Я увидела, как мой брат и Омери играют на соседней лужайке, смеясь и подбрасывая на руках маленького ребенка. Это их сын, тот самый, которого Омери носила под сердцем, когда я отправлялась в путь. Я восхитилась тому, как он вырос. Подумала о том, как назвали малыша, ведь Омери собиралась наречь его Клайгиусом. Вспомнила свое предсказание. Тоска по дому усилилась, мне захотелось побыть с ними, помочь этому невинному ребенку преодолеть рифы и отмели, с которыми в один прекрасный день непременно столкнется его душа.

Я ощутила влагу на щеках и вытерла лицо. Рядом тихо плакала Салимар — наверняка увидела похожие картины с ее родными. Я подошла к ней и успокаивающе положила руку на плечо. Ощущение было совершенно незнакомое. Моей плотной неуклюжей подруги как не бывало, вместо нее передо мной стояла стройная и очень красивая женщина. Салимар прижалась ко мне спиной, и я еще крепче сжала ее плечо.

Я взглянула сквозь ее портал на Халилоу. Ее мир выглядел именно так, как она рассказывала, — там были хрустальные дворцы, утопающие в прекрасных фруктовых садах, и голубые небеса с молочно-белыми облаками. Страна вечного лета.

Затем Маранония прошептала:

— Исчезни. — И оба портала растаяли в воздухе.

Я почувствовала себя так, как будто бы долго висела на нитке, которую внезапно оборвали, и я полетела в пропасть. Салимар меня успокоила. Я посмотрела ей в глаза. Они были влажными и полными страстной тоски по дому.

— Боюсь, что это был наш последний взгляд на родные места, — сокрушалась она.

Я повернулась к богине. Маранония выглядела печальной, и это пугало, так как я хорошо знала, что эта печаль может означать для нас с Салимар.

— Чего же ты требуешь от нас, госпожа? — спросила я. Теперь я была более уважительна. Печаль Маранонии заставила меня пожалеть ее, хотя я твердо усвоила, что глупо испытывать подобные чувства. Ведь именно нам предначертано время от времени испытывать боль и мучения, а не богине.

— Я хотела бы, чтобы вы исполнили то, что вы собирались довести до конца, Рали, — сказала Маранония, — я хочу, чтобы вы уничтожили машину Новари.

— Ты сказала что-то насчет необходимости выбора, — напомнила я богине, — что за выбор, не томи нас?

— Первая возможность состоит в том, что я тотчас же отправляю вас обеих по домам. Вы самостоятельно соберете армии, и я надеюсь, что кому-то из вас улыбнется счастье и вы сможете победить Новари, когда она нападет. В настоящее время шансы победы или поражения приблизительно равны. Но это не означает, что вероятности не изменятся в будущем. Птица Лира представляет собой примитивную, дикую и необузданную силу. Но она становится опытнее и сильнее с каждым днем.

Выбрав первую возможность, вы будете постоянно со своими близкими, многие из которых смогут разделить с вами радость победы или горечь поражения.

— В чем состоит вторая возможность? — спросила я внезапно охрипшим голосом.

— Вы можете выбрать бой, — ответила богиня, — если удастся уничтожить машину, угроза обеим вашим столицам исчезнет. А проход сквозь эфир, который связал Халилоу и Ориссу, будет надолго разрушен.

Маранония секунду помолчала. Потом продолжила:

— Дело в том, что в результате разрушения машины вы обе, по всей вероятности, погибнете.

В ответ я только пожала плечами.

Насколько я себе представляла, выбирать было не из чего. Но мне было интересно узнать, что скажет Салимар. Примирится ли королева так же просто, как и я, с судьбой солдата?

Я услышала, как Салимар отчеканила:

— Двум смертям не бывать. Речь о жизни моего народа. Я не могу рисковать этим. А королевство сможет прожить и без меня.

Маранония кивнула и улыбнулась:

— Я не ошиблась, когда остановила свой выбор на вас обеих. Я очень довольна.

Богиня щелкнула пальцами, и появилась бронированная колесница, запряженная четверкой вороных коней. Они храпели от нетерпения и били копытами. Маранония бросила мне копье.

Я неуклюже поймала его правой рукой. Копье пульсировало от избытка питающей его энергии, и я вдруг почувствовала, что моя кровь вскипела от неистовой ярости.

— Вперед, — скомандовала Маранония, — в бой!

Я отдала Салимар волшебный меч, перебросила копье в левую, золотую, руку и прыгнула в колесницу. Салимар устроилась рядом со мной. Я взяла в руки поводья, и квадрига рванулась вперед.

Мы полетели по равнине с фантастической скоростью, едва касаясь вершин валунов, как будто бы неслись по хорошо утрамбованной проселочной дороге. С каждым мгновением машина Новари становилась все больше и больше, пламя, бьющее в небо из ее центра, — все яростнее и жарче. Затем из этого пламени внезапно возникла армия вражеских воинов.

Они шли под флагом Белого Медведя. Это были воины Мэгона. Ад извергал их навстречу нам, точно волны броневых лат, мечей и копий.

Мы ударили в первую волну. Я услышала крики, начала колоть копьем и все подгоняла коней. С острия копья струей вылетало пламя, мгновенно испепелявшее все, что встречалось на пути. Плавилась броня, горели тела.

Салимар рубила и колола, и кровь врага густым дождем оросила землю.

Вскоре мы прорвались сквозь вражеские ряды, сокрушая воинов Мэгона колесами волшебной повозки и копытами коней. И вот перед нами оказались мерцающие ворота дьявольской кузницы, в ненасытную пасть которой до сих пор со скрежетом вползал конвейер.

Я сформулировала заклинание и метнула копье. В кузнице раздался сильный взрыв, разорвавший в клочья конвейер и во все стороны разбрызгавший раскаленный металл.

Мы мчались в горнило, возвращаясь в созданный Новари ад, — и вновь на нас обрушилось неистовое пламя, клубы дыма и стоны мучеников.

Я громко позвала Новари. Издалека я услышала ее ответный призыв, в котором угадывалось удивление:

— Рали?

Вслед за этим до меня донесся еще один изумленный возглас существа, освобожденного от телесной оболочки:

— Салимар? Откуда ты взялась?

— Из-под твоего носа, сука! — крикнула в ответ королева. Новари неистово заверещала — так обычно кричит стервятник, рвущий добычу.

Внезапно стены адской кузницы растаяли, затем исчезла колесница и четверка коней… внутри у меня все оборвалось, и я почувствовала, что мы стремительно падаем. Мое дыхание чуть-чуть не отлетело вместе с моей душой, когда я больно ударилась о твердую поверхность.