– Вот так, милая. Разве же это не отлично? Пожить в отеле в Лондоне, в одной комнате с мамочкой?

Девочка продолжала мотать головой и хныкать.

– Ческа хочет домой.

– Ладно. А давай ты ляжешь в кроватку и мама тебе почитает?

Это, похоже, немного ее отвлекло, и Грета читала ей истории из «Сказок братьев Гримм», любимой книжки ее дочки – и тем самым и ее бедного сына тоже, – до тех пор, пока веки Чески не опустились и она наконец не заснула. Грета долго сидела на кровати, глядя на дочь. Высокие скулы, вздернутый носик, губки бантиком на личике в форме сердечка. Светло-золотистые волосы Чески вились сами по себе, спадая на плечи безупречными волнами. Длинные темные ресницы лежали на безупречной коже без единого пятнышка. Спящая, она была похожа на ангела.

На Грету нахлынула мощная волна любви и нежности. Ческа всегда была очень нетребовательным ребенком и без всяких вопросов принимала то, что Оуэн всегда возился с Джонни, почти полностью игнорируя ее. И Грета, хоть ей и приходилось каждый божий день превозмогать горе смерти Джонни, где-то очень глубоко в душе и ненавидя себя за это, была почти благодарна за то, что небеса забрали у нее сына, а не любимую дочку.

Грета разделась, наклонилась и поцеловала спящую девочку в щеку.

– Доброй ночи, дорогая. Спи хорошо. – После чего сама легла в постель и выключила свет.

Несмотря на всю решимость Греты, первые несколько дней в Лондоне были тяжелыми. Первым делом ей надо было найти жилье для них обеих, но Ческа быстро уставала от хождения по разным квартирам и начинала раздражаться и ныть. Грете не нравились подозрительные взгляды потенциальных квартирных хозяек, когда она говорила им, что она вдова. Но, надо полагать, решила она, теперь ей надо привыкать нести клеймо матери-одиночки.

После трехдневных поисков она нашла квартиру из нескольких чистых светлых комнат на верхнем этаже дома поблизости от того места, где она жила до отъезда в Уэльс. Кендалл-стрит, недалеко от Эджвер-роуд. Переезд в уже знакомые места придавал Грете уверенности и ощущения безопасности. Другим преимуществом была квартирная хозяйка, которая, когда Грета сказала, что отец Чески умер сразу после войны, отнеслась к ним с большой симпатией.

– Я и сама потеряла мужа и сына, миссис Симпсон. Жуткое дело. – Она вздохнула. – И теперь столько малышей будут расти без отцов. К счастью, муж оставил мне этот дом и мне есть на что жить. Тут очень тихо. Я живу в подвале, а на первом этаже у меня парочка тихих леди. Ваша малышка ведь хорошая девочка, верно?

– Да, очень хорошая. Да, Ческа?

Ческа кивнула и озарила хозяйку широкой улыбкой.

– До чего ж у вас милая девочка, миссис Симпсон. Так когда вы хотите переехать? – спросила очарованная хозяйка.

– Как можно скорее.

Грета вручила ей депозит и месячную оплату. Она переехала в квартиру через два дня, переставила одну из кроватей в гостиную, чтобы у Чески была отдельная спальня и ее никто не беспокоил по вечерам.

В первый вечер Грета уложила Ческу спать, пошла в свою спальню-гостиную и рухнула в кресло. После простора большого дома в Марчмонте она испытывала тут страшную клаустрофобию. Но на текущий момент это было лучшее из возможного. Деньги, которые она привезла, быстро кончались, и она знала, что ей надо быстро найти работу.

Она взяла вечернюю газету, которую купила, и развернула раздел «Вакансии». Читая объявления, она отмечала карандашом подходящие. Подавленная отсутствием приемлемых вакансий и отсутствием у себя нужной квалификации для них, она пошла на кухню, налила себе чашку чая и закурила. Работа в «Ветряной мельнице» навряд ли была тем, о чем нужно рассказывать будущему работодателю, а возвращаться туда ей совсем не хотелось, потому что часы работы там означали, что ей придется оставлять Ческу по вечерам одну. В идеале ей бы хотелось найти приличную офисную работу в какой-нибудь конторе в Сити или Вест-Энде. А уж найдя работу, она займется поиском няни для Чески на время, пока сама будет работать.

На следующий день Грета, купив Ческе шоколадку, затащила ее в будку телефона-автомата и начала договариваться про интервью. Она беззастенчиво врала, говоря потенциальным работодателям, что да, она может печатать, и да, у нее есть опыт работы в офисе. Назначив два интервью на следующее утро, она столкнулась с проблемой – что же делать с Ческой в то время, когда надо на них пойти. Обескураженная Грета медленно брела к дому, таща за собой Ческу. В подъезде их дома пожилая дама собирала залетевшие с улицы в дом листья.

– Здравствуйте, милочка. Вы новенькая?

– Да. Мы только что переехали на верхний этаж. Я Грета Симпсон, а это Ческа, моя дочь.

Пожилая дама внимательно поглядела на Ческу.

– Ты ела шоколад, милочка?

Ческа стеснительно кивнула.

– Вот так, – дама вытащила из рукава носовой платок и вытерла Ческе лицо. Как ни удивительно, Ческа не воспротивилась. – Вот так. Гораздо лучше, правда? Я Мейбл Брайерли. Живу во второй квартире. А ваш муж на работе, да?

– Вообще-то я вдова.

– И я тоже, милочка. Погиб на войне, да?

– Ну да, сразу же после. Он был ранен во время десанта в Нормандии и так и не поправился. Скончался вскоре после победы.

– Я вам сочувствую. Я потеряла своего в Первой мировой. В какое трагическое время мы живем, да, дорогая?

– Да, – печально согласилась Грета.

– В любое время, как захотите чашечку чая и поговорить, знайте, я дома. Хорошо, что в доме будет малышка. Да еще такая хорошенькая. – Она с улыбкой наклонилась и пощекотала Ческу под подбородком.

Грета увидела, что дочка улыбается Мейбл в ответ, и решила брать быка за рога.

– Я хотела спросить, миссис Брайерли, не знаете ли вы кого-нибудь, кто мог бы приглядеть за Ческой несколько часов завтра утром? У меня будет интервью по приему на работу, и я никак не могу взять ее с собой.

– Дайте подумать… – Мейбл почесала голову. – Нет, не могу сказать. Разве что… – Она поглядела на девочку. – Думаю, я сама смогу присмотреть за ней, если только это не будет очень уж долго.

– Ой, правда? Я буду вам так благодарна, и я непременно вернусь к обеду. Конечно, я вам заплачу.

– Договорились, дорогая. Мы, вдовы, должны помогать друг другу, правда? В какое время?

– Можно привести ее к вам к девяти?

– Да. Тогда до встречи.

И Грета с облегчением понесла Ческу наверх в их квартиру.

Назавтра с утра, одетая в свой единственный строгий костюм и шляпку, которые она привезла с собой, Грета отвела Ческу в нижнюю квартиру к Мейбл. Когда она объяснила девочке, что мама должна будет уйти, но вернется к обеду, та захныкала.

– Не волнуйтесь, миссис Симпсон. У нас с Ческой все будет хорошо, – заверила ее Мейбл.

Грета поскорее ушла, чтобы не видеть слез, которые были готовы пролиться, и села на автобус, чтобы ехать на первое интервью.

Это была работа служащей в банке, где нужно было раскладывать бумаги и немного печатать. Грета очень волновалась, а ее вранье было неподготовленным. По окончании интервью она вышла оттуда, понимая, что больше ничего не услышит от управляющего.

Следующее интервью было на должность продавщицы в отделе духов в большом универсальном магазине на Пикадилли. Ее будущим начальником была женщина за сорок, с резкими чертами лица, одетая в строгий, мужеподобный костюм. Она спросила, есть ли у Греты иждивенцы, и на сей раз Грета врала гораздо более гладко, но все равно вышла на улицу с ощущением, что сможет получить эту работу только чудом. Расстроенная, она пошла по улице к киоску, чтобы купить новую газету.

Целую неделю Грета каждый день оставляла Ческу у Мейб и проводила первую половину дня, ходя на интервью. Она начала понимать, что послевоенная безработица, казавшаяся ей в Марчмонте какой-то удаленной и несущественной проблемой, оказывает заметный эффект на ее перспективы найти работу. Но сама мысль о возвращении в Уэльс к Оуэну придавала Грете сил и решимости.

В пятницу она, как обычно, оставила Ческу у Мейбл и поехала на автобусе в Мэйфер. Она не испытывала большого оптимизма насчет интервью, на сей раз на должность секретарши в адвокатской фирме. Вчера один из возможных работодателей устроил ей тест на умение печатать на машинке, и она провалила его с треском.