– И кого истребляли, тот тоже получит?
– Конечно. Видать, он там, в те времена мудаком был, – ухмыльнулся Белобрысый. – Что теперь, разбираться в этом? Всем раздать да и все.
– Рейтинг Оппенгеймера за неделю упал на три процента, – снова проявил себя Мелкий, что-то смотревший в телефоне. – Это значит, до выборов еще минус шесть процентов, даже чуть больше.
– Да ты заебал! – ответил Белобрысый. – Он все вычисляет, кто победит, – Белобрысый глянул на Драговича и кивнул в сторону Мелкого.
– Пошли уже, – произнес Детина.
– Куда вы собрались? – спросил Драгович.
– Ты тоже с нами пойдешь, – с хитрецой в голосе ответил Белобрысый.
– Чего это?
– А вот, – ответил Мелкий, и полез куда-то в кучу неряшливо сваленных вещей, лежавшую рядом с ним.
– Тыы-дыщ! – мелкий изобразил звук не то выстрела, не то разрыва, и со стуком поставил на ящик бутыль в три четверти литра водки.
– Блядь, убери, а то будет всем нам "тыы-дыщ", – заворчал Белобрысый.
– Да кто сейчас увидит, разве что зайдет кто резко.
– Вот ты сам на свой вопрос и ответил, – сказал Здоровяк.
– Если уж так, то скажем что нашли, – невозмутимо ответил нашедшийся Мелкий. – Только что привезенные рабочие спрятали в кустах, а мы шли и нашли.
– Дай ему аптечку лучше, – обратился к Мелкому Белобрысый.
Мелкий тут же достал из того же тряпья известную оранжевую коробочку и протянул ее Драговичу.
– Мне этого дерьма не надо, – решительно возразил Драгович.
– Да нормально. Ты-то болеешь, тебе можно. Даже нужно. А то воспаление легких будет – это вообще пиздец. – сказал Белобрысый.
Драгович повертел в руках протянутую ему пластиковую аптечку, когда-то так желанную для вымерших наркоманов, так сказать, наркоманов предыдущего поколения.
– В стеклянной пробирке таблетки – от них будешь как трактор тянуть. Еще есть снотворное, – это наоборот, – начал Белобрысый. – Мне знакомый врач, ну он почти врач, рассказал, что нужно вначале энергетическую выпить, а потом часа через три снотворное. Проспишь сутки и будешь здоров.
– Нахуй оно надо! – ответил Драгович, держа перед собой аптечку. – Я лучше вон… – он кивнул в сторону тряпья, куда Мелкий спрятал бутылку. – Горло прогрею и все дела.
– Если все же будет хуже, то пей таблетки, – ответил Белобрысый. – С воспалением здесь, в поле не шутят.
– Только снотворное надо чуть попозже, не сразу с ней, – Здоровяк также кивнул в сторону "ее", то есть припрятанной бутылки. – Подождешь, чтобы алкоголь в организме усвоился, и тогда уже…
– Так я спать скоро. Вы-то днем, а я в ночь, и утро на ногах.
– Ну завтра тогда таблетки съешь, – ответил Белобрысый. – Это без разницы, что утром, что вечером. Также заснешь, как в конце дня. У тебя уже глаза красные, Температура наверно, так что лечись.
Послышалось отдаленное стрекотание вертолетных лопастей, которое стало быстро нарастать.
– Что-то новое, – Произнес Драгович, тем временем раздумывая, выглядывать ли на улицу или нет.
– Да, вертолетов тут не было, – ответил Мелкий, уже соскочивший с ящиков и направлявшийся к двери. Вообще удивительное дело – вертолет это такая штука, которая отчего-то заставляет всех, ну не считая баб, бросать все и пялится на угрожающе ревущую хренотень. Особенно, если по каким-то делам эта хрень зависает на месте.
Драгович хорошо запомнил, как несколько месяцев назад с десяток человек побросали свои дела и четверть часа смотрели на тяжелый вертолет сил Блока, участвовавший в какой-то местной импровизированной тренировке десанта. И такое внимание в войну-то, когда везде и постоянно что-то летает, а то и взрывается.
Хотя сейчас для любопытства была и другая причина, точнее не для любопытства а для опаски: вполне себе могло оказаться, что это был передовой ударный кулак внутренних войск, а тогда… Но если еще подумать, то сразу сделаешь вывод, что вертолеты вторжения давно бы уже засекли – система предупреждения ПВО КАНАР все эти годы активно функционировала, и "поддерживала форму" так что сейчас была не та история со всеми этими внезапными нападениями и началами войн.
– Это Ка-56, это наш, – объявил Мелкий.
– По звуку похоже, – согласился Здоровяк. – На бесполетную зону, значит, теперь насрать.
– Он вполне себе под уровнем радаров здесь проскочит, – возразил Белобрысый. – Если АВАКС далеко.
– Ну вообще да, – согласился Здоровяк. – Ладно, чего ждать, пошли уже, – продолжил он.
Все, включая и Драговича, ожили. Мелкий взял рюкзак, в котором лежала бутыль, может и не одна, и компания двинулась к выходу.
На улице подул слабый, но довольно мерзкий холодный ветерок. Драгович высморкался в кусок разодранной простыни, который он теперь таскал в кармане штанов – это был тот дрянной случай, когда не только горло болело, но и в носу было чувство, как будто неудачно нырнул и набрал воды.
– Против вторжения это нормальная сила, начал Мелкий, – Я про Ка-56.
– У нас их всего три штуки, – возразил Белобрысый.
– Все равно это мощно. Вот предположим, пусть каждый за вылет уничтожит пять бронемашин. Хоть бронемашин, хоть грузовиков…
– Математик, блядь, – проворчал Белобрысый. – А у Лебедева ничего из авиации наверно нет. Куда ему! Ну расскажи лучше, кто победит? Харлингтон или Оппенгеймер?
– Сейчас еще достоверно трудно сказать, – ответил Мелкий. – Я склоняюсь к мнению, что Харлингтон.
–Через две недели точно вам скажу, Да? – Съязвил Здоровяк
До выборов в США оставалось около двух недель. С того визита, что был год назад, весь Суперфедерант по оба враждующих берега принялся следить и болеть за Харлингтона, которому здесь уже приписали, будто бы став 68-м президентом США, он в первую очередь займется Суперфедерантом, как еще называли проблемный регион. Регион России. России, объявившей в четырнадцатому году политику демарша Блоку. Блоку Западных Наций, воевавшему с Азиатским Блоком в "Большой Войне", как ее называли, чтобы выделить на фоне всех мелких стычек.
Войне предшествовала Предвойна, начавшаяся из-за долбанной Индонезии, когда Драгович только в школу пошел.
На фоне таких масштабов то, что сейчас происходило в "трипл-эс-эф" было где-то на третьей же полосе новостей для самого Харлингтона, срубившего себе очков на урегулировании ситуации вокруг Суперфедеранта.
Для общемирового обывателя все эти выяснения отношений SSSF с центральной властью, с Новым Кронштадтом, столицей военного времени, вообще терялись, как отдельный листок в листопаде. Даже для россиян куда более болезненным вопросом было противостояние правительства и парламента.
Из-за него-то, из-за этого общероссийского политического кризиса, Лебедев, развязав себе руки в ходе столичной конфронтации, решился разобраться заодно и с неуступчивым регионом. И конечно же, получить какие-то свои политические выгоды. Когда же они нажрутся-то своих выгод?
Если Харлингтон победит, то Кронштадт отвалит в тот же день, – продолжил свою болтовню Мелкий. – А он победит…
Внезапно краем глаза Драгович заметил какое-то зарево к востоку. Свечение неторопливо разгоралось.
– Это еще что такое?! – воскликнул Мелкий.
– Похоже на шаттл, – проговорил Драгович.
– Нет, для шаттла такое слишком ярко, – ответил Мелкий. – Я за ними наблюдал. Вообще это и не прилет.
– Правда, – задумчиво произнес Здоровяк. – Для шаттла слишком мощно.
Тем временем над горизонтом стал подниматься белый чуть мерцающий огонек.
– Да, я тоже так подумал. Я подумал что слишком мощно, – продолжил тараторить Мелкий, как и все остальные, разглядевший огонек и убедившийся, что это ни какая не боеголовка, а что-то взлетает. – Вначале первая мысль была, что это прилетело что-то, но потом я понял, что это взлет шаттла. Я понял это еще до того, как он показался. Свечение ровное и плавно нарастающее.
– А ведь от шаттлов не такое свечение, – произнес Белобрысый. – Оно обычно желтоватое, а здесь цвет как от электросварки, только излучает равномерно.
