— Что такое? — Спросил я.

— Какой-то идиот на девятке пытается догнать кортеж по левой полосе. Дебил, мля. О. Да он не один. Там три машины целых. Каскадеры, мля.

Удивленный, я обернулся, чтобы посмотреть на машины сквозь заднее стекло.

Глава 19

Машины: девятка, Нива и Жигуль быстро нагоняли свадебный кортеж. Через ветровое следовавшей первой девятки я видел нескольких крепких мужчин внутри. Со стороны могло показаться, что это всего лишь участники общего дорожного движения, просто водители, решившие обогнать свадьбу, мешавшую им проехать.

Когда в первой машине началось какое-то нездоровое копошение, я насторожился. Они поравнялись с Мерседесом молодоженов и прекратили обгон. Тогда я понял, что сейчас произойдёт.

— Виктор! — Крикнул я, и все в салоне обернулись. — Это Михалыч! Щас будут стрелять!

* * *

— Кулым в мерсе едет, — Сказал Михалыч, сидящий за рулем, — поравняемся, сразу давай калаш.

— Ага! Понял, — кивнул здоровый браток по кличке Харя.

Харя держал на коленях заряженный автомат и пару запасных рожков под боком. На самом деле, на его месте должен был быть Палец, но эта сука пропала куда-то, и Михалыч твердо решил найти его и спросить, почему он не поехал на дело.

Остальные две машины держались позади. Нива шла сразу за девяткой. Ребята в ней собирались нашпиговать пулями девятьсот сороковую Вольво, следовавшую за Мерседесом. Михалыч знал, что в мерсе, вместе с молодыми должен быть и Кулым. По крайней мере, так ему сказали. В Вольво же гнал отец жениха — московский бизнесмен Олег Петрушин.

Петрушин был крепко связан с пацанами из Краснодара, которые прикончили когда-то Миху — отца Михалыча. Михалыч знал, что враждебная банда во многом существовала на деньги этого человека. Петрушин неплохо поднимался за счет того, что банда краснодарцев кошмарила бизнесы его конкурентов по всему Краснодарскому краю: в Сочи, Новороссийске, Анапе.

Когда Миха «предложил» Петрушину свои услуги, на более выгодных, как Михе казалось, условиях, наглый насос Петрушин только рассмеялся ему в лицо. И потому Михалыч считал, что отца прикончили именно на деньги Петрушина. Именно он был косвенно виноват в смерти Михи старшего. Конечно, не только он, и Михалыч собирался со временем отомстить каждому, кто был причастен. Даже водителю, который вез Миху в гаражи, чтобы замочить. Михалыч считал, что начать с Петрушина — отличный вариант, который нельзя упустить.

Семерка Жигулей же, следовала почти у самого конца свадебного кортежа. Там, в недорогом четвертом Аккорде, ехал Сидоренко — начальник разрешительной системы лицензирования, который, в свое время, не захотел иметь никаких дел с Михалычем, когда тот пытался получить лицензию охранного предприятия, чтобы его люди свободно могли приобретать и носить оружие. Эта сука даже от взятки отказалась, тем самым создав Михалычу дополнительных проблем. Михалыч не любил, когда ему создавали дополнительные проблемы, и привык решать их тем, что убирал человека, создавшего проблему. Нет человека — нет проблемы.

— Ну че, Федя, — крикнул он своему бойцу, сидевшему на заднем, прямо за ним, с автоматом, — щас поравняемся и гасим. Понял?

— Ага! — Отозвался тот.

Михалыч принялся опускать стекло своего окошка. То же самое сделал и Федя. В машине тут же зашумел ветер, стал трепать волосы братков, сидевших внутри.

Мерседес приближался. Кортеж медленно плыл слева, ряженые в ленточки машины, оставались позади. Когда Михалыч поравнялся с Вольво, Харя положил ему на колени автомат.

Михалыч дал газу, и двигатель Девятки зарычал на тон выше. Ветер зашумел сильнее, пробирая всех холодом ранней южной весны. Главарь бандитов включил четвертую скорость.

— Держи руль, Харя! — Сказал он, перекрикивая ветер. — Сейчас начнется мочилово!

Браток схватился за баранку, стал подруливать, удерживая машину на дороге. Михалыч же, взялся за автомат, положил короткий ствол АКС-74у на торец окошка.

* * *

— Сука! — Выругался Алексовец и еще добавил матом.

— Че? Че такое? — Обернулся начальник ГАИ.

Его перепуганный подчиненный заглянул в зеркало заднего вида, попытался хоть что-то рассмотреть. Я увидел его очумевшие от страха глаза.

— Давай в правый ряд! Перекроем им дорогу! — Закричал я.

— Че? Пацан, ты че? — Обернулся ко мне главный гаишник.

— Давай, — холодно сказал Худяков, — они хотят расстрелять кортеж!

— Ну тогда расстреляют нас!

— А ты держи голову ниже, — сказал я гаишнику, потом бросил строгий взгляд на водителя. — В правый! Ни то много кто помрет!

— Прием, — схватил главный рацию, — у нас ЧП. Быстро! Кого-нибудь к перекрестку Ефремова-Калинина!

— У них автоматы! — Закричал Худяков, глядя через заднее стекло.

Не раздумывая, я выхватил из-за пояса наган, приоткрыл дверь прямо на ходу и открыл огонь. Револьвер слабо задергался в моих руках. Слыша выстрелы, главный страшно заматюкался. Перепуганный водитель дал руля в правый ряд, и Волга перестроилась.

Выстрел, еще выстрел, тугой спусковой крючок вращал барабан, разрешая наган. В лобовом стекле девятки образовалось несколько дыр, само оно пошло трещинами.

Их машина запетляла, все, кто сидел внутри, пригнули головы. Когда Волга бабахнула по тормозам, давая кортежу проехать вперед, я увидел, как замыкающая машина ГАИ тоже перестроилась, взяв тройку бандитских авто в капкан.

Волга замедлилась, и водитель девятки успел среагировать, приостановил ход своей машины. А вот Нива подстроиться под его скорость не успела. Идя слишком близко, она просто впечаталась в задницу Девятки, и ту выбросило с дороги на тротуар. Девятка пробила ограждение. Застыла на пешеходной части дороги.

Нива же, с потекшим радиатором осталась на дороге. Она остановилась, пар хлынул из-под капота. Под машиной росла лужа хлещущей из-под днища охлаждающей жидкости.

Жигули смогли среагировать быстрее и нырнули в первый попавшийся перекресток. С ревом двигателя машина унесла бандитов куда-то к Черемушкам.

Весь свадебный кортеж ушел вперед по намеченному пути и даже ускорился.

Замыкающая машина ГАИ стала не поодаль от Нивы, я увидел, как из нее выскочили несколько вооруженных гаишников. С ними был и Женя. Тогда все, кто был в Ниве, тоже повыскакивали наружу. Раздалась автоматная очередь, у ГАИшной пятерки тут же лопнули фара и лобовое стекло. Один из Гаишников упал, скошенный очередью. А потом все бандиты из Нивы, под прикрытием собственной стрельбы, бросились прочь от машины, пошли наутек дворами.

Водитель нашей машины выматерился и уже хотел было дать газу, но из девятки и по нам тоже открыли огонь.

— Вниз! Всем вниз! — Крикнул я.

Потом заднее стекло лопнуло под пулями, осколки посыпались в салон. Мы с Худяковым тут же залегли, за сидение. Водитель вскрикнул, когда пуля прошила спинку кресла и угодила в него. Не в силах вести, он довел машину до обочины и остановился.

— Ну! Гони! Чего ты⁈ — Закричал начальник.

— Подстрелили! Мля! — Ответил в панике водитель.

Когда я поднял голову, сквозь дыру в заднем стекле увидел, как Михалыч, вышедший из салона, выцеливает нашу машину из автомата, а остальные пытаются завести двигатель с толкача.

На миг, мы с Михалычем соприкоснулись взглядами. На его грубом лице мелькнуло узнавание, и он дал новую очередь. Я пригнул голову, пули ушли в широкий багажник Волги.

— Мля… не могу… — заныл водитель и открыл дверь.

Потом он вывалился из машины. За ним полез начальник ГАИ. Спустя пару секунд и он покинул салон.

— Падла, — прохрипел Худяков, закрывая голову. — Решили на ходу расстрелять, суки!

— Мы им помешали, — ответил я, прильнув щекой к спинке широкого заднего сидения.

Вдруг вновь зазвучала стрельба. Теперь звук был другой — работал пистолет. Выглянув, я увидел, как, прячась за пустой Нивой, Женя разряжает в девятку свою Беретту.