Зеленый прямоугольник пару раз мигнул, став чуть зеленее.
– Если в сценарии синего варианта ключевым событием, которому суждено перенаправить траекторию сценария, является успешная выработка, заключение и соблюдение договоренностей, проще говоря, деэскалация и денуклеаризация, то в зеленом сценарии таким поворотным пунктом является некое кризисное событие. К числу таких событий может быть отнесен очередной демарш, или же даже не подразумевающий прямого демарша масштабный политический кризис в каком либо государстве из числа ведущих, что, впрочем, тоже можно приравнять к косвенному демаршу. Также это может быть, к примеру, классический военный мятеж, которого также нельзя исключать. Во всех приведенных случаях одной из основных задач является извлечение позитивного результата из вышеперечисленных негативных событий. Разумеется, любой патриот своей нации и участник Общего Дела искренне желает, чтобы что-то подобное разразилось в лагере противника, но реалистичный подход не позволяет исключать этого с сопоставимой вероятностью и в нашем Западном Сообществе.
Проговорив ничего не значившую ритуально-декларативную тираду, Нидмолтон продолжал:
– Магистральная стратегия дальнейших действий заключается во все тех же ключевых пунктах, что фигурируют в синем сценарии – это выработка, реализация и соблюдение договоренностей и соглашений, обеспечивающих деэскалацию и денуклеаризацию боевых действий. Если за прошедшие годы войны этого не удалось осуществить ввиду разногласий по отдельным позициям, то в новых условиях, которые сформируются после кризисного события, нашей стороне удастся… Предполагается, что нашей стороне удастся защитись свои позиции договоренностей благодаря тому, что мы представим неизбежное временное ослабление наших тылов, как уже состоявшуюся уступку противоположной стороне, что, образно выражаясь, будет скидкой, которую они получат, покупая наши условия. При этом устойчивость баланса военного процесса, хоть и снизится, но будет далеко над критически низким уровнем. Этот временный кризис рассматривается как вполне приемлемая плата за возможность наконец-то прийти к конечному результату в виде полной деэскалации – это в наиболее оптимистичном варианте, или конверсии военного процесса – это в более приближенном к текущим реалиям видении.
– Другими словами, мы якобы пускаем по пизде наши внутритыловые дела, и противник на радостях от такого дела подписывает соглашения, после которых обе стороны отказываются от бомбочек, – мысленно сформулировал для себя сказанное Задников. – А потом легким движением восстанавливаем у себя то, что начало якобы трещать по швам. Хитро, но такое возможно вообще?
– Результатом зеленого сценария может быть как вышеописанный Глобальный Авангард, так и устройство в соответствии с иной концепцией. В отличие от идеи Глобального Авангарда эта, другая, не имела и не имеет столь широкого освещения.
– Как известно, – продолжал выступающий, – на завершающем этапе первой большой войны двадцатого века тылы, тылы в современном понимании, подразумевающем экономику и моральное состояние общества, так вот, тылы обоих противоборствующих сторон находились в бедственном положении. Это послужило катализатором не только к становлению большевистского государства, но и, говоря современным языком, к своеобразным демаршам отдельных европейских наций, воспринявших те же деструктивные идеи, что и российские большевики. И в Западной Европе были ненадолго задержавшиеся красные республики. Однако насколько они, эти идеи деструктивны? Здесь нужно признать, что спустя десятилетия мы рассуждаем в парадигме ушедшей в историю холодной конфронтации с Советским Союзом и той Конфедерацей. Вообще рассматривать советскую историю на всем ее протяжении, как что-то монолитное, было бы весьма опрометчивым подходом. Та, когда-то оппонировавшая нам сторона проделала довольно протяженный путь. Не столько в координатах времени, сколько в политических координатах. Причем путь этот настолько протяженный, что представитель государственной администрации межсоветского периода был бы признан преступником, окажись он в первом десятилетии советской истории. Он бы не избежал социально-политической опрессии, если бы также очутился и в десятилетиях Второго Союза. Чиновник второго союза имел бы кучу неприятностей как в межсоветский период, так и в годы первого союза. К функционерам постреволюционных десятилетий была бы масса вопросов окажись он перед судом потомков. Так вот, нас интересуют политические координаты первых десятилетий, даже первых лет советской истории. Прежде чем продолжать разговор на тему большевизма, вернемся в наши дни.
Очередь дошла до красного прямоугольника, который из бледного окрасился в недобрый кровавый цвет.
– Итак, красный вариант. Устоявшийся баланс механизма военного процесса терпит необратимый крах. В самом упрощенном случае это эскалационный коллапс, каким мы его видим. Обе стороны несут критический урон. Нам ничего не остается, как перейти на Положение Судного Дня. Если отойти от прямолинейного шаблонного видения, от упрощенного рассмотрения, то эскалационный коллапс в более мягком, нежели классическое представление варианте, будет вызван не какими-то опрометчивыми действиями командования, в первую очередь, разумеется, противника, не появлением новых видов вооружений и не критическим истощением чисто оборонной составляющей потенциала одной из сторон. Первым звеном в этой цепи может стать серия очередных демаршей, не обязательно предполагаемый большой согласованный демарш – масштабы могут быть скромнее. Ослабление потенциала блока вынудит как минимум увеличить нагрузку на экономики государств, не охваченных демаршем, а как максимум интенсифицировать характер боевых действий перейдя к применению вооружений с повышенным поражением и повысить таким образом уровень эскалации. Это неизбежно осложнит ситуацию как в государствах не охваченных демаршем, так и в тылу в целом. Баланс механизма процесса войны приобретает характер неустойчивого, что в условиях ряда демаршей и истощении тыла открывает дорогу к прямому военному поражению.
– В другом варианте первым звеном может служить даже не серия демаршей, а банальные народные волнения и недовольства – этого мы тоже не можем исключать. По сути, это такой же демарш, только с самого низа.
– Чего-то я не совсем понимаю, – подумал Задников, – вы описываете какой-то управляемый пиздец или по-настоящему неуправляемый? Вроде бы уже столько лет прошло – мы все, люди в целом, человечество, не обезьяны с гранатами. К чему это? Папаша подвел к теме большого всеохватного бунта в тылу, после которого перестает работать промышленность и остается пулять тем что осталось, старыми кондовыми мегатонными ракетами? Но это тоже вздор. Вы не умеете справляться с народной движухой? Стесняетесь в средствах? Охотно верю, дядя!
– На сегодняшний день преобладает точка зрения, что стабилизация тыла, сворачивание демаршей и блокирование возможности прямого военного поражения может быть решена управляемой эскалацией, эскалационным всплеском, по своему уровню превышающим все то, что имело место за последние годы. Сравнивать можно разве что с первыми месяцами, вернее будет сказать переходом от Предвойны к войне. Такая эскалация сыграет решающую роль в деактуализации протестов или демаршей – в силу вступит мобилизационный сценарий. Как показывают исследования, моральные ресурсы для такого сценария по-прежнему имеются. Приоритетной целью является блокирование возможности прямого военного поражения, о которой уже было сказано. При этом будет неизбежной необходимость перехода на Положение Судного Дня.
– Ах?! Вон что! – с каким-то облегчением подумал Задников.
Облегчение обуславливалось, конечно не описываемыми кошмарами, а тем, что разговор, как выяснилось, все так же носил серьезный характер, а не скатился, как ранее показалось
Задникову, в бульварную болтовню. С положением судного дня, правда был некоторый перебор, но, конечно же, исключать этот вариант из теоретического рассмотрения и вправду не следовало.
