Сом сузил глаза, перевел взгляд с Ряженого на Марину, поджал губы.

— Посмотрим. Надо тада брать этого. Ну давай, язык. Иди сюда. Да не боись, обойдемся с пленным по-божески.

С этими словами Сом подошел к нему и подтолкнул к машине.

Понятно было, что места в салоне всем не хватит, и Марина предложила поехать у меня на коленях.

— В округе рыщут люди Михалыча. Не натыкались? — Спросил я у Сома.

— Не, — он открыл дверь, покачал головой. — Не видели никого. Ищут вас?

Мне не нужно было никак отвечать на вопрос Сома. Это сделала девяносто девятая выскочившая справа на главную дорогу Глубокого и помчавшаяся к нам.

— Вот сука! — Крикнул Сом, доставая свой Макаров.

— Ложись! — Закричал я, и Марина с Ряженым тут же прыгнули за бэху.

Девяносто девятая разгонялась, двигатель ее завыл. Люди Кулыма открыли по машине огонь. Тройка пистолетов Макарова наполнили улицу хлопками выстрелов. У вражеской машины почти тут же лопнуло лобовое, хлопнула фара, отскочило боковое зеркальце заднего вида. Пластиковый бампер покрылся дырами от пуль.

Внезапно девяносто девятая затормозила и бандиты, высунувшись с обоих окон задних пассажирских мест, дали по нам ответный залп. По кузову бэхи защелкало. Сом тут же пригнулся. Один из его людей вскрикнул и упал за машину. Другой спрятался за багажник, стал менять пустой магазин.

Я пригнулся за капотом. Редкие пули пистолетного огня засвистели над головой. Закричала Марина, лежавшая на земле, за мной. Рядом с ней сжался в позу эмбриона Ряженый.

Когда огонь с их стороны поутих, кулымовские поднялись, чтобы открыть ответный. Сжимая в руках Беретту, я тоже поднялся.

Девяносто девятая внезапно затормозила, водитель дал руля влево, ушел в занос. А потом из опущенного окна переднего пассажирского сидения открыли автоматный огонь. Короткая очередь прочертила по бэхе. Машина осела на переднее правое колесо, когда в него угодила пуля, и покрышка с шипением выпустила воздух.

— Вот сука! Ты гляди, че творит⁈ — Закричал завалившийся под кузов Сом.

Когда стрельба затихла, я высунулся из-за крыла. Прицелился, выстрелил в уходящую в обратную сторону машину. Беретта несколько раз дернулась в моих руках. Хлопки пистолетного огня снова нарушили едва установившуюся тишину.

У девяносто девятой тут же взорвался задний стоп, а стекло помутнело от трещин. Машина прибавила газу, и из окна снова высунулся автоматчик, дал неровную очередь в нашу сторону из укороченного АК.

Я даже не спрятался за машину. Пули пошли по гравийке, выбили из дороги брызги пыли и мелких камешков. Последняя пуля с характерным звуком ушла в рикошет.

Хорошенько прицелившись в заднее стекло машины, я выстрелил еще два раза, и пистолет встал на затворную задержку. Гильзы со звоном посыпались на багажник бэхи.

Когда в заднем стекле, справа появились две новые дырки, автомат, все еще торчавший из окна, дрогнул и выпал из машины, забяряцал по гравийке. Девяносто девятая дала газу, ее двигатель завыл, и машина унесла братков Михалыча прочь из Глубокого.

— Сукины дети, — Встал Сом отдышавшись. Струсил с себя осколки стекла и краски с кузова.

— Слышь, — Поднялся второй, — а ты, походу подстрелил его. Подстрелил, автоматчика.

— Не знаю, — сказал я, глядя вслед удаляющейся машины. — Я не заметил.

* * *

— Сука, мля! М-м-м-м! — Мучился на заднем сидении подстреленный Палец. — Второе ранение за два дня! Мля!

— Затки хлеборезку, — сжал зубы Михалыч, сжимая раненое плечо.

Пули зашли в салон через заднее стекло. На пути у одной из них оказался Палец. Другая угодила в Михалыча. Это его разозлило. Разозлило потому, что он видел, кто стрелял. Это был гребаный врач.

Михалыч совершенно забыл о ране. Забыл, потому что судорожно соображал, кто этот врач такой? То, что он именно врач, очевидно было ложью. Однако плечом к плечу с ним стояли чьи-то бойцы. Получается, врач ходит под кем-то? Или эти вооруженные ребята ходят под ним?

— Собака, сука, падла! — Выругался Михалыч, а потом стал со злости дубасить кулаком по обивке крыши.

От этого его рана только сильнее закровоточила. Он почувствовал, как теплая жидкость льется в рукаве, струиться по пальцам.

— Босс, тебе помощь нужна, — на мгновение отведя взгляд от дороги, глянул на него водила.

— Мы знаем, где живет врач, — холодно сказал Михалыч, уставившись перед собой. Он полностью проигнорировал слова водителя. — Короче, так. Закиньте этому козлу гранату в хату, пока он с нее не свалил, ясно?

* * *

— Вот, — сказал Кулым и положил передо мной, на столе пачку долларов. — Тут восемь тысяч. Пять за то, что спас Марину, три за, этого, как ты его называешь, языка.

— Вы убедились, что я был прав? Что на Арарат действительно готовится нападение? — спросил я, забирая деньги.

— М-да, — Кулым засопел, сел на свое большое кресло. — Но как ты об этом узнал? Как умудрился выяснить?

— У меня свои контакты, — пожал я плечами. — И свои секреты. Неважно, как я это узнал. Главное, что я вас предостерег.

— А еще, ты спас Марину, — Кулым посмотрел на меня с уважением. — Уже второй раз. Но теперь ты рисковал жизнью ради нее. Причем по-настоящему. На волосок от смерти был. Я это очень уважаю, Виктор. Знай, что в моем доме ты всегда будешь желанным гостем, а если тебе понадобится помощь, я никогда не отвернусь от тебя.

Не ответив, я только кивнул.

М-да. Приключение было такое, что я бы с радостью предпочел никогда больше не вляпываться в подобные «аттракционы».

После того как нас обстреляли люди Михалыча, мы решили, что бэхе Сома пришел конец. Однако, ко всеобщему удивлению, машина завелась. Оставалось только поставить запаску, и через двадцать минут мы уже ехали к Армавиру. Михалыч нас не преследовал.

По приезде, Марину немедленно отвезли в больницу, меня — к Кулыму, а Ряженого Сом забрал с собой. Тем не менее уже перед нашим с Кулымом разговором, авторитету позвонили на сотовый и доложили, что я был прав, что действительно на Арарат готовится налет.

— Что ж, включать заднюю уже поздно, — начал Кулым. — Свадьбу не открутишь, провести ее придется. Притом никто из гостей больше не должен знать о готовящемся налете. Со своей стороны я обеспечу максимальную охрану: выставлю людей вокруг Арарата, посажу снайперов, куда смогу. Правда, людей у меня маловато для этого, и потому придется обратиться за помощью к моим, хм… Деловым партнерам. Но я уверен, что Иван Павлович и Максим Сергеевич мне не откажут, дадут людей. Особенно в нынешних обстоятельствах.

Кулым опустил взгляд. Устало провел узкой ладонью по редким седым волосам.

— Нынешних обстоятельствах? — Заинтересовался я.

— Петр Петрович погиб, — поднял взгляд Кулым. — Ты мог слышать о нем под кличкой Слива. Это был важный человек в нашем бизнесе, и теперь он мертв. Убит. Значит, нам всем угрожает опасность, и придется сплотиться.

— Когда это случилось? — Я присел на кресло, — Как его убили? А главное кто?

— Это нам неведомо. — Покачал головой Кулым. — Пока что неведомо. Петр Петрович погиб вчера вечером, вместе со своим водителем. Ехал домой какими-то дворами, сокращал путь. Ну и машина взорвалась. Видимо, была заминирована. Тела я еще не видел. Да и подробностей не знаю. Все, что мне сейчас известно, известно исключительно со слов Ивана Павловича.

— Дело рук людей Михалыча? — Спросил я.

— Не знаю. Но Сом сейчас допрашивает того пацанчика, что ты притащил. Возможно, узнает еще что-то полезное.

— Михалыч говорил с Ряженым о наркотиках, — сказал я.

— Наркотиках? — Нахмурился Кулым. Потом он черканул себе в блокнот что-то и сказал: — Ладно, спросим у этого Ряженого и про наркотики. Знаешь, Витя, я всегда был против всей этой дряни в городе. Но чтобы ты ни делал, эта зараза все равно пролезает в Армавир.

Выходит, если Кулым не врет, то наркота, которую мы нашли у Жени, вовсе не Кулымова. Тогда чья? Кто ее владелец? Возможно, Кулым добьется ответов.