— Аль дарова, пацаны! Куда летим?
— А это еще, что за хрен с горы?
— Со мной это, — попытался подняться с тюков еще не протрезвевший до конца председатель «Тундры». — Корреспондент из Москвы.
— Понятно, ля. Корреспондент, садись здесь и не отсвечивай! У тебя будет двадцать минут, ля. Слышал? Потом летим на базу. Метеоусловия, ля!
Вертолетчик сквозь гул разворачивающейся турбины прокричал инструктаж и исчез в кабине, а Иннокентий попытался поудобнее устроиться между ящиками и тюками. Среди груза он заметил два ящика питьевого 85 % спирта и резко пахнущую связку шкур. Натуральный обмен у вертолетчиков был явно популярен!
Иннокентий хлопнул себя по лбу. Ему же надо будет фотографировать в ускоренном темпе! Он полез в кофр, достал фотоаппарат и начал заряжать его свежей пленкой. Хорошо привычка у него была железная, отснятые кассеты откладывать в специальный мешочек. Не перепутаешь. Однако! Осталось всего три пленки. Чего же он там вчера еще снимал на банкете? Ничего, потом на контрольках увидит.
Васечкин что-то вспомнил и полез в карман. Вот и адрес, куда прислать фотографии. Эхма, да тут целой бандеролью выйдет, еще и авиа, но его взгляд упал на связку песцов. Да нет, брат, обмен вышел взаимовыгодным. Зато классный подарочек для Вероники получится!
Небо заволокло облаками. Видимо, шел циклон. Что-то там вертолетчик плел по метеоусловия. В иллюминатор смотреть было нечего. Снег, снег, снег. Но вот впереди затемнели на белом темные кляксы чумов, повозок и бегущие по снегу точки огромного стада оленей.
Летели около получаса, а уложились в пятнадцать минут. Председатель «Красной тундры» даже с похмелья руководить умел красиво и громко. Сразу по приезду, пока дюжие молодцы в ускоренном темпе из-за надвигающегося циклона выгружали и загружали вертолет, тут же, не сходя с места, параллельно ведя оживленный торг с вертолетчиками, развил бурную деятельность.
Васечкин как заведенный носился среди повозок и выстраивал кадры. На его взгляд это стойбище от соседнего ничего не отличалось. Чумы, нарты, олени, собаки. Кеша так и не научился различать лица оленеводов. Просто ставил кучно около повозок и снимал одних за другими. Пусть потом сам разбираются кто где. Между делом он успел практически залпом выпить две кружки горячего чая и плошку наваристого бульона. Уже при посадке в вертолет, под ворчание движка и бортинженера, поймал подаренную аборигенами меховую связку. До чего же добрый в Заполярье народ!
Вертолет в этот раз взлетел стремительней и тут же набрал скорость. Васечкин оказался единственным пассажиром и, пока старался устроиться поудобней, в иллюминаторы не смотрел, а шум двигателя мешал услышать тревожные переговоры членов экипажа. Он прозевал момент, когда резко изменилась погода. Было только запоздалое осознание того, что-то пошло не так.
Вертолет внезапно задергался от резких порывов ветра. Раз-два! Кеша даже забеспокоился, встал с места, придвинулся к иллюминатору и оторопел: сплошная серая масса, кажущаяся живой от стремительно несущегося снега.
Вертолет качнуло еще раз, посильнее, и он отчетливо услышал крики из кабины пилотов. И Васечкину стало страшно. Он вспомнил, что в Заполярье и авиационные аварии не редкость. Он был на грани паники. Зачем его сюда, вообще, понесло? Репортаж захотел, так получи! По полной жопе.
«Господа хорошие, товарищи дорогие, что наверху сидят. А это случаем не перебор? То заточкой грозят ливер покромсать, то в катастрофе угробить? На фиг тогда было давать вторую жизнь? Вы что, издеваетесь?»
Крепко тряхнуло. Двигатель безумно взвыл. Вертолет налетел на что-то. Крепко тряхнуло. Васечкин не видел, как отлетели винты, оставив в заполярной тундре сотни килограмм высококачественного металла, как спрессованный лед ломал корпус вертолета, сминал стенки и ребра жесткости. От удара Кеша вырубился.
— Ой, мля!
Иннокентия забросило вглубь салона на тюки с мехами и сие обстоятельство спасло его от всяких нехороших последствий.
Через какое-то время он очухался и попытался подняться. Он быстро оценил ситуацию и принялся оглядываться в поисках самого важного. Кофр с аппаратурой лежал среди тюков целенький! За потерю и порчу государственного имущества начальство по головке не погладило.
— Фу! Пронесло!
Но тут пришло понимание ситуации и захотелось выругаться. Еще через секунду накатил страх, переросший в ужас. Где они, что с ними? Всё ещё подрагивающий от пережитого страха столичный гость осмотрелся в растерзанном салоне вертолета, оценивая разрушения и поломки.
«Знатно помяло! А где экипаж?»
Кеша явственно услышал стоны и, раскидывая тюки и ящики, полез вперед. Благо, на обратном рейсе груза было немного, а то пассажиру могло бы не поздоровиться. Дверь к вертолетчикам никак не открывалась.
— Эй, есть, кто там — отзовитесь! Живы?
— Парень…. Ты как сам?
— Нормально. Что это было?
В узкую щель, которую Кеша смог приоткрыть, просунулась голова бортинженера. На морде лица наливались здоровые кровоподтеки, но сам вроде бодр.
— Обледенели к хренам, ля! Пурга догнала, ля. Говорил же командиру, что опасно лететь, ля. Но он же ас, ля!
— Трепаться будем, или дверь открывать?
— У меня рука, ля, сломана. Держи!
Сквозь приоткрытую дверь бортинженер пропихнул обычную монтажку, и дело пошло, хоть и туго.
— Покопайся в конце салона, ля. Там было что-то. Рычаг нужен, ля. Вона нас, как заклинило, ля. Мы по ходу в какой-то холм влетели, а потом вниз съехали.
— Где экипаж. Ты что один там?
— Командир вроде очухался, но ему ноги зажало. А вот второй, ля…
«Вот попал!»
За бортом бушевала буря. Временами корпус упавшего вертолета слегка покачивало. Это же как же там дует? На какой-то миг Васечкину стало жутко. Но рассуждать и отчаиваться было некогда и он принялся действовать с удвоенной силой. До сих пор концентрация внимания и упорство помогало ему выжить. И в этот раз не отступится.
Покопавшись среди груды ящиков, Иннокентий нашел у самого борта кусок трубы. То, что доктор прописал! Воодрузив её на монтажку, он пусть и с определенным усилием, но доломал заклинившуюся дверцу и убрал куски в сторону, что по мнению бортинженера было лишней тратой времени.
— Все равно мешать будет! Лучше сразу сделать. Руку давай!
— Да, ля! Командира надо вытаскивать.
— Хватит командовать! Докомандовались. Вертолетчики хреновы! Пойдем по алгоритму. Кэп в сознании? Пусть подождет. А тебе надо шину наложить и осмотреть.
— Лекарь, что ли, ля?
— Нет, но соображаю. Давай руку.
Перелом к счастью оказался закрытым. Добравшись до висевшей в кабине экипажа аптечки, Васечкин довольно грубо выругался. Это же надо было так довести аптечку?
— Вы когда ее в последний раз проверяли?
— Да… — бортинженер пожал плечами.
— Ага. Хорошо хоть бинты есть. Вот этот кусок для шины сгодится. Нож имеется?
— Держи, — бортинженер протянул добротный охотничий нож. — Всегда при мне, ля.
— И правильно, ля! Готово! Руку береги, пойду командира смотреть.
У того дела оказались не очень. Присмотревшись, Иннокентий понял, что вынуть его из кресла возможно. Но в районе бедра и груди вертолетчик плотно прижат металлическими частями корпуса машины. Крови видно не было, на пилотах толстая одежда. Но если металл глубоко проник в тело, а Кеша начнет выдергивать командира из кресла, то возможно обширное кровотечение. Насколько Васечкин помнил, в бедре много важных артерий. Так что следовало сначала подготовиться.
