Раньше он знал и заботился о каждом ассистенте и каждом проекте в своей Оружейной. Он гордился этим. Он постоянно ходил туда-сюда, заглядывал через плечи, протягивал руку помощи, высказывал полезную критику и иногда хвалил. Но в эти дни у него, похоже, просто не было сил. И, если быть честным с самим собой, его это уже не волновало так сильно, как раньше. Трудно было радоваться новому оружию или гаджету, когда он уже столько всего повидал. Когда оружейник перестаёт заботиться о работе… Тогда, возможно, ему пора уходить.
Но он ещё не был готов… бросить всё это и провести остаток своей жизни в гостиной, смотря телевизор со всеми остальными старыми ископаемыми. У него всё ещё были идеи. Он всё ещё придумывал что-то достаточно новое и важное, чтобы его кровь бурлила. У него всё ещё было это.
Он доел печенье, запил его горячим чаем и откинулся в своём специальном кресле. Перед ним проплывали картины, сменяясь всё более старыми видениями из другого Времени. Он оглянулся на свою долгую жизнь, пытаясь решить, желая знать… Принёс ли он больше пользы семье и миру, когда был секретным полевым агентом, или позже, когда стал оружейником семьи, создавая вещи позволяющие полевым агентам оставаться в живых и убивать тех, кого нужно убить… Ему вдруг показалось очень важным понять свою жизнь, хотя бы на этом уровне. Такая долгая жизнь… столько всего достигнуто… Но имело ли хоть что-то из этого значение?
Почему он отдал значительную часть своей жизни этой работе? Потому, что его работа имела значение. По крайней мере, он был в этом уверен. Люди сегодня живы благодаря тому, что он сделал. Он неоднократно принимал участие в спасении человечества и всего мира. Даже совсем недавно, во время Войны Голодных Богов и вторжения армии Людей Акселератов на территорию Холла. Он всё ещё мог облачиться в фамильный доспех и сражаться за правое дело. На протяжении всей своей жизни он всегда был готов рискнуть своей жизнью ради других. Это должно было что-то значить… Но что это значило? Если бы он не сделал эту работу, если бы он не вышел на бой, это сделал бы кто-то другой. Какой могла бы быть его жизнь, если бы он никогда не бросил работу полевого агента? Если бы он стал легендой, как его брат Джеймс? Что, если бы он не взвалил на себя бремя Оружейной палаты и не похоронил себя под землёй? Что, если бы… он нашёл в себе силы отвернуться от семьи, от работы, от своего проклятого долга и просто ушёл? Нет… Нет, он никогда не смог бы так поступить. Он верил в семью и в то, что она олицетворяет. Иногда даже вопреки себе и семье.
Эдди был единственным, кто успешно послал семью… и добился того, чтобы это осталось в силе. Его племянник, Эдвин, сын его сестры Эмили и её мужа Чарльза. Все они были достойными людьми. И даже Эдди постоянно возвращался, чтобы быть совестью семьи и брать на себя те миссии, которые никто не мог выполнить. Эдди даже некоторое время управлял семьёй, когда старая система стала коррумпированной, а потом бросил всё, чтобы вернуться к полевой работе, где ему было место. Он уходил, но продолжал возвращаться, потому что знал, что в нём нуждаются.
Джек совершил ту же ошибку.
Оружейник задумался о том, сколько жизней он забрал за свою долгую карьеру оружейника. Гораздо больше, чем он лично убил в качестве полевого агента. Как агент, он внёс свою лепту, но в статусе оружейника его смертоносное прикосновение распространилось по всему миру. Каждый раз, когда агент Друд убивал врага, это происходило потому, что Оружейник сделал это возможным. Если бы все призраки убитых им мертвецов пришли за ним, заполнили бы они Оружейную? Или Холл? Хватило бы места даже на огромной территории за пределами Друд-Холла, чтобы вместить их всех? И если он пройдёт вдоль рядов призраков, глядя в их мёртвые укоризненные лица, будет ли он по-прежнему верить, что их нужно было убить?
Всё это казалось намного проще, когда он был моложе, носился по миру, полному людей, которые хотели его убить. Например, его первая работа, вскоре после Второй Мировой Войны, когда его отправили в погоню за пропавшим нацистским золотом в Баварии, на озере Вальхензее. Огромное озеро, расположенное посреди Баварских гор. Мартин Борман был отправлен туда с тоннами золотых слитков, чтобы финансировать Четвертый рейх. Предполагалось, что Борман захватит и оккупирует горы в качестве базы для нацистов. Но вместо этого он сбежал и исчез. Предполагается, что сначала он сбросил тонны и тонны золотых слитков в озеро Вальхензее, потому что это просто замедлило бы его. Возможно, он собирался вернуться за ними позже, с новым лицом и новой личностью, когда мир больше не будет наступать ему на пятки. Но этого так и не произошло.
Семья отправила Джека Друда в Баварию, к озеру, чтобы узнать, там ли золото. Не потому, что оно им было нужно, просто они не хотели, чтобы оно досталось кому-то другому. Много золота в чужих руках это потенциальные проблемы.
Со всех сторон его окружали безликие серые горные вершины. Озеро Вальхензее переливалось, как живое серебро, под светом полной луны. Джек Друд стоял на краю берега и смотрел на воду. Молодой человек, полный энергии, полный решимости преуспеть и заставить свою семью гордиться им. Его рука потянулась к золотому ошейнику на горле - к семейному Торку. Он пробормотал нужные слова активации, и в тот же миг золотой доспех выплеснулся из него и полностью покрыли его с ног до головы. Величайшее, самое секретное оружие Друдов - чудесная живая броня, которая делала их сильнее, быстрее и совершенно неуязвимыми.
Джек Друд некоторое время стоял, задумавшись, как золотая статуя, его лицо было безликой маской, живым символом непримиримого долга. А потом медленно пошёл вперёд, в мерцающие воды, издавая тихие плещущие звуки, которые совсем не разносились в пространстве. Джек знал, что вода ледяная, смертельно холодная в эту ветреную ночь, но он совсем не чувствовал холода. Об этом позаботился доспех. Он шёл вперёд, пока воды не сомкнулись над его головой, и он не исчез под поверхностью озера.
Он неуклонно спускался вниз, следуя за изгибом берега под своими бронированными ногами, пока наконец не оказался на дне озера Вальхензее. Свет сверху давно остался позади, и теперь он двигался по тёмным, неподвижным водам. Он заставил свой доспех ярко светиться, чтобы было хоть немного света, но даже в этом случае он не мог видеть более чем на десять футов в любом направлении. Дно озера было усеяно предметами, ни один из которых не был особенно необычным или важным, и нигде не было видно ни крупицы золота. Его тяжёлые бронированные ноги глубоко погружались в илистое дно, каждый шаг вздымал грязь и осадок, в тёмную воду, а затем муть медленно опускалась обратно.
Джек носил специальное устройство собственного изобретения, которое теперь находилось под бронёй его левой руки. Он обещал семье, что устройство сможет обнаружить золотой слиток в радиусе до ста ярдов, но пока что проклятая штука никак не реагировала. Джек несколько раз коснулся его, просто из общих соображений, но это ничего не изменило. Он медленно, неуклонно двигался вперёд, покрывая дно озера - по намеченному плану, квадрат за квадратом. Он внимательно смотрел по сторонам и изо всех сил старался не споткнуться о что-нибудь.
Он пробыл под водой уже больше часа, поддерживаемый и защищённый броней, не ощущая ни холода, ни недостатка воздуха, когда вдруг понял, что он не один. Он увидел, как что-то движется, на границе света, излучаемого его бронёй, но понял, что у него есть компания, только когда стальной гарпун полетел в него из ниоткуда с невероятной скоростью. Он безвредно отскочил от его бронированной груди и медленно упал в воду. Джек сосредоточился, и его доспех вспыхнул, распространяя новый золотистый свет по тёмным водам. И вот все они, внезапно появившиеся в новом свете, стоят, сбившись в маленькие группки, вокруг него. Застигнутые врасплох…
Некоторое время все они просто стояли, растерянно глядя друг на друга. Три разные группы по полдюжины человек в каждой, одетые в различные виды подводного снаряжения. Пузырьки поднимались внезапными всплесками, когда дайверы переговаривались друг с другом. И на самом краю золотистого света - маленький жёлтый подводный аппарат. Вероятно, это американцы, у них всегда есть бюджет, чтобы делать всё стильно. Большинство подводников держали в руках пневматические гарпунные ружья, а у нескольких были ружья увеличенного калибра, адаптированные для подводной войны.
