Летний московский вечер постепенно опускался на большой город. Деревья тихо шелестели листвой, покачивая ветвями из стороны в сторону. Стайки воробьев, задиристо чирикая, с высоты карнизов опасливо поглядывали на кошек, вальяжно развалившихся на газоне. Чей-то веселый песик с оранжевым ошейником, наполовину сползшим на брюхо, с разбегу перемахнув через невысокое ограждение лужайки, попытался цапнуть одну кошку за хвост, за что тут же получил когтистой лапой по уху. Щенок скорчил удивленное и даже немного обиженное выражение своей мордашки, гавкнул пару раз для приличия, и, весело помахивая хвостом, пустился догонять своего хозяина.

Наступил конец рабочей недели и многочисленные служащие, инженеры, ученые, специалисты разных мастей спешили добраться до своих автолетов и скорее полететь за город. Пятничный летний вечер, что может быть лучше? В предвкушении ты уже видишь холодную, запотевшую бутылочку пива, которая открывается с завораживающим шипением, скворчащий на мангале шашлык, капающий жиром на раскаленные угли, толпу друзей, приехавших к тебе в гости и веселой гурьбой собравшихся на лужайке, и тебе становится хорошо только от одной этой мысли.

Такие мечты заполняли в тот момент старшего инспектора по особо важным делам Службы Космической Безопасности (СКБ) Российской Федерации Виктора Виноградова. Он уже вышел из своего офиса на Дмитровском шоссе и быстрым шагом приближался к автолету, стоящему в первом ряду, когда раздался настойчивый сигнал коммуникатора. Звонил руководитель службы Анатолий Петрович Андреев. Виктор даже немного удивился, что это вдруг сам большой шеф ему названивает, подождал пару длинных гудков (а вдруг по ошибке набрал?), и тяжко вздохнув, ответил на вызов.

– Слушаю, – коротко ответил инспектор.

– Виктор, ты еще не улетел? Если честно, это не имеет значения. Даже если ты сейчас пролетаешь над Воронежем, срочно возвращайся назад и подходи ко мне в приемную. Не задавай лишних вопросов, все объясню, когда поднимешься.

Виктор постоял немного, попинал носком ботинка бордюр, стукнул кулаком по знаку «Приземление автолетов только для сотрудников СКБ» и пошел обратно в офис.

По пути он набрал на коммуникаторе жену. Екатерина уже хлопотала на зеленой лужайке их загородного дома, расставляя на столе посуду.

– Да, котик, – проворковала она, – ты уже летишь? Скоро все прибудут, не задерживайся, пожалуйста.

– Катюш, – с обреченным выражением лица ответил Виктор, – меня на совещание выдернули. Я скоро. Ну, может, на часик задержусь, и сразу прилечу.

– Витя, не переживай. Я тебе обещаю, мы никуда отсюда не уйдем, пока не выпьем все вино. Потом, может в Крым слетаем, но это не точно. Если что – я тебе координаты на коммуникатор сброшу.

– Хорошо, мое солнышко, – ответил Виктор, уже поднимаясь в приемную руководства на двадцать пятом этаже.

Его сразу же пригласили в кабинет начальника, где в затемненном зале уже сидело несколько человек. Докладывал его непосредственный руководитель, начальник отдела безопасности ближнего космоса Владимир Сорокин, выводя на трехмерный экран немногочисленные картинки.

– Сегодня, буквально час назад, – продолжал Сорокин, – пришло сообщение от Управления Исследований Солнечной системы нашей Академии наук. У них произошло ЧП. На научно-исследовательской станции, расположенной на одном из внешних спутников Юпитера Гималие, погиб начальник экспедиции Геннадий Константинович Зайцев. Об этом сообщил теперь уже исполняющий обязанности начальника станции Кристофер Вудс на сегодняшнем сеансе связи. Тело Зайцева нашли возле кратера, в котором находится шахта. Станция на Гималие была создана по инициативе наших ученых и поддержке Международной ассоциации исследований космоса полтора года назад, с целью изучения состава спутника и открытия редких металлов и химических элементов, которые, как мы с вами знаем, в изобилии присутствуют на орбитальных объектах этой планеты. Это вторая экспедиция на станцию. Первая была завершена более полугода назад. Для расследования трагического случая на спутник Юпитера предлагается направить сотрудника нашего отдела старшего инспектора Виктора Виноградова.

– Причина смерти установлена? – спросил руководитель агентства.

– Пока больше никакой информации от Академии наук не поступало. Они сами немного в шоке, таких трагических случаев у них уже давно не было. Двадцать лет назад потерпел крушение челнок на Ганимеде, погибло восемь человек и двенадцать лет назад на Тритоне, спутнике Нептуна, произошла разгерметизация части станции, погибло три человека.

– Ваше мнение, Владимир, что могло случиться? – поинтересовался Андреев.

– Сейчас трудно судить, Анатолий Петрович, – Сорокин потер рукой подбородок, – слишком мало данных. Надо лететь и как можно скорее, и на месте уже разобраться в произошедшем. Я направил запрос в Роскосмос, завтра в четыре утра с окололунной орбиты стартует грузовик на Япет, спутник Сатурна. Он возьмет на борт нашего сотрудника. Свободные места на корабле у них есть.

– Хорошо, у меня больше нет вопросов, совещание закончено. Все свободны кроме Виноградова и Сорокина.

– Вот это я попал, – подумал Виктор, – теперь накрылся отпуск на Пхукете и рыбалка на Камчатке. Угораздило же меня так влипнуть. Это вам не Луна, куда шатлы чуть-ли не каждые два часа отправляются. Туда забросят, а обратно как? Через полгода, когда за экспедицией транспортник прилетит?

– Что скажешь, Виктор? – обратился к нему Андреев, – какие мысли, версии, догадки у тебя есть?

– Какие тут догадки, – в сердцах сказал инспектор, – это мне командировка минимум на несколько месяцев обеспечена. Почему опять меня отправляют, только не пойму? Я же недавно на Луну летал, буквально на прошлой неделе.

– Не переживай, надолго мы тебя туда не отправим, – начальник отдела вывел на экран трехмерную карту Солнечной системы, на которой красной линией была отмечена траектория полета, – смотри, завтра стартуешь с орбиты Луны, через три дня ты уже на станции. Затем грузовик летит на Япет, выгружает продукты и оборудование, загружает добытые полиметаллы и кристаллы бревисимуса, а затем летит обратно. Через семь дней он забирает тебя со станции, и ты возвращаешься обратно на Землю. Итого тринадцать дней получается. Надеюсь, недели тебе хватит, чтобы разобраться в произошедшем. А посылаем тебя по нескольким причинам. Во-первых, потому, что практически все инспекторы разлетелись по разным планетам. Трое на Марсе, двое – на Венере. Остались только двое наших уважаемых старожилов, которым уже по восемьдесят восемь лет. Через два года будем торжественно провожать их на пенсию. Сам понимаешь, не для них такие командировки. Во-вторых, тебя отправляем, потому что на Луне ты решил вопрос в самые кротчайшие сроки, – усмехнулся Сорокин, – слетал, быстро разобрался, документы оформил, дело закрыл.

– Чего там разбираться-то было? Практикантка вместо двадцати баллонов с тритием вбила в электронную ведомость цифру «двести двадцать», а все всполошились – куда это двести контейнеров пропало? Плевое дело. Я там даже и двух суток не пробыл.

– Виктор, – Андреев встал из-за стола и прошелся по кабинету, разминая затекшие ноги, – скажу тебе по секрету, эта экспедиция очень важная. Ты думаешь, почему на каком-то малюсеньком спутнике целую станцию построили? Наши космоизыскатели предполагают там открыть что-то очень важное. Понимаешь, какая ситуация складывается, если мы найдем там действительно ценное сырье и не заявим свои права, как первооткрыватели, по международным законам освоения космоса этот каменный обломок будет выставлен на международном аукционе и его сможет прибрать к рукам любая корпорация. Для того, чтобы мы могли разрабатывать полезные ископаемые на этом астероиде, нужны доказательства – образцы, химические анализы, отчеты экспедиции. Эта станция хоть и считается международной, но финансируется Российской Академией наук. Строительство, доставка грузов, научно-исследовательское оборудование, смена вахт сотрудников – все оплачивается за счет средств нашего государства, а следовательно, все месторождения природных ресурсов, открытые этой экспедицией, будут считаться нашими. Да, в международных журналах участники исследований настрочат научные статьи, защитят диссертации, это не важно. Важно, чтобы мы не потеряли деньги, вложенные нашей страной, и прибыль от разработки открытых залежей не ушла в другие руки. Что сейчас там произошло – мы не знаем, но сам подумай, начальники экспедиций так просто не погибают.