— То есть это маньяк, который ей звонит и который хочет её похитить?

— Мы не знаем. Возможно, да. А возможно, это совершенно два параллельных, не связанных друг с другом феномена. Каждый из которых мы, разумеется, будем расследовать отдельно. Но Клот, отдаёшь ли ты себе отчёт, если подтвердится версия о том, что Эллен угрожает всё-таки сверхъестественное существо? То есть — ты по-прежнему готова стать агентом 001/7 послезавтра ночью?

— Я всегда готова. Тем более готова, Аманда, — поправилась я. — И тем лучше, что первой с этим существом встречусь я, а не Эллен. С Эллен ни в коем случае ничего не должно случится!

— Отчаянная ты Сорвиголова, агент 001, —молвила начальница. — А сейчас я вынуждена попросить тебя оставить нас с Мэттом, нам нужно кое-что обсудить.

— Разумеется. До встречи завтра и удачи! — откланялась я.

* * *

— Только подумать, Хэйес. Я… я был так глуп, так слеп. Что же мне делать? — художник рассеянно посмотрел в никуда. Он не ждал ответа. Он пытался думать, а мысли его путались.

— У тебя есть всё, чтобы начать новую жизнь, Трейпил. О да, как бы банально это ни звучало. Пусть мусор прежних отношений, людей, событий исчезнет навсегда, выметай его, как дворник — грязную пыль из своей жизни. Весенний ветер перемен облегчит твоё продвижение к вершинам восторга и успеха.

— Чёрт возьми, Хэйес… В твоих словах что-то есть. Они просты, они как прописные истины в книжке, но… До меня только сейчас они дошли!

— Так бывает, — миролюбиво улыбался таинственный друг художника.

Он сидел в старом кресле Николаса, а в руках перебирал мешочек, который при нажатии каждый раз издавал идиотский смех. Но Николас совсем не озабочивался причудами своего нового товарища. Николасу куда более стала интересна его собственная жизнь.

— Как сложно оторвать прежнюю жизнь. Как сложно оторвать Рэйчел… Ох, Рэйчел… Знал бы я даже три дня назад, что сегодня во мне о ней не останется никаких чувств — не поверил! Только подумать, я хотел жениться на ней! А оказалось — я этого не хотел. Это была её дудка.

— Ты кому-нибудь рассказывал о ней?

— О нет. Рэйчел просила скрывать наши с ней отношения. Просила не распространяться о том, что мы с ней вместе, никому, и в особенности, моему дяде Джасперу Годдсу. О боги. Я теперь понимаю, почему. Я должен рассказать всё дяде! Она опасная женщина. Обманщица. Я думал, она несчастная овечка.

— Не спеши рассказывать всё дяде. У тебя нечем крыть. И вообще, избегай поспешных выводов. Видишь этот ключ, Николас? Я тебе скажу больше: воспользуйся им, и ты сможешь получить доказательства причастности Рэйчел к афёрам с твоими картинами. А сам ты, сделав чистосердечное признание дяде, можешь спокойно улетать из города. Я дам тебе завтра билет на самолёт и в отель в Эмерке. Тебя там ждёт блестящее будущее. Ты молод, горяч, и ты наконец-то пробудился. Живи один, Николас. Лучше быть одному всю жизнь, чем иметь свой дом и жить в нём, с кем попало.

— Но как… Ты… откуда ты всё знаешь? Ты тоже частный детектив?

— Можно и так сказать, — мягко улыбнулся Хэйес.

— И почему я поверил тебе… я сначала не знал, что и думать, пока ты мне не сказал посмотреть её сумочку. Я ранее никогда бы не задумался рыться в её вещах.

— Ну конечно, ведь ты такой честный, такой порядочный. Отныне не повторяй прежних ошибок в Эмерке. Ты за последние дни много чего узнал и многому научился, — одобрительно заговорил Хэйес.

— Я думал, ты искусствовед. Ты спасаешь мою жизнь. Я с тобой до гроба не расплачусь! — искренне с чувством проговорил художник.

— Не думай об этом. Думай больше о себе.

— Я всегда втайне мечтал жить в Эмерке, в городе гениев Викториансе, и поступить в Викторианскую Высшую Школу Живописи. С детства мечтал…

— А вместо этого прозябаешь в разваливающимся доме и раболепствуешь перед мошенницей, рисуя для неё копии украденных ею картин. Готов тебе сообщить ещё кое-что: полиция и ГБРиБ почти вышли на неё и прижали к стенке её отца, который изо всех сил сейчас пытается залечь на дно. Рэйчел может опасаться, что ты тоже что-то знаешь. Вчера она связывалась с отцом, и тот предупреждал её насчёт тебя. Что возможно тебя следует убрать. Она вчера не приехала к тебе, потому что обстоятельства сложились не в её пользу, а в твою.

— А я послушал тебя и залез в её сумочку, которую она у меня оставила. О боги, боги…

— Большая непредусмотрительность с её стороны оставить её у тебя, Николас, — холодно сказал Хэйес.

— Я думал, там её женские штучки, трусики…

— А ты нашёл там ключи от её офиса, несколько запасных поддельных паспортов и ксив, а главное — список картин, с которых ты снимал копии, и отчёт по их продажам на чёрном рынке. Рэйчел составляла этот список для отца, чтобы похвастаться ему. Она хранила сумочку у тебя на случай, если бы на её офис псевдоагентства нагрянула проверка. Но сейчас ты там можешь найти всё, что тебе нужно, что будет подтверждать для твоего дяди и полиции махинации Рэйчел. Настоятельно советую тебе последовать моей рекомендации и в пятницу лететь в Эмерк с минимумом вещей, дав себе зарок никогда больше сюда не возвращаться. Я позабочусь о том, чтобы тебя не разыскивали как соучастника Рэйчел. Ведь если ты явишься сам по себе к своему дяде и полицейским, тебе никто не поверит, что ты был ребёнком-простофилей и рисовал картины, наивно думая, что это для благотворительности.

— Ясен пень, — вздохнул Николас. — Как же это всё запуталось. Но я рад этому вызову. Он меня не пугает! Как всё странно. В голове такой туман. Нет, не туман. В голове моей палитра, которая вдохновляет!

Внезапно художник заволновался:

— А если Рэйчел приедет сейчас, с минуты на минуту? Я должен убрать сумочку на место.

— Сегодня она не приедет. У неё есть дела поважнее, — усмехнулся таинственный могущественный друг Трейпила.

— Ох. И опять я тебе верю. Почему же?! — усмехнулся художник. — Ты, часом, не ангел, посланный мне?

— Я часом демон, что желает зла, но совершает благо, — сказал Хэйес на полном серьёзе и нажал на мешочек.

Комнату-гостиную Николаса наполнил деревянный жутковатый смех.

* * *

Послушав мою историю о расследовании, агент 003 обрадовался:

— Мы будем ловить маньяка на вечеринке! Это ж круто! Я признаюсь, втайне всегда мечтал о таком задании.

— Поймать маньяка на вечеринке? Не могу быть с тобой солидарна, Ривел. Там будет куча людей, которые будут наверняка путаться под ногами и мешать нам в поимке этого маньяка.

— Брось, Клот! Это ж здорово! Мы обязательно его вычислим и поймаем. И спасём Эллен!

Пит светился оптимизмом. Вот что бывает, когда весна. И когда заводишь домашнего питомца. Такса уже вовсю ходила по всем комнатам и с лёгкостью взбегала на чердак в комнату Пита, как полноправный член семьи. Её всё-таки назвали Волкодавом. У таксы такое умное и внушительное выражение морды временами, что эта кличка ей вполне подходила. Сегодня не обошлось без нескольких минут тисканья Волкодава, а также Пит настоял, что Волкодав должен присутствовать с нами, пока мы будем репетировать. К нашему восторгу и удивлению, Волкодав запел и завыл, когда я заиграла на пианино.

— О, ему нравится эта мелодия! Но подожди, ты играешь не "Красивую Смерть".

— Да, я играю партию, под которую мы должны появиться, мелодию "Тёмного Ритуала".

— Не думал, что наш новый пёс будет представлять силы тьмы! Он настоящий вундеркинд. Ему от роду несколько месяцев, а он уже так освоился!

— Собаки — друзья человека, то есть тоже люди, — улыбнулась я.

Я очень люблю собак. Волкодавчик, поняв, что музыки больше нет, подбежал ко мне, стал обнюхивать мои ноги в поисках чего-нибудь вкусненького. Пит кинул ему сухое печенье, тот с радостью слопал.

— Будет есть такими темпами — вырастет в настоящего Волкодава, — сказала я.

— Вполне возможно! Патрик и Томми уверены, что если машину постоянно заправлять бензином, она вырастет и станет автобусом.