Предположив, что можно рассчитывать на добрый или хотя бы просто ни к чему не обязывающий вежливый прием, мы ступили на полянку и пошли к хозяйке избушки, не сводя с нее глаз.

Не доходя пары метров до крыльца и женщины, хором поздоровались со всей своей вежливостью, в надежде на то, что нас поймут! И ведь поняли! В ответ она заговорила то ли на русском (куда мы попали?!), то ли на каком-то местном наречии (ах, знать бы еще на каком!). Вблизи показалось, что она старше нас лет этак на десять. Но выглядела просто прекрасно.

– И вам доброго утра, странницы, – ответила нам незнакомка и погладила феникса. – Чья птица?

– Наша, – сказали дружно мы.

– Ваша-то ваша… Но вот сотворила ее ты, не так ли? – улыбнулась лесная жительница и указала на подругу.

– Да, я… – кивком подтвердила Наташка.

– Проходите в дом, девоньки. Голодные небось? У Мрачного озера жизни-то нет, Радуга ее пьет. Только ягоды и растут в лесочке. Воду не пили из озера?

– Не пили, – дружно подтвердили мы и по-прежнему насторожено пошли в дом вслед за хозяйкой. С прежней настороженностью Финик слетел с ее руки и перелетел в Наташкины ладошки. Не знаю, как подруга, но я почувствовала укол ревности, глядя на то, как по-хозяйски вела себя с нашим фениксом чужая тетка.

Наталка погладили птенца, накрыла ладошками, и он исчез до поры до времени. А мы ступили на крыльцо и, глубоко вздохнув, шагнули в избушку.

Внутри домишко был очень даже ничего. Словно в настоящей деревенской избе: и печка, и стол посреди комнаты, и красивые узорчатые лавки. В углу икон, правда, не было, да и откуда им тут взяться, боги, если и есть, то здешние, не нашенские. И вот что странно: снаружи домик казался маленьким. А внутри хоть и не царские хоромы, но довольно-таки много места. Из комнаты, в которой мы оказались, куда-то вели еще три двери. Но они были закрыты и что за ними находилось, понять было невозможно.

В избе пахло сухими травами и чем-то вкусным печеным. В животах предательски заурчало. И тут взгляд упал на кадушку с водой.

– Можно? – спросили мы и, получив разрешение, одновременно шагнули к ковшику, что висел тут же на гвоздике. Красивый такой ковшичек, прям из русских народных сказок.

Вода оказалось холодной и сладкой. Напившись, поблагодарили хозяйку и замерли в ожидании.

– Есть хотите, странницы? – улыбнулась она.

И снова мы, не сговариваясь, слаженно кивнули. Женщина махнула рукой, приглашая присесть, и начала накрывать на стол.

– Простите, а можно руки помыть и умыться? – поинтересовалась я.

И вопрос с одной дверью тут же разрешился. Вполне себе приличный санузел (интересно, а канализация централизованная или местная? – мелькнула в голове дурацкая мысль, пока мы с Наташкой приводили себя в порядок) Рукомойник, жестяная ванна, вышитые полотенца и зеркало, все, как у бабушки в деревне. Унитаза не наблюдалось, я предположила, что туалет расположен за домом.

Закончив водные процедуры, мы с подругой уселись за стол и накинулись на еду, стараясь соблюдать приличия и не слишком громко причмокивать от удовольствия. Загадочная хозяйка присела напротив с большой кружкой горячего напитка (чай или что другое, по запаху не определить, но аромат стоял божественный). Еда была простая и понятная: отварная картошка (вроде бы она, родимая), овощи похожие на наши огурцы и редиску, большой каравай хлеба домашнего (вкуснющего, надо отметить! эх, к нему бы кружечку молочка парного… м-м-м). Трапезничали в тишине. Утолив первый голод, я все-таки решилась задать вопрос:

– А как вас зовут? А то не по-людски как-то, в дом зашли, за стол сели, а не познакомились.

– Люди зовут Агафьей, – представилась хозяйка на удивление таким родным русским именем.

– Я Снежана, это моя подруга – Наталья. Приятно познакомиться.

– Да вы ешьте, поговорить успеем! – отмахнулась от разговоров Агафья.

И мы ели. Наевшись впрок, поблагодарили хозяйку. Я от местного чая отказалась, отдав предпочтение воде. Наташка же рискнула, и теперь, блаженно прикрыв глаза, мелкими глоточками потягивала местный горячий напиток.

– А расскажите нам, Агафья, куда мы попали? И как бы нам отсюда выбраться? – опять не выдержала я. И ждала ответа, не спуская с женщины глаз.

– А попали вы, девоньки, в другой мир. Называется наш мир планетой Тубан – это третья по величине звезда в созвездии Дракона. Королевство наше зовется Элтаннин. И мы вроде как ваш параллельный мир, попасть в который может не всякий, да и не всегда. Видимо, вы оказались возле Врат в момент летнего солнцестояния, да еще и за радугой пошли. Верно говорю?

Мы ошарашено смотрели на хозяйку. Уж чего-чего, а такого я не ожидала! Как же, попали в другой мир и он априори должен быть населен магами, принцами, всякой нечистью, но чтоб солнцестояние и параллельные миры! Услышать такое из уст местной лесной жительницы было, по крайней мере, для меня, полной неожиданностью. «А я оказывается, сноб», – мелькнула мысль.

– Э-э-э… – начала было я, но Наташа опередила.

– Насчет солнцестояния точно не знаем, а вот радуга была – это да. И Снежка меня за ней повела. А потом как-то все само собой получилось: пошли по воде как по суше, прокатились на радуге, плюхнулись в какое-то неживое озеро.

– Ага… – очнулась я и продолжила. – А потом Наташа начала иллюзии на глазах выращивать. А я вроде как огнем настоящим теперь плююсь!

Хозяйка выслушала наш короткий, сумбурный рассказ, не перебивая.

– А какой был день в вашем мире, когда к нам переместились? – задала один вопрос.

– Так… двадцать первое июня, кажется, – задумчиво протянула я. – И что нам это дает?

– А то, что и у вас, и у нас в этот день летнее солнцестояние. Самая короткая ночь и самый длинный день случаются. У вас праздник Купалы отмечают, у нас в день Ириды Радужной и Ананты, сестры ее близняшки.

– Судя по имени, местное божество с радугой связанно, да? – предположила я.

– Да, Ирида – богиня Радуги, несущая Свет, Мир и Жизнь.

– Тогда почему озеро называется Мрачным? И вы там еще что-то про него говорили… Что-то там радуга пьет, или уничтожает вроде, – заинтересовалась Наташка.

– Говорила, – усмехнулась Агафья. – Мрачное озеро: из него Радуга, опустив свой край в озеро, высасывает – «пьет» – воду и жизнь. Сил набирается. Поэтому зовут нашу богиню еще и змеей.

– Тогда почему она жизнь дающая? – недоуменно переспросила я. – Если она вроде как жизнь отбирает?

– Потому что жало свое радужная змея в Мрачное озеро опускает, чтобы воды-жизни испить-набрать да после того, как напьется, по стране-планете, где дождем прольется, а где и жизнью одарит.

Я ненадолго задумалась, пытаясь разложить информацию полочкам. Наташка задумчиво прихлебывала чаек, не спуская глаз с Агафьи, время от времени косясь в мою сторону.

– Так, ладно, – пристукнула я ладонями по столу. – Чем нам все это грозит и как нам отсюда выбираться? И, главное, почему именно нам так повезло??

– А повезло вам потому, девоньки, что либо вы сами, либо кровь ваша из нашего мира.

Наташка от неожиданности грохнула кружкой об стол. У меня от удивления глаза увеличились раза в три.

– Попью-ка я еще водички, – пробурчала еле слышно и отправилась в ванную.

В комнате оперлась на раковину и мрачно посмотрела на себя в зеркало. Так… Вроде при памяти. Изменений во внешности в сторону эльфов-фей-змей не наблюдается (хотя я так и не поняла, водятся ли они вообще здесь!). На солнышке перегрелись и сейчас галлюцинацией наслаждаемся? Или шизофрения? Насколько я помню, коллективной шизы, как и совместных глюков от солнечного удара не бывает. Поплескав в лицо прохладной водичкой, я вышла в комнату, зачерпнула ковшом из кадки, отпила. Попросила кружку у хозяйки. Наполнила ее остатками воды и вновь присела к столу. Эти простые действия немного развеяли дурман в голове.

– А что было бы, попей мы из озера?

– Если чистокровные человечки, то память бы потеряли, да и вышвырнуло бы вас невесть куда. И носило бы из мира в мир, пока в свой не закинуло.