«Что бы он ни делал – это было само по себе совершенно. Даже его манера входить в зал воплощала это качество. Всё, что он говорил, было выражено совершенным образом. В действительности он превзошёл всех, кого я когда-либо встречал». Кхьенце Ринпоче придерживался строгой дисциплины и совершенного поведения, которые всегда отличали великих учителей. Я уверен, что за всю свою жизнь он не совершил ни одной ошибки. Его невозможно было сбить с толку, заставив не совершать того, что он считал правильным. Например, он никогда не давал учение, если оно было неуместно в данных обстоятельствах. Все его действия были исполнены свойственными ему изяществом и простотой.

Каждый из нас будет помнить его щедрость, доброту, отеческую нежность и тепло. На самом деле у Кхьенце Ринпоче был дар, с помощью которого он заставлял вас чувствовать себя особенным, будто вы были самым важным человеком из всех, кого он встретил за целый день. Он бурно выражал свои тёплые чувства. Он мог нежно положить свою огромную руку вам на голову и притянуть вас, прижав к своей щеке. Великий Дзогчен Кхенпо Шенга дал Кхьенце Ринпоче имя Рабсел Дава, что означает «сияющая луна», словно среди всех его замечательных качеств хотел особенно выделить его сострадание. В этом имени он отразил, как прохладные лучи луны унимают обжигающий жар страданий, поскольку сострадание и доброта лежали в основе всех действий, которые Кхьенце Ринпоче совершал по отношению ко всем, кого встречал.

Ещё одним его качеством была скромность. Он никогда не выставлял напоказ свои познания и не демонстрировал свои сверхъестественные способности. Рассказывая о различных стадиях духовной практики и признаках духовных достижений, он просто говорил: «Сказано, что, обретя соответствующую реализацию, вы получите этот опыт», никоим образом не выдавая, что говорит, как все мы знали, из своего собственного опыта. В наши дни, когда менее великие учителя спокойно хвастаются своими достижениями и могуществом, Кхьенце Ринпоче был образцом скромности и сдержанности.

Например, Кхьенце Ринпоче никогда не произносил ни слова о своих видениях. Согласно традиции «Сердечной сущности великого пространства», чтобы стать держателем линии передачи, необходимо в видении лицезреть Лонгченпу или Джигме Лингпу. Так сложилось, что в сердце Кхьенце Ринпоче особое место всегда занимал Оргьен Тобгьял Ринпоче, которого он знал с детства и который при помощи своей обезоруживающей прямоты всегда мог вытянуть у Кхьенце Ринпоче ответы на свои вопросы, что другим было не под силу. Однажды Кхьенце Ринпоче рассказал ему, как во время своего ретрита в Паро Тагцанге – Логове Тигра, одной из самых священных пещер Гуру Ринпоче, находящейся в Бутане, он узрел в видении Джигме Лингпу, который наделил его благословением своего ума мудрости, уполномочив как держателя линии передачи. В то время Ньошул Кхенпо Джамьянг Дордже составлял великую историю линии передачи учения дзогчен под названием «Чудесное ожерелье редких драгоценностей». Когда Оргьен Тобгьял рассказал ему о видении с Джигме Лингпой, тот захотел включить его описание в главу о жизни Дилго Кхьенце Ринпоче. Он подошёл к Кхьенце Ринпоче и спросил, действительно ли у него было такое видение. Кхьенце Ринпоче решительно опроверг это предположение, сказав, что у Оргьена Тобгьяла разыгралось воображение. Но Оргьен Тобгьял настаивал на том, что Кхьенце Ринпоче действительно рассказал ему о том случае. Таким образом, Ньошул Кхенпо написал в черновике своей рукописи такую фразу: «В частности, находясь в Паро Тагцанге в Бутане, Кхьенце Ринпоче был благословлён, узрев в видении Ригдзина Джигме Лингпу, который вверил ему передачу учений „Сердечной сущности“». Затем он снова отправился к Кхьенце Ринпоче и объяснил ему, почему написал эти строки, несмотря на то, что тот их опроверг. Он попросил проверить написанное, пообещав в случае ошибки всё исправить. Сперва казалось, что Кхьенце Ринпоче не желал проверять рукопись, и когда Кхенпо повторил свою просьбу, ответа не последовало. Однако чуть погодя Кхьенце Ринпоче как ни в чём ни бывало попросил показать ему нужную страницу. Он изучил её и спокойно сказал Ньошулу Кхенпо, что нет нужды что-либо исправлять.

С одной стороны, просветлённые качества Кхьенце Ринпоче были настолько очевидны, что не заметить их было невозможно, но с другой – он всегда оставался необычайно скромным, поскольку сумел укротить свой ум и всё своё существо. Он всегда сохранял твёрдость и невозмутимость. Его беспристрастность была незыблема, как гора, его мудрость была бесконечна, как небо, а его просветлённые качества были обширны, как океан. Всякий раз, когда он учил, слова Дхармы лились из него словно стихи, совершенные как они есть, при этом он не произносил ни одной лишней фразы или междометия. Его речь текла как откровение, и его слова можно было записывать как есть, без исправлений. Когда он начинал давать учение, особенно учение дзогчен, он слегка откидывался назад и становился ещё более всеобъемлющим, а слова лились из него, как горная река. Его было не остановить. Я помню, как мы очень часто смотрели на него с изумлением. Нейробиолог Франциско Варела однажды сказал мне, что он никак не мог взять в толк, как работают ум и мозг Кхьенце Ринпоче. Обычно он говорил по меньшей мере двадцать минут без остановки, а затем, во время перевода, отдыхал или, когда уже был в преклонном возрасте, погружался в дремоту. Затем без какого-либо напоминания он заканчивал свою мысль с того момента, где остановился около получаса назад, и спокойно продолжал учение, не мешкая и ни капли не сомневаясь.

К поразительным достижениям Кхьенце Ринпоче, которые прекрасно описаны в других местах, относятся: собрание сочинений из двадцати пяти томов; двадцать два года, проведённые в затворничестве; огромное количество учений и передач, которые он получил и даровал; колоссальное количество практик, которые он выполнил и осуществил; монастыри, храмы и ступы, которые он построил; произведения искусства, которые он создал; собрания учений, которые он издал; целое поколение перевоплощённых лам, которых он с нежностью взрастил и обучил; сокровища-терма, которые он обнаружил; традиция проведения друбченов (интенсивных групповых практик ваджраяны), которую он восстановил, и многое другое. Он достиг столь многого и сделал это с такой лёгкостью, словно не приложил к этому никаких усилий. С самого утра и до поздней ночи не было ни момента, чтобы он не учил, не практиковал или не помогал другим, и одновременно с этим казалось, что всё время в мире принадлежало ему. Он преуспел в том, чтобы не терять ни секунды своего времени, оставаясь при этом абсолютно свободным и, более того, извлекая из всего великую радость и наслаждение. В голове не укладывается, как он справлялся с такой непосильной, по мнению многих, задачей – ежедневно выполнять бесчисленное количество дел, пребывая при этом в расслабленном состоянии без напряжения и усилий, к которому стремятся все духовные практикующие.

Из этой книги и других источников вы многое узнаете о той огромной работе, которую проделал Кхьенце Ринпоче. Тем не менее, на мой взгляд, его самым великим достижением является, вероятно, то, что со временем он стал живым воплощением учений. Его присутствие и само его существо транслировали истину Дхармы в большей степени, чем его слова и учения. Говоря вкратце, достаточно было лишь подумать о нём, чтобы это понять. Есть великие учителя, владеющие необычайными учениями, но что касается Кхьенце Ринпоче, достаточно было просто взглянуть на него или подумать о нём, чтобы пробудить все благословения линии передачи. Я часто вспоминаю жизнеописание Гуру Падмасамбхавы, в котором описывается, как все будды, собравшись воедино, направили поток своих благословений в Будду Амитабху, который, в свою очередь, направил его к озеру Дханакоша в стране Уддияна, где он принял облик великого Гуру Ринпоче. Как мне кажется, подобным образом благословения всех будд сосредоточились и в Дилго Кхьенце Ринпоче.

Я также полагаю, что Джамьянг Кхьенце Чокьи Лодро, великий наставник Дилго Кхьенце Ринпоче, предвидел его судьбу. Как вы узнаете из этой автобиографии, в юности, бывая в монастыре Дзонгсар, расположенном в Кхаме в Восточном Тибете, Дилго Кхьенце Ринпоче часто получал учения от Кхьенце Чокьи Лодро. В ту пору он был очень худым и высоким, и его звали попросту Тулку Салга или Тулку Рабсел Дава. Как бы там ни было, все относились к Джамьянгу Кхьенце Чокьи Лодро с таким почтением, что, кроме него, никого не называли словом «ринпоче». Когда Дилго Кхьенце Ринпоче было одиннадцать лет, Шечен Гьялцаб официально признал его эманацией ума Джамьянга Кхьенце Вангпо, что впоследствии было подтверждено Джамьянгом Кхьенце Чокьи Лодро. В те времена Кхьенце Чокьи Лодро почитали как Великого Кхьенце, держателя трона Джамьянга Кхьенце Вангпо и эманацию его просветлённых деяний. Подтвердив, что Дилго Кхьенце являлся воплощением Джамьянга Кхьенце Вангпо, Кхьенце Чокьи Лодро фактически объявил, что между ним и Дилго Кхьенце нет никакой разницы. Тем не менее, хотя они были эманациями одного и того же мастера, Дилго Кхьенце стал учеником, а Джамьянг Кхьенце Чокьи Лодро – учителем. Однако Дилго Кхьенце Ринпоче тоже передал Джамьянгу Кхьенце Чокьи Лодро много учений. Так они стали друг другу учителем и учеником. Именно Джамьянг Кхьенце Чокьи Лодро побудил Дилго Кхьенце к открытию своих терма, уполномочив его как великого открывателя сокровищ. Тёплые чувства, которые их связывали, были настолько глубоки и нежны, что Джамьянг Кхьенце Чокьи Лодро часто горько плакал, когда им приходилось расставаться. В автобиографии Дилго Кхьенце написал: «Всякий раз, когда я приезжал к Ламе Ринпоче [Джамьянгу Кхьенце] в Дзонгсар, он заботился обо мне с такой большой любовью, что я чувствовал себя как дома».