как? — спросил его метеоролог, пожимая плечами. — Рассказать вашу биографию?

— Нет, — поморщился Шептицкий. — Этого не требуется. Скажите коротко, но только о том, что знаю только я и еще пара людей, там, — он махнул неопределенно рукой в сторону материка.

— Ну, если коротко, то могу уложиться в одно слово, — с ухмылкой проговорил синоптик.

— Говорите.

— Ингрид, — без выражения произнес Евгений.

Одного этого слова было достаточно, чтобы убедиться в высокой осведомленности «спящего» агента.

Шептицкий с жадностью посмотрел в глаза собеседника, что-то прикидывая про себя в уме. Анализ его не был долгим.

— Здесь, посреди улицы, наверное, говорить неудобно, поэтому прошу ко мне, — сделал он приглашающий жест, отступая чуть в сторону, и давая пройти вперед посланнику куратора.

— Нет уж, — замотал отрицательно головой Евгений, — к вам-то как раз идти и неудобно.

— Почему? В прошлый раз куратор беседовал со мной, как раз у меня дома.

— Куратор приехал и уехал, а я здесь уже пятый год держусь и только потому, что строго соблюдаю меры безопасности, — нравоучительным тоном заметил метеоролог.

— Хорошо, но не посредине же улицы нам с вами беседовать? — выразил удивление Шептицкий. — А, как я могу предполагать, беседа будет не краткой.

— Давайте просто отойдем в сторонку, чтобы не мешать нечаянным прохожим, — предложил Евгений.

— Хорошо. Будь, по-вашему. Отойдем, — покорно согласился Арнольд.

Они сошли с утоптанной тропинки в сторону, но открытое место покидать не стали, чтобы контролировать окружавшее их пространство. Первым нарушил молчание, находящийся в нетерпеливом ожидании Шептицкий:

— Я выполнил все, что было мною обещано куратором еще месяц назад. Почему вы так долго не появлялись?

— Не все в этом мире зависит от нас, — туманно выразился агент и тут же пояснил. — Те, кто принимает решения, только вчера велели мне выйти с вами на прямую связь. Операция, сами понимаете, довольно сложная и требующая тщательной подготовки.

— На какое число назначена операция? Мы с вами должны успеть продумать планы по нашему спасению и обеспечению алиби, в дальнейшем, — быстро заговорил тихим голосом, порой переходящим на шепот старший лейтенант.

— Начало операции назначено на пять часов утра 7-го сентября.

— Через три дня, значит, — вслух повторил Арнольд. — Хорошо. Я буду готов этому сроку. Что мне с собой взять, и какое место для укрытия мне приготовлено, чтобы переждать бомбардировку?

— Подождите, не торопитесь вы с вашим укрытием, — смешно сморщил нос Евгений. — Мне поручено посвятить вас в детали предстоящей операции.

— Говорите, я внимательно вас слушаю.

— Вы знаете только о планах по уничтожению базы бомбардировкой с воздуха. Однако это только часть общего плана. Так сказать, ее завершающая часть. Но те, кто разрабатывал ее детали, решил не ограничиваться тупым уничтожением объекта, поэтому в первоначальный план были внесены некоторые поправки. Сегодня в Северной Атлантике начинаются учения НАТО с привлечением штатовской АУГ во главе с авианосцем «Теодор Рузвельт». Так вот, прежде чем нанести массированный ракетно-бомбовый удар по базе, решено, прежде выбросить достаточно многочисленный десант из высокопрофессиональных бойцов группы «Морские котики».

— Но зачем? Разве удара высокоточным оружием недостаточно для того, чтобы затормозить исследования русских в этой области? К чему такие риски? — искренне изумился Арнольд.

— У высоколобых умников в Лэнгли возникла идея не только о том, чтобы затормозить Россию на данном направлении, но и значительно ускорить свои разработки. А для этого, сами понимаете, им очень нужны местные специалисты, которые помогут им в этом.

— То есть, они хотят захватить в качестве трофея специалистов, разбирающихся в данной тематике? — догадался Шептицкий.

— Вот именно, — кивнул синоптик. — Всех, разумеется, прихватить не удастся, по объективным причинам, но ключевых персонажей, на которых завязано все, они постараются взять с собой.

— Я знаю лишь одного такого специалиста, который может разобраться в каждой детали установки — самого ее создателя.

— Да. Алексей Боголюбов — единственно подходящая кандидатура для того, чтобы стать гостем в тайных казематах ЦРУ, где из него вытянут все имеющие значение секреты этого аппарата, — согласился агент.

Арнольда, обладающего хорошими навыками воображения, всего передернуло только от одной мысли, что будь он носителем какой-нибудь тайны стратегического уровня, ему не миновать бы специального кресла с фиксаторами и набора инструментариев на соседней тумбочке, для развязывания упрямых языков. Он на миг зажмурился, чтобы хорошенько представить себе эту картину, но долго пребывать в таком состоянии не смог из-за своей тонко организованной и холеной натуры.

— Но, простите, при чем здесь я?! — возмущенно пожал Арнольд своими худосочными плечиками. — По-моему, я и так сделал все, что от меня зависело по уговору! Я обеспечил подсветку всех потенциальных целей, имеющих хоть какой-то интерес для заказчика. Что я еще могу?