После не слишком продолжительных поисков, ему удалось найти искомый номер телефона. Недолго думая, он нажал на кнопку вызова. Старчески дребезжащий, но достаточно бодрый голос быстро ответил с того конца:

— Слушаю, вас. Говорите.

— Здравствуй, Абрам Исаич! — вежливо, но по-дружески поприветствовал диктатор Абрама Исаевича Золотницкого, слегка отойдя в сторонку, — московского наипервейшего коллекционера и знатока холодного оружия, с которым он имел давнее знакомство на почве общей страсти к орудиям убийства. — Это Афанасьев тебя беспокоит, — зарокотал он в трубку.

— О, великий Яхве! — растекся в подобострастии коллекционер. — Верить ли мне своим ушам, слышащим голос одного из величайших правителей Земли?! Уж не сон ли это?!

— Не сон, не сон, — быстренько пресек ненужное славословие пожилого еврея Валерий Васильевич. — Ты, Абрам Исаич, уж не взыщи, что я звоню тебе по шкурному делу, а не по-приятельски, как было раньше. Сам понимаешь — государственные заботы не дают расслабиться, чтобы посидеть и поговорить на общие интересные темы с умным человеком, — решил он слегка подольститься к Золотницкому, который, как и все уважающие себя коллекционеры обладал непомерным чувством тщеславия и самомнения.

— Азохан вей! Хватит ли моей компетенции, чтобы быть полезным такой великой исторической персоне, как вы, милейший Валерий Васильевич?! — усомнился н, одновременно прикидывая уме за какой такой нуждой обратился к нему всесильный диктатор.

— Хватит твоей компетенции, можешь даже не сомневаться. Иначе я бы тебе не позвонил, — успокоил его Афанасьев.

— Если так оно и есть, то я — одно большое ухо, готовое внимательно выслушать все, что вы скажете! — опять цветисто выразился старый хитрец.

— Ты ведь, Абрам Исаич, хорошо знаком с экспонатами моей коллекции, — сразу перешел к делу Валерий Васильевич.

— Таки да, — согласился Золотницкий, навострив уши в ожидании интересных новостей. — И должен вам заметить, что коллекция ваша заслуживает наивысших похвал, как по количеству, так и по качеству собранных там предметов военного искусства былых времен.

— Это точно, — согласился с ним Афанасьев. — Почти сорок пять лет собирал ее, — сделал он маленькое отступление от основной темы разговора.

— Отдаю должное солидному сроку вашего увлечения, — продолжал свою линию на безудержную хвалу коллекционер.

— Помнится, вы неоднократно предлагали мне выкупить ее целиком, — прозондировал почву не менее хитрый бывший Начальник Генштаба.

— Да-а, — растерялся от неожиданности и даже испугался Золотницкий.

Он-то по своему разумению полагал, что Афанасьеву просто нужна его консультация по поводу какого-нибудь очередного раритета, которым желал бы пополнить свою коллекцию диктатор, но опасался приобретать без предварительной оценки специалиста. А тут, видишь, какое дело заворачивается. Своей опытной шкурой он ощущал опасность от прозрачного намека коллеги. Если предложить ему цену, которую он озвучивал ранее, то Афанасьев, находясь в положении самовластного правителя России, еще чего доброго мог и обидеться на тороватость старого еврея. А если тому предложить реальную стоимость его коллекции, то тоже можно нарваться на неприятности в связи с неизбежными вопросами о происхождении такой суммы денег. Вот возьмет, да и кликнет своего палача — Тучкова, а уж тот в своих застенках сумеет вытрясти последнее с бедного и старого Абраши. Тут стоило сто раз подумать, прежде чем что-то отвечать на эту явную провокацию. Но до чего же хороша, эта чертова коллекция! Афанасьев по достоинству оценил затянувшееся молчание собеседника, прокручивающего всевозможные варианты ответа в голове.

— Так вот, Абрам Исаич, я хотел бы вернуться к вашему предложению о покупке всей коллекции. Оптом, как говорится, и сразу.

— Э-э-э, — опять замялся Золотницкий, явно не понимая, какой подвох может крыться в сделанном предложении, — а почему вы, уважаемый Валерий Васильевич, решили обратиться с этим именно ко мне?

— Потому, что кроме вас никто мне не предлагал ее купить. К тому же, именно вы, как никто другой, хорошо знакомы с содержимым коллекции. А значит, только вы знаете ее истинную стоимость, — сделал особый акцент на последних словах диктатор.

— Да. Знаю, — нехотя согласился с ним Абрам Исаевич, но тут же спохватился. — Но почему вы не предложите ее какому-нибудь музею? Эрмитажу, Историческому или на худой конец, Русскому? Я уверен, что любой из них с удовольствием выкупил бы ее по весьма достойной цене.

— Если бы я в срочном порядке не нуждался в деньгах, то поверьте, сделал все так, как вы и советуете, — начал пояснять прописные истины Афанасьев, морщась от досады в трубку коммуникатора. — Но вы и без меня прекрасно понимаете специфику сделок с музеями. Назначенная экспертиза займет уйму времени, да и есть небеспочвенные опасения по поводу того, что у этих уважаемых заведений просто не окажется в наличии таких сумм на приобретение. Они начнут просить рассрочки, а мне нужно деньги получить быстро и без ненужных проволочек, а тем более публичной огласки, которой будет не избежать в этом случае.

— Да, но с чего вы вдруг взяли, что у старого, больного и бедного еврея могут быть такие деньжищи?! — принялся по национальной привычке канючить Золотницкий.

— Абрам Исаич, — желваки на скулах у Афанасьева начали интенсивно двигаться, — мы с тобой уже далеко не молодые люди, а потому, давай не будем из себя разыгрывать тургеневских барышень, называвших яйца «куриными фруктами». Поверь, что мне сейчас не до того, чтобы выступать перед тобой в роли налогового инспектора, озабоченного происхождением нетрудовых доходов у самозанятого пенсионера.

— Право же, я не знаю, — опять принялся мямлить старый коллекционер. — Пандемия, мировой экономический кризис, санкции, а я, как назло, именно сейчас очень стеснен в денежных средствах…

— Сколько вы можете мне за нее предложить? — без обиняков спросил Афанасьев, которому уже порядком поднадоели эти выкрутасы.

— Я не держу в доме большое количество наличных, а как законопослушный гражданин, предпочитаю хранить деньги в банке, — не смог отказать себе в привычке поторговаться даже в этой ситуации Золотницкий. — А сколько бы вы хотели за нее получить?

— Помнится, года три назад, вы предлагали мне за нее сто пятьдесят миллионов.

— Правда?! — воскликнула в ответ трубка голосом Абрама Исаевича. — Вполне возможно! Вполне возможно! Однако сейчас совсем другие времена за окном. Денег ни у кого не стало, да и тратить последнее, в наше неспокойное время, вряд ли кто станет, — откровенно решил Золотницкий сбить цену.

И хоть Афанасьев имел в своих предках крепостных крестьян Рязанской губернии, против иудейских пращуров Золотницкого, кои были ростовщиками и менялами, но в умении торговаться мало чем уступал своему коллеге-коллекционеру.

— Но инфляция тоже никуда не делась с тех пор, — моментально парировал он нытье Абрама Исаевича, — а я с вас не «жабьи шкурки» прошу. Сейчас рубль, к сожалению, котируется гораздо ниже, чем три года назад. К тому же не забывайте разницу в людском восприятии.

— Как это?! — удивился его коллега по цеху.

— А вот так, — позволил себе ухмыльнуться Валерий Васильевич. — Одно дело иметь у себя раритеты из коллекции какого-то там Начальника Генштаба, и совсем другое дело — владеть предметами искусства из коллекции самого диктатора России. Чуете разницу? Быть наипервейшим коллекционером холодного оружия в Москве — дело, безусловно, хорошее, но оставить далеко позади себя всех коллекционеров России вместе взятых, вообще станет головокружительной перспективой. Ваша коллекция после данного приобретения, в стоимостном выражении, повысится многократно. Встать вровень с Британским Музеем и Оружейной Палатой — это ли не мечта любого собирателя исторических ценностей? — кинул Афанасьев на стол свой последний козырь, в качестве приманки.

— Но у меня, действительно, нет сейчас необходимой суммы! — запричитал Золотницкий, сраженный наповал убийственной аргументацией Афанасьева.