Я сидел в столовой для персонала, празднуя победу бутербродом с сыром и плохим кофе, когда первые экземпляры газеты вышли из печати. Позвонил начальник и нежно спросил, не могу ли я спуститься к нему в кабинет.

Он бросил передо мной на стол свежую телеграмму из «ТТ», где рассказывалось о беспорядках в Эстхаммаре и стычках между местной полицией и стокгольмскими хулиганами. Не изменившись в лице, я пробормотал, что парни, вероятно, репетировали в Эрегрунде перед крупным выступлением.

– Стало быть, оттуда ты поехал в Эстхаммар? – проговорил начальник медовым голосом. – Ты поехал в машине Лены или же транспортное средство было полностью обезображено после акта вандализма, запечатленного на снимке?

Мне со своей стороны нечего было сказать. В следующем тираже мой текст убрали и использовали материалы из «ТТ». Мне удалось полностью отвести от Лены все подозрения в соучастии, а сам я с той поры тихонько сидел в редакции за своим столом, до конца летней практики переписывая начисто чужие статьи.

Но все уже произошло. Я прославился в газетном мире Стокгольма, однако не совсем так, как мне мечталось, – Йоран Сандаль стал известен как Йоран Скандал.

Лена перестала со мной здороваться и начала встречаться с другим. По последним данным, они даже помолвлены.

Я осознал, что оставаться в Стокгольме не могу, начал отвечать на объявления о приеме на работу и по случайному стечению обстоятельств оказался в Сконе [9].

Газете срочно требовался опытный репортер, а я по известным причинам мог выполнить первое условие. Дело решилось за пару часов, и осенним воскресным вечером я приехал в этот город. Хуго сразу уяснил ситуацию и предложил угостить меня грогом по случаю приезда, одновременно отведя душу в смачных рассказах о городе и его обитателях.

В целом работа не лучше и не хуже, чем я себе представлял. Во многих газетах страны в редакционном руководстве сидят тоскливые зануды, ко всему скоро привыкаешь. Лишь в редких случаях – как сегодня, например, – разойдешься, бывает, разгорячишься и восстаешь против однообразия и скуки.

Но Хуго, этот старый ястреб, умеет обламывать дерзких. Вероятно, на курсе по психологии руководства он не получил бы больше тройки, но, пройдя закалку в его школе, вполне можно с ним сработаться.

Пожалуй, с другими труднее находить общий язык. Начальник, Давид Линд, унаследовал газету своего отца, но не его легендарный талант. Однако в городке его называли не иначе как Редактор. Да и сам он себя никак по-другому не называл. Что там представляем из себя мы, остальные, его никогда не волновало.

Давид – высокий и видный мужчина, шишка в «Ротари-клубе» и большой мастер выступлений на заседаниях городской администрации. Произносит речи по случаю прихода весны, пытаясь подружиться со всеми: представителями власти, заказчиками объявлений, подписчиками, и целеустремленно заворачивает все статьи, которые кого-то могут раздражать.

С такой же целеустремленностью он каждый год отслеживает явления в мире природы: страстно требует, чтобы в газете были отмечены первая ласточка по весне, самый высокий подсолнух летом и картофелина самой забавной формы осенью.

Мне удалось с самого начала произвести на него хорошее впечатление, предложив устроить конкурс на самое большое яблоко. В нашу обитель понесли яблоки со всей округи. Мы с утра до ночи выплевывали огрызки, экономя на еде.

Заведующий редакцией Таге Тропп – полная противоположность Давиду: маленький, сухонький, с неизменной дурацкой улыбкой на губах и пристальным взглядом поверх старомодных очков. У него осталась одна прядь волос, которую он пытается натянуть на весь череп. Приходит первым, уходит последним, постоянно озабочен тем, что может не угодить начальству. Полон желания работать при отсутствии идей. Весь день сидит с ножницами наготове, вырезает и склеивает, вырезает и склеивает, придавая местный колорит чужим материалам.

Однажды у него родилась идея послать репортера на сбор сахарной свеклы. Успех того репортажа потряс его до такой степени, что этот номер остался в репертуаре и исполняется каждую осень. Меня не покидает неприятное чувство, что в этом году у меня есть все шансы попасть в эту ссылку. Поначалу я засыпал Таге идеями, однако он отклонил их все и, конечно же, услышал мои комментарии по поводу своих способностей.

Густаф Окессон начинал в газете мальчиком на побегушках, и сейчас нисколько не вырос, хотя гордо именуется «редакционным секретарем». Большой и глупый, с прямым пробором и двойным подбородком. Получает нагоняй от главного редактора, если не все новости из мира природы отражены в газете, и разнос от начальника типографии, если газета сдается не вовремя. Разбирается с тысячей порезанных статей, падающих на него со стола Таге. Боюсь, скоро ему поручат выносить корзины для бумаг и приносить кофе из ближайшего кафе.

Главный вклад Густафа в материалы газеты ограничивается ежегодным репортажем с соревнований по стрельбе. В прошлом он имел какое-то отношение к армии, заседает в правлении стрелкового клуба и строго бдит, чтобы результаты каждого, даже самого мельчайшего соревнования нашли достойное отражение на спортивных страницах. В редакции он активно занимается привлечением новых членов в клуб – подозреваю, я единственный, кого ему до сих пор не удалось убедить в прекрасном облагораживающем воздействии стрельбы из пистолета.

С таким набором начальников не больно-то повеселишься. Остальных коллег тоже весельчаками не назовешь, за исключением Бенгта. Без него я давно бы уже сбежал из этого города куда глаза глядят.

Мы очень разные – и внешне, и по характеру, – однако по какой-то причине сразу оказались на одной волне. Я еще не нашел себе жилье, а Бенгт как раз присмотрел двухкомнатную квартирку прямо в центре. Он счел, что снимать ее одному выйдет накладно, – и, пока мы сидели и обсуждали наши крошечные зарплаты, все было решено. Само собой, мы будем снимать берлогу напополам!

По молчаливому уговору тот, кто приводит даму, получает квартиру в свое полное распоряжение. Не согласен с Хуго, что я стал большим любителем свежего воздуха, однако случалось, что я торчал в редакции по вечерам, пока Бенгт решал свои личные задачи.

И таких случаев было бы еще больше, если бы часть деятельности не осуществлялась в соседних населенных пунктах. Для этой цели у Бенгта имелась старая белая американская тачка, быстро переносившая своего владельца к вратам соблазна.

Сам же я не имел водительских прав и вынужден был довольствоваться тем, что предлагает город. Несколько случайных связей со взаимным облегчением, когда отношения заканчивались, – вот и весь результат.

Я взглянул на часы. Боже мой, скоро полночь. Закурив последнюю на сегодня сигарету, я залез в постель. Вопреки обыкновению, проснулся, когда вернулся домой Бенгт, хотя он большой мастер прокрадываться бесшумно после долгих лет тренировок по исчезновению из девических комнат.

– Показатели стремятся вверх? – спросил я, зевая, но получил в ответ только шипящее «Заткнись».

Я перевернулся на другой бок и снова заснул. Уж не знаю, сколько я проспал, но, когда зазвонил телефон, я был где-то далеко. Тяжело поднявшись, я прохрипел нечто, отдаленно напоминающее «Алло».

– Йоран Скандал?

Этот голос я узнал бы и в полубессознательном состоянии.

– Надевай штаны, живо сюда!

– Что-то случилось? – глупо пробормотал я.

– Гусыне в твоем пруду свернули шею!

Уже через несколько минут я был полностью одет и спешил в редакцию. Мы успели залепить смачный заголовок на половину первой полосы:

ВАРВАРСКОЕ УБИЙСТВО В ГОРОДЕ

ЗАСТРЕЛЕНА МОЛОДАЯ ВОДИТЕЛЬНИЦА

Боже, какое удовольствие отделаться от мелких автомобильных аварий и подростков, крадущих сладости в магазине, и взяться за настоящее убийство!

Преступление было совершено на маленькой лесной тропинке в километре от города. По вечерам туда забредают разве что жаждущие любви юнцы, ищущие уединенное местечко. Кстати, именно такая парочка и обнаружила машину с мертвым телом.