Детки изо всех сил старались не ржать уж совсем неприлично. Гунтар грустно улыбнулся:

— Очень страшно, дорогая… Недурно было бы иметь их наяву.

— Как знать, — сказала Виллемина. — Наши инженеры усердно работают над этим проектом. Подводное судно — давняя мечта Прибережья. Я уверена: мы построим подводный флот первыми. Так что — пусть островитяне и перелесцы боятся заранее.

— Дорогая Мина, — улыбаясь, сказал Гунтар, — очевидно, ваши подданные не смеют сказать вам, что вы совершенно бессовестная девочка? И беспринципная.

— Прекрасные качества, дядюшка, — весело ответила Вильма. — Пусть нас боятся, пусть опасаются. А мы будем искать способы остановить диверсии. Боевое чернокнижие — гораздо более подлое оружие, чем выдуманный подводный флот.

Тёмный междугорский принц не стал спорить.

* * *

Мы разошлись в шестом часу утра.

Я подумывала о том, что хорошо бы малость вздремнуть, — с утра мне понадобится в крепость — но у Вильмы были другие планы. Она остановила меня, Клая и Райнора.

Мы присели на диван в её будуаре.

— Я понимаю, что вы устали, — сказала Вильма, — и не задержу вас надолго. Райнор, как ваши руки?

— Превосходно, государыня, — сказал Райнор удивлённо. — Да отлично просто, вы же видите! Как свои. А что?

— Шарниры ходят хорошо? — спросила Вильма. — Удобно? Прокладки не стёрлись?

— Да всё чудесно, не сомневайтесь… — Райнор выглядел несколько сбитым с толку.

— Отлично, — сказала Вильма. — А тот несчастный, кому принадлежали кости, он ведь упокоился на лоне Господнем?

Тут согласно кивнули мы все.

— Очень хорошо, — сказала Вильма. — Тогда для вас, мои дорогие, у меня есть задание государственной важности. Я знаю, что наш любимый мэтр Фогель экспериментирует с шарнирами для суставов, но вынуждена прервать его работу. У меня есть для всех вас особая миссия, совершенно секретная.

Вступление прозвучало ничего себе — у нас троих слегка отвисли челюсти.

— Дорогой Клай, — начала Вильма. — Вы разберёте кости, сваленные в вашей кладовой на скелеты, и очистите их как можно тщательнее. Важно, очень важно, чтобы это были совершенно безличные кости. Если вам понадобится помощь священника — зовите Элию, пусть отпевает. Мне нужно, чтобы это были даже более чистые кости, чем пошедшие на протезы для Райнора.

Клай поклонился — и вид у него был слегка ошалевший.

— Теперь вы, Райнор, друг мой, — продолжала Вильма. — Вы будете помогать мэтру Фогелю собирать скелеты. Опыт использования такой конструкции есть только у вас и у Тяпы, но Тяпа не сможет — нет, дорогая, прости, ты впрямь не сможешь — объяснить, как сделать удобно. А нужно, чтобы было максимально удобно. И максимально подвижно.

— Вильма, — сказала я, — ты меня пугаешь. Ты считаешь, что мы должны осваивать методу Дольфа прямо сразу на человеческих скелетах? Да ещё таких… как железная гвардия твоего предка, что ли?

Виллемина притянула меня к себе и поцеловала в висок:

— Дорогая Карла, вы непременно будете практиковаться по запискам Дольфа, это я вам обещаю. Но скелеты нужны не за этим. Послушай, что нужно будет сделать тебе. Во-первых, скрыть кости под слоем фарфора — по крайней мере там, где это не уменьшит подвижности и будет сильно заметно. Лицо, руки… И подумай, как оставить подвижной челюсть: Тяпе определённо важно уметь раскрывать пасть, а человеку…

— Вильма! — очухалась я. — Зачем, во имя всего святого⁈

— Милая моя, — остановила меня Вильма, — не перебивай, я и так собьюсь. Это должны быть мужские скелеты — и это должны быть мужские лица. Красивые и суровые мужские лица. Париков и усов не надо — это мы решим по ходу…

— Ой-ой, — протянул Райнор. — Государыня, я б сказал…

— Вы скажете, только чуть позже,– кивнула Вильма. — Так вот. Глаза тоже не нужно вставлять, но нужно будет сделать. И звуковой механизм — как у твоих автоматонов, Карла. Дать возможность говорить.

— Они не смогут говорить, — сказал Клай тихо. — Мёртвые не могут говорить… Ну то есть, наверное… нет. Не смогут говорить. Потому что не могут думать. Можно только научить их запускать валик в органчике в какой-то момент, а на валике записать конкретную фразу…

— Нет, дорогой, — сказала Вильма твёрдо. — Не надо конкретную. Надо — как мы сделали для Тяпки.

— Даже не думай, — сказала я. — Я туда больше не полезу.

Вильма обняла меня и заглянула в лицо:

— Нам это нужно. Необходимо. И я продумала всё для того, чтобы свести зло и ад к минимуму. Послушай, дорогая моя Карла… мы ведь сделали протезы для Райнора — и это не причинило никому зла, верно? Вот и я… я, золотая моя, думаю всего лишь о протезах… о протезах, только более серьёзных, чем протезы рук. Понимаешь?

— Чокнутая, — сказала я. — Ты чокнутая.

И Клай с Райнором, похоже, были полностью со мной согласны.

— Вязать через огонь преисподней, через свою кровь и жар Дара. Когда захочу — и когда понадобится, — прошептала Виллемина. — Это уже понадобилось. И теперь ты должна захотеть. Ты ведь за это уже заплатила.

— Вседержитель карающий и милосердный, — взмолилась я. — В какие лапы я попала!

Парни смотрели на меня, как на выходца с того света.

— Ты понимаешь, что можешь просто привязать? — шепнула Вильма, белая, как фарфоровая модель для автоматона. — Не обращаясь к аду непосредственно, не принося жертву, не обещая плату? Ты ведь сама рассказала, что использовала ту самую формулу Церла, которой он надул ад, и она снова сработала, потому что она безупречна. Всё уже готово. Тебе нужно просто захотеть — и ты проведёшь обряд так же легко, как крабов по столу двигаешь.

— В этом что-то есть, Карла, — подал голос Райнор. — Прах побери, леди, вы абсолютно безумны! Я не понимаю, как женщина может решиться на такую штуку, но уж если решилась… Кто говорил, что Гунтар крут? В нашей команде есть… Церл в юбке.

Клай только головой качал.

— Гады, — сказала я. — И психи ненормальные. Связать — и под холодную воду, чтобы мозги охладить. Ну ладно, ладно… я понимаю. Протез. Для духа. Который войдёт, если захочет. И я его привяжу, если захочу. Но духа-то где взять? И какого духа? Среди духов, знаете, тоже…

— Духа… — задумчиво сказала Виллемина. — Какой попало нам не подойдёт. Но это уже не ваша забота, дорогие. Дух — это не ваша забота.

— Ничего себе! — поразилась я. — А чья?

Вильма встала, подошла к своему рабочему столу и взяла тонкий обсидиановый нож для разрезания писем. И я даже пикнуть не успела, как моя безумная королева приподняла рукав и резанула руку изрядно выше запястья. Неглубоко — но до крови.

— Мессир Валор, — сказала она сипло. — Очень надеюсь, что не оторву вас от дел. Мне необходимо с вами поговорить. Ещё не слишком светло?

Валор вышел из тени, будто там и стоял, — и Вильма протянула ему окровавленную руку. И впервые он поцеловал ей руку, как полагается вампиру, — и остановил текущую кровь.

Бледные щёки Виллемины вспыхнули отсветом Дара — и я подумала, что сейчас она уже вполне некромантка. Настоящая. Без скидок. И силы у неё ещё появятся, если она будет продолжать в том же духе.

— К вашим услугам, тёмная государыня, — сказал Валор с глубочайшим старинным поклоном. — Зима, прекраснейшая государыня: светает поздно. К вашим услугам по крайней мере на пару часов.

Похоже, он тоже почувствовал.

Виллемина кашлянула — и продолжала уже совершенно чистым голосом:

— Прекраснейший мессир Валор… насколько я понимаю, ваша душа ведь более принадлежит не Сумеркам, а морю, не так ли?

— Верно, — Валор снова поклонился. — Погиб в море, прекрасная государыня, и никто не отслужил по мне поминальную службу. Такое случается. Тогда о душе заботится Владыка Вод… только… э… если мне будет позволено так сказать, это не самое приятное посмертие.

— Вы тосковали по земле? — сочувственно спросила Виллемина.

— Нет слов у голосов моря, — печально сказал Валор. — Они — вой ветра в снастях, горестный стон по оставленному миру… Когда люди вспоминают о них, пуская фонарики по волнам, душам чуть веселее, но в иное время… э… они сами существуют только немой памятью. С вашего позволения, тёмная государыня, я тосковал не столько по земле, сколько по людям. Порой мне казалось, что я всё отдал бы за беседу с живым человеком, да только Судьба долго не слышала меня. Но в одну прекраснейшую ночь мне явлен был драгоценный дар — малютка Карла.