Несмотря на все трудности в период Гражданской войны, в 19-м году в Петрограде на базе Высших курсов П. Ф. Лесгафта стал работать Государственный институт физического образования (ныне – Национальный государственный университет физической культуры, спорта и здоровья имени П. Ф. Лесгафта). Это старейшее учебное заведение, ведущее свою историю с 1896 года, когда были открыты Курсы Лесгафта – Временные курсы для приготовления руководительниц физического воспитания и игр.
Наряду с этими учебными заведениями в январе 1920 года в Москве была открыта Главная военная школа физического образования трудящихся с целью подготовки специалистов с высшим образованием для Красной Армии. В Положении, утверждённом в приказе Реввоенсовета 6 февраля 1920 года № 208, на Главную военную школу возлагались не только обучение будущих преподавателей и старших инструкторов физической культуры и допризывной подготовки, но и «разработка общих методов преподавания физических упражнений и допризывной подготовки среди населения и Красной Армии»[12].
На третьем заседании Президиума (протокол № 3 от 31 марта 1921 года) главными вопросами повестки значилось «Рассмотрение Положения о Военной академии физического образования» и доклад Игнатьева относительно Комиссии физкультуры пролетариата. Как становится понятным из дальнейшей дискуссии, создание данной Военной Академии предполагалось Подвойским в подчинении Всевобуча. При этом охват деятельности Всевобуча он видел в распространении его на все возрастные слои населения.
Бурная дискуссия развернулась между Подвойским, Игнатьевым и доктором Е. П. Радиным от Наркомздрава, также членом Президиума, считающимся специалистом в сфере физической культуры. Камнем преткновения стал вопрос разграничения компетенции Всевобуча и других ведомств в деле физического воспитания разных возрастов населения.
Игнатьев поддержал заявление Радина о неуместности распространять деятельность Всевобуча на школу и, в целом, на детей, которыми занимаются Наркомпрос и Наркомздрав: «…Я считаю, что для Всевобуча очень широкое поле деятельности открывается в области физической культуры взрослого населения, но ему совершенно не следует распространять своё влияние на школу. Школы – область ведения педагогов и врачей, и только с педагогическим и врачебным подходом и возможно проведение физической культуры в детском нежном возрасте. …Всевобуч получает свои кадры из армии и прекрасно их подготовляет для работы среди подростков и взрослого населения. …Но нельзя в Советской республике использовать силы не по специальности: если галошные фабрики будут выделывать плуги, то, конечно, плуги будут похожи на галоши».
Реакция Подвойского на мнение Радина и Игнатьева была достаточно бурной и сумбурной. Субъективность возобладала. В таких случаях нередко обращаются к авторитету. В данном случае Николай Ильич обратился к собственным заслугам. Это видно из стенограммы заседания: «Революция есть процесс, когда созданием одних ценностей исключаются другие ценности. Было бы правильнее создать одно Высшее научно-учебное заведение. Мне трудно понять товарища Радина в его опасениях, что Всевобуч может скомкать физическую культуру. Если кто может сказать, что Всевобуч не прогрессирует в физической культуре – то тот, наверное, невежда или тенденциозный человек. Высший Совет физической культуры не сделал бы ничего, если бы 75 % работы не выпало на долю Всевобуча. Кто создал ВСФК? Кто поднимал 18 августа 1918 года на Съезде педагогов вопрос о физической культуре? Всё тот же Подвойский. Физическая культура есть одна и та же культура от раннего возраста до могилы. НКП, НКЗ и военное ведомство создают объединённый аппарат, работающий под руководством Высшего СФК. В физической культуре не должно быть ведомственного разделения, и Всевобуч должен будет заниматься всеми возрастами, и эту точку зрения я проведу через ЦК партии».
Радин в долгу не остался и жёстко пикировал: «Товарищ Подвойский указывает, что он проведёт в ЦК партии свою точку зрения, что физкультура должна быть едина, и Всевобуч должен заниматься всеми возрастами. Я уверен, что товарищу Подвойскому не удастся провести эту точку зрения, если он пригласит и меня, так как самоочевидно, что возрастом дошкольным и школьным должен заниматься Отдел охраны здоровья детей». В скором будущем Радин оказался прав. Подвойскому не только не удалось провести свою точку зрения в ЦК, но и отстоять необходимость дальнейшего существования Всевобуча.
Игнатьев вновь поддержал заявление Радина, указав, что в Декрете от 22 апреля 1918 года ни в одном месте не предлагается военному ведомству заниматься физической культурой в школе. При таком положении параллелизм должен быть неизбежен. «Если создаётся Академия военная, то естественно, что и задачи её должны быть исключительно военные, а раз так, то не может быть и речи о гражданском учреждении, – это в Игнатьеве заговорил ректор института. – До сего времени Всевобучем не введены трудовые процессы, а культивируется только спорт, но ведь нельзя одним спортом определять всю физическую культуру».
Далее дискуссия плавно перетекла к вопросу об образовании Военной академии. Слово опять взял доктор Радин и сказал: «Нам в ВСФК необходимо размежеваться и сказать – пусть каждый орган занимается своею областью. Государственный институт физической культуры возьмёт уже культ в детском возрасте, Всевобуч у подростков и во взрослом населении. Я не согласен с товарищем Игнатьевым относительно специфических военных задач Всевобуча, но я решительно против смешивания задач Государственного института физической культуры и Военной академии физического образования. Я склонен принять, чтобы Всевобуч распространял своё влияние на Высшую школу, но в дошкольный и школьный возраст он не должен вмешиваться».
Подвойский, как истинный большевик-ленинец, стоял на своём, опять прибегнув к логическому приёму обращения к собственному авторитету (сам себя не похвалишь – никто не похвалит): «Товарищи Игнатьев и Радин глубоко ошибаются. Мы идём в военном деле не путём маршировки, а наоборот, здесь у нас заложена глубокая педагогическая закладка. Я был педагогом! Лучшим выдающимся педагогом 8 лет! И отлично знаю социальную гигиену, а, следовательно, для всего сказанного имею научное обоснование. Военное ведомство никогда не поставит вопроса физической культуры только с военной точки зрения. Всевобуч есть ведомство, заветно преданное физической культуре. …Посему я полагаю, что у нас нет ни военной, ни гражданской физической культуры, а есть единая физическая культура, у нас нет допризывной подготовки ни от 16-ти, ни от 17-ти лет, а есть допризывная подготовка, строго координированная по возрасту. Военное обучение есть один из предметов, который должен быть в ближайшее время проведён в школе Дома Физической культуры, добавлен спорт-центрами. Никогда и ни при каких обстоятельствах Всевобуч не стоял на ведомственной точке зрения. В основу своей работы он всегда закладывал точку зрения государственности»[13].
Весной 1921 года Подвойский прикладывает максимум усилий для того, чтобы укрепить Всевобуч, чтобы распоряжения ВСФК воспринимались всеми ведомствами как приказ и руководство к действию. Он говорит своим коллегам по Президиуму, что обратится в Центральный комитет партии за поддержкой, в Центральный исполнительный комитет, чтобы ВСФК признали как головной орган по физической культуре. Более того, наверное, понимая, что как организация Всевобуч не вечен, он убеждает коллег внести в постановление заседания Президиума (протокола № 5 от 9 апреля 1921 года), где присутствовали и профессор Игнатьев, и Баронов, и Фоминых от комсомола, и представители наркоматов, и от ВЦСПС, чтобы Высший совет физической культуры был объявлен приказом Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) РСФСР.
Это знаменательное и показательное постановление Президиума нужно привести целиком:
