И сейчас ему как никогда надо знать, не вел ли Берг какие-то дела за спиной отряда. Хер из «Нейрокома» — реально всего лишь хер, ни у него, ни у его несчастных клиентов не хватило бы денег и связей ломануть Бергу импланты, или что это произошло с ним в банке.

Белла слушает его объяснения молча, не прерывает его и не задает вопросы, но реакция все равно ни разу не радует. Выслушав, Белла не выдает ничего полезного, только говорит:

— Не возвращайся в штаб. Я распускаю остальных.

— ЧТО?! — своим ором Полли спугивает прохожих и натянуто улыбается им, чувствуя как трещат лицевые мышцы.

Белла уже отрубила звонок, и достать ее снова не получается.

— Твою мать, — говорит Полли в наладонник.

Первый порыв — остановить первую попавшуюся машину, приставить дуло пистолета к черепу водителя и гнать до штаба. Но Полли не зря выбирали работать с пленниками — вместо этого он останавливает такси и честно переводит оплату шоферу. Тот отмечает, что Полли воняет, и Полли снова подавляет порыв достать пистолет. Адрес... адрес — это сложнее, и надо несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Белла не отвечает больше, но из ее реакции уже можно вытянуть хоть что-то полезное. Например, то, что она напугана. Например, то, что Берг действительно занимался чем-то паршивым, и она в курсе этих дел.

Штаб располагается в Каньонах — промзоне, где высокие склады и узкие проходы между ними и впрямь напоминают каньоны. Стройка вышла туповатой: после раздела зон влияния «Нейроком» поторопилась, облажалась или пропустила саботаж, так что здания располагались слишком неудобно — далеко не везде могла проехать груженая фура. Так что теперь корпа занималась тем, что сдавала склады в аренду, закрывая глаза на то, зачем кому-то может понадобиться пустое помещение так близко к окраинам. Ехать до Каньонов — не вариант, за несколько часов поездки Белла стопроцентно разгонит всех и спрячется сама. Ее убежища Полли не знает.

...Зато знает, где живет — где жил — Берг.

Таксист, услышав адрес, морщится — Муравейник, главный транспортный узел Аркадии, это последнее место, куда хочется въезжать на машине. Слишком много остановок, слишком много транспорта, слишком много улиц и закоулков, и в завершение — высокие дома с квартирами, которые больше подошли бы швабре, а не человеку. Как следствие — любое время, проведенное в Муравейнике, смело можно умножать на три.

Не зря Берг так часто ночевал в штабе... И больше не будет.

Полли вновь пытается привыкнуть к этой мысли, но выходит паршиво.

— Цена только что удвоилась, — говорит таксист. — Пять минут назад я собирался закончить работу на сегодня.

— Цена осталась прежней, — отвечает Полли автоматически. — Пять минут назад умер мой брат.

— Ох... — Таксист еще с минуту разглядывает его лицо в зеркало, прежде чем вздохнуть. — Скидка.

Артем всегда говорил, что Полли слишком мягкотелый. Марго добавляла, что еще и болтливый сверх меры. С неудовольствием Полли отмечает про себя, что младшие товарищи были правы — слова о смерти сорвались с его языка сами собой. Если поездка и впрямь затянется, то он, того и гляди, выложит все перед незнакомым таксистом так же просто, как совсем недавно болтал о жизни с пленником.

— Ссаные банды, — ворчит таксист, — на прошлой неделе застрелили моего соседа!

Если бы Полли был в броне, он бы и пикнуть ничего не посмел. Однако простая одежда и вонь здорово смазывают эффект от устрашающей рожи Полли.

— Я что имею в виду, — продолжает таксист, глядя то на Полли, то на дорогу, — попробуй подкопить и спросить ребят. На копов надежды никакой, сам понимаешь, но вот виджиланте — это тема.

Ох, да. Фанат виджиков. Полли должен был догадаться, посмотрев на бортовую панель, где в отдельном окошке над маршрутом крутится последний ролик Аутопсии. Слишком зловещий ник для хорошего парня, на которого возлагаются надежды простых таксистов, скажем честно.

У Полли, как у простого наемника, к уличным виджиланте была профессиональная ревность. И усугублялась она, пожалуй, тем, что идеи Беллы насчет того, чтобы завести Стае свой канал, пошли прахом еще на старте из-за высокой конкуренции.

— Возможно, я лучше обращусь к Волчьей стае. Никогда не подводили.

— К кому?..

...Блестяще.

Полли еще пробует позвонить другим членам отряда, но без толку — Белла и впрямь работает быстро. Спустя два часа, час из которых машина стояла в пробках Муравейника, Полли наконец покидает такси.

— Ждать? — смирившись со своей судьбой и безжалостным трафиком, спрашивает таксист.

Полли мотает головой и вскоре встает прямо напротив высокой кирпичной коробки, чьи некогда четкие углы теперь крошатся из-за дронов, стрельбы и прочего бурного досуга обитателей Муравейника. Внутри людно — несмотря на транспортный кошмар, этот район неизменно привлекает много внимания. Где легче всего заявить о себе, кроме как в месте, которое ежедневно пропускает через себя бесконечный людской поток? Где сделать это наверняка, кроме как там, где люди вынуждены смотреть на тебя, пока транспорт застыл намертво? Вторым именем Муравейника могло быть слово «Сцена». Кроме того — проблемы с логистикой и населением здорово снижали цену на жилье.

Так, первый этаж давно превратился в что-то вроде коммуналки, поженившейся на ночном клубе. В половине квартир нет дверей, лестничные клетки заставлены диванами, матрасы и подушки брошены прямо на пол в коридорах. Публика разная — и яркая до рези в глазах. От артистов до простых работяг, от нищих до загулявших мажоров, от наркоманов до... Ладно, здесь есть подвох. Наркотики принимают почти все.

Отказавшись от дозы, Полли поднимается на четвертый этаж и находит нужную дверь. Кто-то давным-давно накарябал на ней «Осторожно! Злая собака!» и Берг не стал чистить ни дверь, ни морду смельчака-художника. Код подходит — Полли здесь не в первый раз.

Квартира кажется очень пустой.

Почти что — пустынной.

Как будто ветер завывает в ушах, и вот-вот по узкому коридорчику прокатится, как сухой куст, скомканный лист бумаги и клубок спутанных проводов. В единственное окно светит тусклое белое солнце, полузакрытое облаками, и от света глаза Полли начинают гореть.

Черт, это было плохой идеей. Плохой — но единственно возможной.

Полли проходит по коридору, заглядывает в санузел и шкаф, чтобы убедиться, что он тут действительно один. Проходит в комнату, стараясь не думать, что где-то месяц назад они в этой комнате, вместе с Лисом и Тохой, глушили пиво под четвертую «Резню бензопилой в Каньоне» и ржали, что российский режиссер в глаза не видел их родного района. Потом находит ноут Берга и думает над паролем. Обычные программы, загруженные в наладонник, не справляются со взломом, и какое-то время Полли тратит на то, чтобы найти в Сети что-то поприличнее. Силы небесные, он никогда не был силен во всех этих компьютерных штуках! Скачав две проги, восемь вирусов и дерьмовый браузер, Полли обхватывает голову руками и смотрит в стол. Поднимает взгляд — и утыкается в голографический постер Флай.

«Флай» — набирает Полли в строке пароля.

Коротковато.

Еще пара секунд требуется, чтобы вспомнить настоящее имя модели.

«Стефания».

...Работает.

— Черт, мужик, — бормочет Полли, с трудом справляясь с нетерпением, пока щелкает по почте Берга и его истории браузера, — я принесу тебе на могилу ее фотку или, там, статуэтку, если их делают...

Делают — это, между делом, видно из поисковика Берга.

«Стефания», «Stephanie», «FLAY» и все комбинации этих слов открывают пароли ко всем ящикам и всем аккаунтам — не то чтобы Берг отличался изобретательностью, когда дело касалось его личной информации.

Почта забита спамом, в котором выделяется только цепь переписки с Беллой насчет снаряжения и...

Последнее письмо. Которое пришло как раз в то время, когда Берг был на операции. Полли прогоняет ящик адресанта по памяти и не видит совпадений. Но заголовок...

---------БЕГИ