Главный литературный источник – это собрание сочинений разных жанров, которое приписывается Другпе Кюнле и называется «История жизни, песни и наставления Другпы Кюнле» (The Life Story, Songs, and Advice of Drukpa Kunley). Это собрание сочинений состоит из четырёх томов: Kа, Кха, Га и Нга1. Название первого тома, Ка, – «Истории освобождения йогина по имени Кунга Легпа: лучшие из непристойных мемуаров, рассказанные между делом и составленные как попало» (The Liberation Tales of the Yogi Named Kunga Lekpa: The Finest of Crude Memoirs, Spoken Casually, and Slapped Together Willy-Nilly). Ради простоты я буду называть этот том «Истории освобождения». Он написан преимущественно от первого лица и традиционно считается автобиографическим. При внимательном чтении в нём можно отыскать намёки на историю жизни этого неуловимого героя.
Есть также собрание народных сказок, объединённых в начале 1970-х годов в так называемую тайную биографию. Её автор – Шестьдесят Девятый Дже Кхенпо Бутана – Геше Гендун Ринпоче. Этот сборник перевёл на английский язык Кит Доуман, опубликовав в виде небольшой книги «Божественный сумасброд» [Dowman K. The Divine Madman. Clearlake: Dawn Horse Press, 1982]2. Тот образ Другпы Кюнле, который отражён в этом сборнике, широко популярен в мире гималайского буддизма. Эти истории утвердили представление о Другпе Кюнле как о скандальном, отвергающем конвенциональную мораль безумном йогине, который готов перейти любую социальную или моральную границу, лишь бы пробудить людей. В дополнение к этим двум источникам я также собрала много устных рассказов о Другпе Кюнле, расспрашивая людей в Бутане.
Учитывая сказанное, я предложила редакторам издательства составить жизнеописание Другпы Кюнле, основываясь на тех крупицах информации, что можно найти в «Историях освобождения», и вплести письменные и устные рассказы об этом святом в нить повествования3. «Истории освобождения» написаны преимущественно от первого лица и состоят из будто бы случайного набора историй, учений, песен, монологов и словесных поединков. После первых страниц хронологический порядок проследить трудно. Для того чтобы наполнить повествование деталями, я решила включить в него несколько историй из тех, что были опубликованы в «Божественном сумасброде», а также устные рассказы, собранные в ходе моих этнографических исследований. Диковинные и магические, они в полной мере отражают образ Другпы Кюнле в умах современных тибетцев и бутанцев.
В процессе написания этой книги мне показалось естественным сплетать выдержки из «Историй освобождения» с видением, основанным на бутанском фольклоре, чтобы показать, как эти события, словесные поединки, спонтанные песни и дидактические наставления разворачивались в реальной жизни. Работая с историями о приключениях Другпы Кюнле, которые сформировали общее представление о нём в мире гималайского буддизма, я приняла решение использовать подход, схожий с магическим реализмом: наполнить жизнеописание святого прозрениями и духовными передачами.
Литературная традиция магического реализма отражает вероятность того, что наш мир наполнен духовно-магическим потенциалом – столь же реальным, как любая «доказуемая» реальность, на которой настаивает западная научная логика. Такой подход согласуется с восприятием реальности, присущим гималайскому буддизму, где полученные в результате видéний прозрения, существование демонов и духов, явление божеств и сверхъестественные способности считаются неотъемлемой частью пути йогина. Другпа Кюнле жил, учил, путешествовал, любил и умер именно в таком мире. Упомянутая в книге способность говорить с демонами, получать послания и передачи из сфер за пределами мира людей служит тому свидетельством. Многие из таких эпизодов включены в эту биографию.
Определить исторический контекст человека по имени Другпа Кюнле, а также воссоздать социальные, религиозные и литературные условия, в которых он писал свою автобиографию в Тибете XV и XVI веков, – непростая задача. Почти не существует надёжных свидетельств того, что такой человек существовал. Он вскользь упоминается лишь в паре исторических источников, и это заставляет нас искать информацию большей частью в «Историях освобождения». Необходимость обращаться за биографическими подсказками к источнику, составленному из различных сочинений, поднимает интересные вопросы относительно авторского замысла. Это также означает, что мы не можем составить представление о Другпе Кюнле, которое бы отличалось от его собственного описания, которое приводится в этих текстах.
Рассказчик «Историй освобождения» прекрасно осознаёт, насколько сложным является его персонаж и как трудно описать его словами. В одном из немногочисленных описаний самого себя он говорит:
Сейчас я немного расскажу о своём воплощении как Другпа Кюнле в середине XV века. Узнав о нём, вы поймёте, что каждый раз, когда я испытывал радость, грусть была рядом, и каждый раз, когда я обретал спокойствие, я чувствовал безмерную свободу. Когда у меня было много еды и одежды, я не беспокоился. Когда было мало, я охотился за тем и за другим. Чувствуя искушение задержаться в каком-то месте, я уходил, а когда мне хотелось уйти, оставался. Я никогда не слушал ничьих советов и никогда ни с кем не соглашался. Мой характер действительно трудно описать!4
Таким образом, чтобы понять мощное влияние Другпы Кюнле на умы и сердца людей Тибета и Бутана, а теперь и Запада, требуется не только обратиться к «Историям освобождения», но также погрузиться в гущу фантастических и изменчивых описаний, которые можно найти в устной традиции и недавно составленных биографиях.
Эти более поздние биографии святого по большей части состоят из диковинных историй о путешествиях Другпы Кюнле из Тибета в Бутан (который был ему известен как Мон5) и делают упор на его сверхъестественных способностях, а также чудесах, которые он творил: например, подчинял демонов «молнией мудрости» (фаллосом), соблазнял женщин прямо на пороге их домов с целью пробудить их дхармический потенциал, предавался обильным возлияниям. Хотя эти истории – богатый источник для размышлений о Другпе Кюнле как о полумифическом, полуземном безумном йогине, их нельзя назвать надёжными с исторической точки зрения. Однако они служат ценным свидетельством того, какой образ Другпы Кюнле преобладает в мире гималайского буддизма.
Исследуя наследие Другпы Кюнле в Бутане, я обнаружила, что большинство бутанцев знают множество историй про Другпу Кюнле и, как правило, рассказывают их с широкой улыбкой на лице. Даже сейчас этот святой предстаёт в фольклоре как классический трикстер, который странствует с места на место, внося хаос в упорядоченную жизнь людей. Но одновременно он предстаёт и как реализованный йогин, который иногда снисходит до того, чтобы доказать свой статус различными чудесами, например, оживляет трупы и подчиняет демонов6. Эти устные истории о Другпе Кюнле так сильно укрепились в умах бутанцев, что даже когда я цитировала им отрывки из «Историй освобождения», которые прямо противоречили популярным рассказам, я сталкивалась с добродушным и снисходительным неверием.
Многие из этих устных рассказов, такие как история о создании такина, можно найти в сборнике, опубликованном под разными названиями, например «Южный цикл подробного жизнеописания Владыки Дхармы Другпы Кюнле» (The Southern Cycle of the Extensive Life Story of the Dharma Lord Drukpa Kunley)7 и «Жизнеописание защитника существ по имени Кунга Легпа, рассказывающее о его деятельности в Мон, Паро и за их пределами» (The Life Story of the Protector of Beings, Kunga Lekpa, Telling of His Activities in Mon, Paro, and Beyond)8. В начале некоторых из этих сборников утверждается, что его составил Владыка Дхармы Мипам Ринпоче в монастыре Танго в Бутане9. Его считали внуком Другпы Кюнле10. В разговоре с нынешним воплощением Цеванга Тензина, настоятелем монастыря Танго Его Святейшеством Гьялсе Тензином Рабгье, я узнала: то, что его предок – внук Другпы Кюнле и автор этого сборника, считается в Бутане историческим фактом.
