За прошедшее время плетевник сильно разросся. Что и немудрено – последний раз адмирал производил подрезку почти два года назад. Еще в той, мирной жизни. Нет, за эти два года он раза четыре подступал к плетевнику, собираясь как следует проредить уже задыхающиеся от тесноты плети этого живописного кустарника, в естественных условиях прекрасно чувствующего себя на вертикальных скальных уступах, при больших перепадах температур и пониженном давлении (что делало его прекрасным обитателем любой орбитальной оранжереи). Однако всякий раз что-то мешало. То очередной штурм, предпринятый канскебронами, то диверсия, устроенная ими же в орбитальном порту соседней со столичной планеты, то авария на верфях. Но теперь все было в прошлом. Поэтому на этот раз адмирал приказал своему секретарю два часа не соединять его ни с кем, кроме императора или первого лорда адмиралтейства, и не беспокоить ни под каким видом, разве что канскеброны вновь пойдут на штурм системы, надел фартук и перчатки и взгромоздился на силовую площадку.
Эсгента была голубой звездой с огромной силой свечения и системой, состоящей из четырнадцати планет. Семь из них были газовыми гигантами, две – выжженными палящими лучами Эсгенты каменными шариками с чудовищным перепадом температур, и целых пять (немыслимое богатство) планет находились в зоне, в которой вода могла оставаться жидкостью, а не являла собой лед или пар. Крайние планеты из этой пятерки были мало приспособлены для жизни, потому что на ближней к центральному светилу вода оставалась в виде жидкости крайне ограниченный срок, в середине местной зимы и исключительно на полюсах, а на дальней – на более продолжительный срок, но опять же летом и на экваторе. Да и сколько было той воды… А вот три остальных оказались вполне себе ничего. Средняя так вообще могла считаться раем. Особенно низкие и средние широты. А поскольку наклон оси к плоскости эклиптики был незначительным, планета была практически избавлена от перепада температур и соответственно смены времен года.
Среднемесячная температура между пиковыми зимним и летним месяцами различалась всего на 3,7 градуса. Кроме того, система Эсгенты имела целых два астероидных пояса, обладающих почти уникальным девяностосемипроцентным коэффициентом Блеаза, что делало ее освоение делом практически неизбежным. Так что, хотя и считалась провинцией молодой, не слишком давно распрощавшейся со статусом колонии, по численности населения и уровню развития она могла дать фору подавляющему большинству старых провинций. Немудрено, что к защите этой системы империя подошла со всем возможным вниманием. Не только оснастив каждую из планет тремя орбитальными крепостями, но и расположив в системе мощную военную базу, на которой базировалась одна из самых боеспособных эскадр флота – одиннадцатая. Кроме того, в первом астероидном поясе был построен один из самых мощных в империи производственных конгломератов, включающий в себя не только мощные горнорудные комплексы, но и заводы по производству промышленного оборудования и большие верфи.
В общем, система Эсгенты являлась ключевым опорным пунктом всего приграничья. Ибо если бы она пала, ремонтировать корабли класса выше среднего, ну или в крайнем случае большой рейдер, в приграничье было бы уже негде. Так что, несмотря на то что, по мнению флотских аналитиков, тактика канскебронов на начальном этапе войны не предусматривала атак на сильно защищенные провинции, Эсгента из-за своего положения и уникальных особенностей оказалась исключением. Счастливым или несчастным – дело другое. И ее штурм был прекрасно рассчитан. Если бы не решение императора, своей собственной волей подтянувшего в систему Эсгенты помимо базировавшейся там одиннадцатой эскадры еще и третью, что было полным нарушением разработанного адмиралтейством плана боевого развертывания сил флота, эта провинция уже была бы под властью канскебронов. А решение свое император принял после того, как адмирал Эканиор, наплевав на субординацию и тысячелетние флотские традиции, через голову адмиралтейства напрямую вышел на секретариат императора и в личной беседе уговорил его поступить именно так. Это был рискованный шаг, крайне рискованный.
Ни первый лорд, ни остальные лорды адмиралтейства Эканиору его до сих пор не простили. Даже сейчас, когда выяснилось, что он был прав, стопроцентно прав. Впрочем, это было объяснимо. Адмирал – слишком высокопоставленное лицо, чтобы от него избавляться, и поэтому адмиралу могут простить многое: поражение в схватке, проигрыш битвы, сдачу системы, ведь для поражения всегда найдутся объективные причины и достаточные основания. Единственное, чего на флоте не прощают никому и никогда, – это попытки действовать через голову начальства. Ибо это прямой путь к обрушению всей структуры командования и соответственно потере надежного управления. Что есть неминуемый и самый короткий путь к поражению. Недаром нарушение структур управления и связи – первая задача любого нападающего. Идти путем силового давления и поочередного поражения группировок противодействующих сил и средств – самый тяжелый путь, требующий просто чудовищных силовых затрат. А стоит нарушить управление и взаимодействие, как все самые мощные и опасные группировки сил и средств мгновенно превращаются в слонов в посудной лавке и победа буквально сваливается в подставленные ладони того, кто сумел провернуть этакий финт. Поэтому в любого офицера с самого первого дня пребывания в военном училище флота неуклонно вколачивается принцип субординации. А адмирал Эканиор его нарушил…
Трель раздалась, когда Эканиор успел обработать почти две трети стены. Адмирал замер, покосился в сторону рабочего стола, но трель послышалась снова. Адмирал скривился и вздохнул. Нет, он не ожидал внезапной атаки. За последние полгода ему удалось не только полностью восстановить объем поля обнаружения противника, изрядно прореженный при штурме, но еще и выставить по наиболее вероятным маршрутам выдвижения его эскадр дальние посты обнаружения, использовав для этого не слишком пригодные для эскадренного боя внутри системы малые и средние рейдеры. На внезапный звонок императора тоже рассчитывать было глупо. Несмотря на тот случай, Эканиор прекрасно понимал, что на самом деле он не такая уж большая шишка. Ну подумаешь, командующий силами флота в системе. Таких, как он, почти две дюжины. И хотя, конечно, не всякий из них командует столь значительными силами и уж тем более вряд ли найдется еще один, чья система расположена на острие атаки врага, но формально все они равны. И между командующим силами флота в системе и императором – подушка еще в две дюжины человек, начиная от командующих флотами и заканчивая начальником Генерального штаба и первым лордом адмиралтейства.
Нет, все отдают должное его таланту, воле, упорству, благодаря которым он выцарапал победу в той отчаянной битве с канскебронами, но тем же самым мог похвастать не один десяток адмиралов. Да что уж там говорить, среди высшего состава флота было распространено мнение, что столь мощной силой, как две едва ли не самые боеспособные эскадры флота, опирающиеся на самый мощный в приграничье укрепрайон, можно было бы распорядиться и получше. Заметно уменьшив число собственных потерь и увеличив потери противника. И адмирал не сомневался, что подобное мнение непременно было донесено до ушей императора. Так что, скорее всего, на этот раз его беспокоит его непосредственное начальство, отношения с которым и так уже достаточно испорчены. Поэтому Эканиор еще раз вздохнул, аккуратно поставил секатор на фиксатор и без суеты, но споро спустился с лестницы, на ходу стягивая фартук. Не хватало еще какому-нибудь из лордов адмиралтейства воочию увидеть, как адмирал, будто простой садовник, возится с подрезкой ветвей.
К его удивлению (и легкому раздражению), звонило не непосредственное начальство. Когда он, быстро натянув на плечи китель, хлопнул ладонью по панели отзыва, на развернувшемся над поверхностью стола экране возникло лицо дяди.
– Привет, Эканиор, – шумно выдохнув, пророкотал он. – Тебе стоит получше вышколить персонал. Пока я сумел пробиться к тебе, прошло почти десять минут.
