— Ох ты ж, ничего себе! — выдохнула я. — Вот прямо чернокнижники?

— Незадолго до раскола, — сказала Виллемина, — двух преподобных тихонечко «ушли» в провинциальный монастырь — в поисках благочестивого уединения, само собой. Потому что они очень квалифицированно навели на одного учёного бедолагу с претензиями на сан адских гончих.

— Хороши делишки в Святом Ордене! — фыркнула я.

— Как говорит наставник Лейф, нечисть любит прятаться в тени храмовых стен, — кивнула Виллемина. — Но давай вернёмся к нашим делам. Его святейшество демонстративно одобрил наши дела — во всяком случае, не осудил. Поэтому сейчас самое время — дожать на общественное мнение.

— Ладно, — вздохнула я. — Ты меня убедила. Буду дожимать.

— Чудесно! — обрадовалась Виллемина. — Надо будет сообщить Броуку, что мы позволяем встречу газетёрам… а ты предупреди Валора, что ему тоже хорошо бы там быть.

Я поперхнулась:

— Господи, Вильма, что ты подмешиваешь в молоко? Ольгеров эликсир? Ты ведь бредишь, дорогая! Как мы покажем Валора этим акулам? Они же и меня сожрут вместе с ним!

— Конечно, покажем, — улыбнулась Виллемина. — Потому что Валор умён, добр и очень элегантен, у него дивные, немного старомодные манеры, он даже сюртук носит, как камзол эпохи Эрвина Длинноносого. А ещё потому, что он на диво непринуждённо себя ведёт внутри искусственного тела.

— Леди Друзелла! — заорала я. — Пожалуйста, позовите Валора!

— Надо было позвонить, — хихикнула Виллемина. — Друзелла в соседнем покое, а не на восточном побережье.

— Это быстрее, — мрачно сказала я. — Я вот сейчас у Валора спрошу, что он думает об этой авантюре.

— Мудро, — согласилась Вильма. — Всё равно с ним тоже надо побеседовать.

Валор, конечно, и впрямь был очень элегантен. Он даже в Сумерках не выглядел таким изысканным — а тут дорвался. На нём всё блестело, не знаю, как у него это получалось. Может, дело в том, что он наслаждался одеждой — тем, что её можно сменить, тем, что её можно надушить пачулями, сандалом или даже иланг-илангом, тем, что она дополняет иллюзию живого тела… Я с детства привыкла к его мокрому истлевшему камзолу, кружевам, превратившимся в водоросли, — а он-то, оказывается, был убеждённым франтом, мой Валор…

Он поселился в наших казематах, забрал себе пару камер. Заявил, что ему доставляет удовольствие это место, что приятно, когда лаборатория под боком, что ему не нужна спальня, но нужны гардеробная, кабинет и библиотека. Гардеробная, ага. Место, где он занимался бы улучшением иллюзии. Он подолгу и с наслаждением смотрел на себя в зеркало — и ухитрился сделать себя более живым, чем это получилось у нас.

И пришёл он, как вельможа эпохи Эрвина, даром что в сюртуке. И ведь кого угодно такие локоны сделали бы женственным и забавным — но не Валора, шло ему. И одеколон у него был роскошный, и галстук он завязывал каким-то особо изящным узлом, и перчатки завёл — потрясающе был хорош. И кланялся здорово — современные мужчины так не умеют.

— Очень рада вас видеть, мессир Валор, — сказала Виллемина. — Надеюсь, мы не оторвали вас от важных дел?

— Что вы, прекраснейшая государыня, — сказал Валор. — Важные дела начинаются после заката, когда дети возвращаются из патруля. Сегодня прекрасный мессир Гунтар рассказывает о методах Дольфа Междугорского — и мне так же интересно будет послушать, как и детям. Завтра я рассказываю о защитных знаках, а после нам всем удалось убедить мессира Ольгера рассказать детям об основах практической алхимии.

— Мне кажется, что начало Университету Некромантии уже положено, — улыбнулась Виллемина. — Значит, завтра вы будете заняты только после шести часов пополудни, а утро у вас свободно?

— Если бы я не боялся перепугать подданных вашего прекрасного величества, — сказал Валор, — то отправился бы прогуляться по набережной. Но, поскольку такая перспектива меня пугает, я останусь во Дворце — и буду безусловно свободен.

Виллемина чуть нахмурилась:

— Мессир Валор, так не должно быть! Я хочу сказать: вас не должны бояться. Вы не должны сидеть взаперти, как какой-нибудь арестант. И ещё: моряки, которых мы с вами собираемся вернуть в мир живых, ведь тоже не должны пугать людей, верно? Представляете, как им будет тяжело и печально, если они вернутся, а их не примут родные и друзья? Вы ведь сами сказали: на службу хотят пойти именно те из них, кто погиб совсем недавно. А если у кого-то из них осталась жена? Старенькая мама? Разве мы сможем их удержать, когда они захотят увидеть родных?

— Ну да, — сказала я. — Жена в истерике, мамаша в обмороке, дети орут…

Валор печально кивнул:

— Скорее всего. Вы обе правы, дорогие леди.

— Нет, — твёрдо сказала Виллемина. — Так не должно быть. Мы должны объяснить людям, что это будет совсем не похоже на поднятые на кладбище и разгуливающие по городу трупы. Что это будет не ужас и не зло. И лучше всего будет, если вы тоже примете участие в объяснениях, дорогой Валор.

— Авантюра, — сказала я мрачно. — Вот авантюра.

— Деточка, — сказал Валор, и я услышала в его голосе улыбку, — государыня права. Надо попробовать — и я сам объясню. Мне кажется, мне лучше поверят.

Я не верила ни на грош. У меня живот болел от ужаса перед этой встречей с репортёрами, будь они неладны. Тем более что в свежих газетах появились скверные новости из-за границы.

Вечерние газеты сообщали из Девятиозерья, что демонопоклонники совсем распоясались, — и кошмарная нечисть чуть ли не бегает по улицам столицы. Что сгорел знаменитый древний храм Святой Розы и Блаженной Хольсы, а в огне плясали и хохотали кошмарные тени. Хуже того: что посреди бела дня рухнул купол в Пассаже и раздавил людей, которые пришли за покупками, а по развалинам скакали бестелесные твари, похожие на карликов из чёрного дыма. Говорили о проломе в мостовой, под которым клубился багровый туман, — и пролом закрылся сам собой. Король Тиан написал письмо Иерарху Святой Земли с просьбой о помощи.

— Вот так и ведётся современная война? — сказал Раш, складывая газеты в пачку. Руки у него довольно заметно дрожали, и, положив газеты, он тут же схватился за свой блокнот. — Это ведь не репортёрская блажь, мои личные источники подтверждают… Это новые методы, государыня, не так ли? Именно их вы имели в виду?

— Да, дорогой мессир Раш, — сказала Виллемина. — Именно этого мы пытаемся избежать — ужаса перед неведомым. Вот что бывает, когда у государства нет специалистов, способных справиться с чернокнижниками. Диверсии с помощью адских гончих — или других адских тварей.

— Маленький Жейнар — истинное сокровище, — вдруг сказал Раш и даже чуть улыбнулся. — Все мои домашние его обожают. Он не по возрасту серьёзен, отважен — и мне кажется, что такие ребята, когда вырастут, станут несокрушимой стеной на пути зла. Они и сейчас уже такие.

— Только скажите жене, мессир, — сказала я, — чтобы она не угощала его конфетами, райскими яблочками и цукатами в таком количестве. У него всегда полны карманы сластей, все наши младшие некроманты жуют: сперва хватаются за артефакты, в которых Бог знает какое зло, а потом конфету в рот…

Раш улыбнулся заметнее:

— Ну что же мы ещё можем предложить юноше, который не пьёт вина? Но я понял вас, дорогая леди Карла. Я велю жене присылать сладости сюда, чтобы дети могли лакомиться в свободное время, чистыми руками.

— Я вообще удивилась, узнав, что Жейнар вас защищает, — сказала я. — Вы переиграли?

— Ален совершенно незаменим, — сказал Броук. — Вместо патруля мы теперь используем пожарные вышки и колокольню храма Путеводной Звезды и Благих Вод. Ален смотрит на город сверху. Вы же знаете, дамы-господа, какое удивительное у него зрение. Он видит место, где находится артефакт, за несколько миль. Так что никаких адских гончих в столице не предвидится.

— Тогда вы правы, — сказала я. — Только берегите парня как зеницу ока. Ален — это подарок Судьбы, он уникален, таких больше нет вообще. Там же, наверное, холодно, на верхотуре?