– Давайте пополам? – застенчивая игривость была к лицу молодой девушке, и мужчина принял предложение.
Волосы студентки приятно пахли, а тело облегало чёрное платье, повторяя изгибы. Как давно она стала такой прекрасной, всегда ли носила платья, и почему этот юнец за кассой так издевательски умилял?
– Дженнет Морел – смакуя каждую букву, пропел профессор, нарушая тишину – Видел твоё имя в списке лучших студентов.
– Не все считают меня бездарностью. – девушка улыбнулась, а на её очках сверкнул отблеск – Но на самом деле это условности, мне нужна только стипендия.
– Теперь коллеги смотрят на меня как на тирана. – он намеренно отложил вилку, отказавшись от десерта, что она минут двадцать выискивала на витрине, и та не заметила, как уплела, кусочек за кусочком, целое пирожное.
– Конечно, администрации важно лицо, так что вы не того пытаетесь завалить. – она сама себя позабавила шутливой угрозой.
– Не было бы за что, не валил бы.
– Не могу же я настолько плохо писать.
– Почему же сразу плохо? Неплохо, даже хорошо, но ведь ни тебя, ни меня не устраивает скучное “хорошо”. Судя по всему, ты пишешь много, у тебя есть слог и не дурные мысли, я лишь придираюсь к форме – он поддался назад и убрал руки за спину, расправив плечи.
Какая-то небывалая простота, показавшись притягательной, одурманила девушку и ей вдруг захотелось открыть тайну, поделиться всеми секретами.
– Честно говоря, – промямлила та, скребя вилкой по опустевшей тарелке – я пишу, рассказы и тексты побольше, уже довольно давно.
Её покрасневшие щеки заставили улыбнуться, как долго он ждал, чтобы услышать то, о чём подозревал.
В надежде статься неуслышанной, Джейн прятала взгляд. Обычно ей не стоило труда затеряться в мельком брошенных фразах, но мистер Мартен не сделал бы такого одолжения. Он ждал её смелости и истинных мыслей, принадлежавших только ей и больше никому.
– Дашь взглянуть?
– Чтобы вы разбили вдребезги мои труды? Ну уж нет.
– Надумаешь – приноси, у меня есть издательство, я мог бы помочь.
– Своё издательство? – она положила вилку и в упор посмотрела на собеседника.
– Тише. – процедил он сквозь зубы, оглядываясь по сторонам – Я люблю литературу, и у меня есть своё издательство. – в кафе раздался женский смех, разразивший лёгкий гул, и заставил обратить на себя внимание.
Джейн обернулась, любопытно выглядывая из-за столба, в поисках источника шума. Он принадлежал сокурснице, Николь Гиз, чьи легкомысленные выходки, как правило, не были ни для кого сюрпризом. Яркий образ, громкий смех – находка для студенческих компаний. Встретившись снова лицом к лицу, мисс Морел будто виновато заморгала, а профессор еле слышно произнёс:
– Хорошая натура созревает, дурная – растлевается.
Широко распахнув глаза, девушка улыбнулась, бросив взгляд на оставленную на стойке вещь. Эта фраза была из книги, которую она читала, Николас точно знал, что она поймёт его, и от этого ему стало невероятно приятно на душе. Когда Реми поднёс ему кофе, тот, глотнув, подмигнул левым глазом и ушёл, оставив за собой шлейф нестерпимого любопытства.
Впервые Джейн поймала себя на мысли, что глупо улыбается из-за кого-то и не может остановиться.
За два с лишним года, что она его знала, он никогда не казался таким притягательным, его речь, ухмылка, эти чарующие чёрные глаза, будто требовали, чтобы на них смотрели. Если припомнить, на лекциях он ни разу не был заносчив или груб, и теперь, казалось, девушка поняла, почему он вызывал столь бурный ажиотаж среди студенток. Пожалуй, если бы мисс Морел действительно воспринимала его как потенциального мужчину в своей жизни, то с радостью растаяла бы в его руках. Как жаль, что он видел её как глупую и заносчивую. Впрочем, было ли это не так?
Всё чаще она стала замечать профессора вне своей аудитории, оказалось, что он вполне мог перемещаться по всему кампусу и даже бывал в библиотеке. Иногда думалось, что он преследует её, а иногда чудилось, будто был миражом. Каждый раз, стоило сделать ошибку или написать заумное слово, в ушах словно слышалась насмешка и ехидный вздох. А вид того, как он закатывал глаза, стоило выпалить что-то “с методички”, с концами поселился в голове.
Огромных трудов стоило противостоять натиску его убеждений и не скатиться в бесформенную жижу, подражающую любому слову критика.
Глупость ли, упрямство, но мысль есть мысль, какой родилась – такой пусть и останется.
Бывало, случайные встречи в коридоре ограничивались сухим кивком, бывало – лёгкой улыбкой, за которой оба пытались скрыть нечто, что не укладывалось ни в слова, ни в жесты. Но порой они общались неформально, кратко, сжато, но честно, и без споров, которыми насыщались на занятиях. И несмотря на то, что дополнительные уроки давали куда больше времени и куда меньше посторонних глаз, оба будто пытались спрятаться за свои перепалки. Те редкие моменты сжатого общения, хоть и порой неловкие, но давали куда больше отдачи, ведь обучение обязывало к строгости, а в случайности чувствовалась откровенность и открытость.
Перед самым занятием они снова столкнулись, пара незатейливых реплик, стреляющих глаз и сжатые кулаки, мистер Мартен хотел пригласить девушку в аудиторию, но краем глаза заметил приближение коллеги. Его обречённый вздох и тяжёлый взгляд, которыми он всегда встречал скуку, заставили Джейн обернуться.
Мисс Элен Авен, которую в кампусе именовали как “преподша по искусству”. За её неряшливую интеллигентность и вечно спадающие очки в толстой оправе, студенты не воспринимали её всерьёз. Юбка до колена и приталенный пиджак, что она вечно нервно поправляла, придавали ей образ тщедушной библиотекарши, хоть и на вид она была довольно миловидна. Распустить её рыжие волосы и сменить стиль, пожалуй, разбивала бы сердца юных студентов, но, кажется, они её мало волновали.
Резко обернувшись к преподавателю, мисс Морел со всей импульсивностью, что готовила для занятия, закричала на весь коридор:
– Мистер Мартен, вы не можете так со мной поступать, я выкладываюсь на все сто, мне нужна эта оценка! Если вы не уделите мне время, как подобает, я не отстану от вас!
На секунду профессор потерял дар речи от неожиданной смены расклада и смотрел на подопечную как на умалишённую.
– Что ты несёшь? – спросил он вполголоса, но как только докучливая преподша развернулась, не желая лезть в разборки, её не касающиеся, он понял суть плана, и его взгляд изменился.
– Делов-то – гордо заявила девушка и под пристальным взглядом преподавателя и всего коридора проследовала в аудиторию.
Она разложила на столе всё необходимое, взяла бумагу и молча стала что-то записывать, пока ошарашенный мистер Мартен, всё ещё не отрывая от неё глаз, медленно сел на своё место, проворачивая в голове неожиданное спасение.
– Спасибо – через какое-то время тихо произнёс он, на что девушка подняла глаза и кивнула, словно тот благодарил за одолженный карандаш.
– Почему вы никогда не говорили, что у вас есть издательство? – профессор снова удивился быстрой перемене разговора.
– Тебе то какая разница? Ты же не готова показывать свои работы. – он скрестил руки на груди и откинулся на спинке стула, кажется, он часто так делал, когда провоцировал, и Джейн начала замечать его приёмы – К тому же, это никоем образом не связано с моей работой здесь.
– Какой вы злой – она приподняла бровь и поправила очки, преподнеся карандаш к губам.
Джейн не была обольстительницей, и себя ею не считала, но иногда она казалась безумно привлекательной, особенно когда была в себе уверена.
Если бы Николас был слаб и неопытен, то потерял бы контроль над ситуацией, но он и бровью не повёл, лишь еле заметно прищурил глаза.
– Так ты покажешь мне их или нет? – девушка замялась, опустив взгляд – Чего ты боишься, что я разнесу в пух и прах твои старания?
– У меня ведь совсем нет к этому предпосылок. – издевательски протянула девушка.
Профессор был старше и объективно увереннее и опытнее своей студентки, но не в вопросе стойкости. Она могла не только выдержать довольно тяжёлый взгляд преподавателя, но и составить ему хорошую конкуренцию.
