Сомнительная похвала Трампа задела чувствительную натуру Госсекретаря, но он не подал вида, что обиделся.

— И, наконец, выскажусь по последнему вашему пункту сомнений, — как ни в чем не бывало, продолжил он. — Я говорю о страхе. Да. Страх у наших союзников будет. Это не вызывает сомнений. Наши европейские партнеры, с одной стороны, слишком уж избалованы нашей бескорыстной защитой их интересов. В то время, как мы не жалея сил и средств, пытаемся сохранить военный паритет с нашими эвентуальными противниками, тратя огромные средства из бюджета на все новые и новые виды вооружений, они не утруждая себя лишними тратами, набирают экономическую силу, подчас становясь нашими прямыми конкурентами. Нам эти перекосы во взаимоотношениях совершенно ни к чему. А с другой стороны, видя наши некоторые неудачи, они уже позволяют себе не только иметь собственное мнение по тем или иным событиям, но еще и набираются наглости покрикивать на нас. Вспомните, господин Президент, последний саммит Большой Семерки, и то, как позволила себе вести себя на нем эта старая ведьма — Меркель.

— Да уж, — согласился с ним Трамп, — вела она себя там просто таки безобразно. Я с трудом сдерживал себя, чтобы не наговорить ей лишнего.

— Но конфетку, все-таки ей бросили! — радостно подхватил льстивый Помпео.

— Ну, да! — заулыбался и приосанился в кресле Трамп, вспоминая тот нашумевший эпизод, когда канцлер Германии окончательно вывела его из себя.

— Вот поэтому нашим изнеженным союзникам стоит иногда напоминать, кто оплачивает их банкет и кто является хозяином всего этого заведения. Пусть знают, что мы можем без труда и лишних угрызений совести расправиться с каждым из них, если почувствуем предательство с их стороны. В конце концов, страх — не самый худший инструмент в деле поддержания вассалитета.

— Опять не могу не согласиться с вами, Майк, — уже более дружелюбно буркнул Президент, услышав последний аргумент пройдошистого соратника.

— Благодарю за искреннее понимание! — приложил пухлую ручку Помпео к тому месту, где у людей обычно находится орган, перекачивающий кровь.

— Не стоит благодарности, — милостиво отмахнулся Трамп от верноподданнического жеста хитрого чиновника. — Так, что же вы все-таки хотите от меня? — окинул он орлиным оком парочку своих визитеров.

— Санкции на проведение операции, естественно, — брякнул и тут же потупил свой блудливый взор Госсекретарь.

— Санкцию на проведение операции даю, но без письменного подтверждения.

— Но…, — попробовали хором возразить Милли и Помпео.

— Никаких «но», господа. Я уже седой воробей, — указал он на свою шевелюру, — и меня не проведешь. Мне прекрасно известно, что вы задумали авантюру мирового масштаба, конечный исход которой неизвестен никому. Поэтому я не собираюсь опрометчиво класть свою голову на эшафот истории. Если это дело у вас получится, то я задним числом одобрю ваши действия, ну а если нет, то уж не взыщите. У меня не останется другого выхода, как все свалить на вашу инициативность. И я с чистым сердцем и незамаранными руками с удовольствием отдам вас под суд. А теперь, получив мое святое благословение — ступайте, — не стал слушать их возражения Президент.

И уже вдогонку, когда оба содокладчика стояли у порога, бросил им в спину:

— Подробный план акции завтра к утру должен лежать у меня на столе, в обход Канцелярии.

IV.

Оба заговорщика, находясь в состоянии полнейшей прострации, молча выкатились из Овального кабинета. Не проронив ни слова, спустились по мраморным ступенькам вниз до самого крыльца. И только уже находясь на лужайке перед Белым домом, дали волю своим эмоциям:

— Нет, ну какой хитрец! — наконец выпустил, долго сдерживаемый пар, Госсекретарь — Битый час выслушивал и кивал, а когда дело дошло до ответственности, то тут же улизнул, будто бы он и вовсе не причём!

— И что самое удивительное, — подхватил его мысль Милли, — его даже не пришлось сильно уламывать. У меня сложилось стойкое впечатление, что он и сам был бы не против подобного развития событий.

— Просто держит марку миротворца и святоши, — поморщился Помпео.

— Его понять, в принципе, можно, — здраво рассудил генерал. — Он и так сейчас многим рискует, уже находясь под сенатским расследованием. Лишний камень на его шее способен утопить не только его будущее, как политика, но и в прямом смысле отправить его на электрический стул. Впрочем, как и всех нас, — тихонько под нос добавил Милли.

— Вы сомневаетесь в успехе операции?! — опешил Помпео, внимательно посмотрев в затравленные глаза соучастника спектакля. — Тогда почему же, черт возьми, вы не только подыграли мне, но и пошли еще дальше, начав фантазировать о каком-то там «гразере»?! Начитались бульварных статеек их «Popular Mechanics»?

— А о чем я, по-вашему, должен был ему рассказывать?! — взорвался Милли. — Наглядного подтверждения работы протонного ускорителя у нас нет на руках. Только словесное описание нашего информатора о разрушении макета крылатой ракеты. Ни документов, ни фотографий. Все на словах. А тут завалялись отличные фотоснимки с русского полигона на Камчатке, где после очередного испытания их гиперзвукового блока образовалась красивая воронка. Все убедительно, а главное — наглядно. И не надо ломать голову, как объяснить потоки протонов не оставляющих после себя вообще ничего.

— Ладно-ладно, успокойтесь, мой друг, — примирительно произнес Помпео, легонько касаясь ладонью плеча строптивого генерала.

— А вы, между прочим, тоже хороши, — немного начал остывать Милли. — Почему вы умолчали о том, что планируется не просто бомбовый удар по объекту, а ядерный?

— Ну, что вы претворяетесь наивным парнем, Марк? — снисходительно, как нашалившему ребенку улыбнулся Госсекретарь. — Вы же прекрасно понимаете, что в таком случае, мы бы никогда не добились от него разрешения на акцию.

— Но ведь это же все равно вскроется, — продолжал недоумевать Милли.

— Это будет уже потом. А победителей не принято судить, — многозначительно ответил прожженный интриган.

— Зато принято судить неудачников, — поежился генштабист.

— А вот этот пункт уже полностью зависит от вас — людей в мундирах.

Глава 44

I.

02.09.2020 г., г. Москва, Национальный Центр обороны

Сегодня Афанасьеву предстояло принять у себя особенного гостя. Еще накануне в бывшее Управление Делами Президента, а ныне Управление Делами Главы Высшего Военного Совета позвонили из Канцелярии Синода Русской Православной Церкви и попросили назначить аудиенцию для своего представителя. Валерию Васильевичу немедленно передали просьбу церковников и тот, почесав маковку, ибо абсолютно не знал о чем можно говорить с «долгогривыми» и «рясоносными», после недолгих раздумий, дал свое согласие, выкроив время из своего плотного графика. Ему в своем настоящем положении еще не приходилось давать аудиенцию лицу духовного звания столь высокого ранга, и как это правильно должно быть обставлено он тоже себе представлял довольно смутно, а позвонить и проконсультироваться на сей счет у Начальника Протокольной Службы, как-то постеснялся. В конце концов, махнув на все рукой, приказал Михайлову сервировать, на всякий случай, столик в маленькой коморке, что находилась позади кабинета и служила комнатой отдыха и площадкой для приватных бесед. Борис Борисович, как всегда был на высоте и даже расстарался раздобыть из неведомых запасников бутылочку церковного кагора марки «Партенит». Ровно в восемь часов утра, дверь его кабинета открылась и появившийся на пороге старший (теперь уже старший) адъютант Михайлов, вытягиваясь, как на параде торжественно произнес, подражая императорским мажордомам:

— Товарищ Глава Высшего Военного Совета Российской Федерации, к вам с объявленным визитом прибыл временно исполняющий обязанности Предстоятеля Русской Православной Церкви — экзарх Белорусской Православной Церкви Московского Патриархата Митрополит Минский и Слуцкий Евфимий.