– Ах да, предупреди! – улыбнулся невольно Сергей, вспоминая утреннюю физиономию Андрея.

Андрей пробурчал еще какое-то пожелание своему молодому хозяину и растаял в сгустившихся сумерках вечера.

Сергей лег спать. Он не помнил, когда и как он заснул, но спалось ему скверно.

Всю ночь ему снилась Липа, бледная, с заплаканными глазами; она протягивала к нему руки и молила о защите.

Сергей просыпался, вскакивал с постели и, перевертывая подушку, засыпал снова затем, чтоб его разгоряченному воображению представлялась та же Липа, со скорбным выражением лица и молящими о защите глазами.

Было около семи часов утра, когда Сергей проснулся от довольно бесцеремонного толчка.

Откинув одеяло и повернув голову, он прищурился.

Яркий свет солнца, смотревшего в окошко, растворенное против постели Сергея, врывался в комнату целым снопом и бил прямо в глаза.

У постели Сергея стоял Андрей с перепуганным, мертвенно-бледным лицом и тряс за плечо молодого хозяина.

– Это ты, Андрей? – поднял тот голову с подушки. – Что случилось?

– Началось-с, Сергей Афанасьич, – прошептал Андрей, со страхом озираясь на ярко пылавшие от лучей восходящего солнца окна.

– Что началось? Да говори скорей, дурак! Пожар?

– Рабочие-с буйствуют…

Сергей вскочил с постели, подбежал к окну и сильным ударом руки отворил ставни. Несколько разбитых стекол со звоном полетели на мостовую.

Утренняя свежесть охватила полураздетого Сергея и дрожью поползла по его открытой груди. Он лег на подоконник и прислушался.

Издалека доносились крики толпы. По улице бежали бабы и дети.

Сергей посмотрел на фабричную трубу и побледнел.

Фабрика безмолвствовала.

– Андрей, как это началось? – оторвался от подоконника Сергей и начал быстро одеваться.

– Всю ночь, Сергей Афанасьич, ткачи пьянствовали…

– Ну? Ну, а теперь где они?

– Лавку разбивают-с. Господи, что ж теперича с нами будет?.. – волновался Андрей, подавая хозяину платье и помогая ему одеваться.

– Сколько их?

– Человек двести-с.

– А остальные?

– Остальные не касаются, кто в сторонке стоит, а кто домой ушел.

– Почему же фабрика не работает?

– А они паровщиков арестовали и паровую заперли-с.

– Директор где?

– Не могу знать-с, я первым делом сбегал на происшествие, а потом вдарился в конюшню и в дрожки Исправника заложил-с. Сергей Афанасьич, уедемте поскорей от греха.

– Куда уедем? Ты совсем угорел, я вижу.

– На станцию уедем. Ну их, Сергей Афанасьич, еще неприятность вам могут произвести-с.

– Однако я никак не предполагал, Андрей, что ты такой трус.

– Я трус? Ну, это напрасно-с…

– Разумеется, трус. Испугался пьяной толпы и хочешь бежать.

– Господи, да для вас же я хлопочу… что мне… мне плевать.

– Для меня хлопочешь напрасно. Я никуда не уеду, а ты можешь идти, куда хочешь.

– Я от вас уйду? Ну уж это неслыханное дело! – с неудовольствием проговорил Андрей. – Для вас это я, а коли вы остаетесь, значит, я сичас Исправника распрягу… Трус! И скажут же что, ах ты господи! Я на медведя еще мальчишкой один на один ходил.

– Живей картуз!

– Сию минуту-с.

Сергей отпер конторку, стоявшую в простенке, достал оттуда револьвер, сунул его в карман пиджака и, в сопровождении Андрея, бросился к директору.

Его встретила мисс Алиса, одетая в дорожное платье с хлыстиком в руке.

– Это вы? Как я рада! – схватила она за руки Сергея. – Теперь мы спасены.

Сергей посмотрел исподлобья на испуганное личико англичанки, на ее растрепанную шевелюру и тревожно бегавшие во все стороны глазки и улыбнулся.

«Нет, Липа бы так не испугалась!» – подумал он и, осторожно освободив свои руки из рук вцепившейся в него мисс, спросил поспешно:

– А где же Джемс Иванович, мисс?

– Он там, у себя… ах, мистер, если б вы только знали, что мы пережили за этот час, там бог знает что происходит!

– Кажется, особенного ничего, – попробовал Сергей успокоить перепуганную Алису. – Пьяная толпа произвела дебош и только.

– О нет, совсем не то! – замахала торопливо та ручками. – На фабрике бунт!

– У страха глаза велики.

– Совсем нет, вы знаете, мы хотели уехать к Тулупову, и нас не пустили… они расставили караульных и, как видите, вернули назад.

– Вы хотели уехать, мисс?

– Да, да… и я, и тетя, и дядя.

– Как? Директор? Сам директор? – с негодованием проговорил Сергей. – Однако!

– Но, мистер, вы не знаете этих мужиков.

– Напротив, мисс, я их отлично знаю.

– Нет, не знаете… это ужасный народ, и потом они все так злы на дядю.

– Согласен с вами, но мне нужно его видеть. Извините, мисс.

Сергей оторвался от Алисы, схватившейся за борты его пиджака, и прошел в кабинет. В кабинете никого не было.

«Вероятно, в спальне», – подумал Сергей и крикнул:

– Джемс Иванович!

Ответа не было.

Сергей прошелся по комнате, постучал в дверь и снова крикнул:

– Джемс Иванович! Это я, Аршинов! Мне нужно вас видеть.

– Апчхи! – раздалось где-то в комнате.

Сергей с удивлением оглянулся, посмотрел на шкаф, под письменный стол и пожал плечами в недоумении.

– Апчхи! – раздалось снова. – О, эта скверная русская прислуга, никогда не выметает пыль из-под мебели! – проговорил по-английски Джемс Иванович и высунул свою голову из-под стоявшего в углу дивана с бахромой, опускавшейся почти до полу.

Сергей чуть не расхохотался, несмотря на серьезность минуты.

– Стыдитесь, вы директор, главное административное лицо на фабрике, – сказал он, – и прячетесь при первой же опасности, да и есть ли опасность, это еще вопрос.

– Для меня опасность большая, они теперь грабят лавку и затем придут убить меня.

– Я вам ручаюсь, что вы будете целы, пойдем и уговорим толпу.

– Ни за что! Я так испугался, что не в состоянии двинуться с места… Апчхи! Ах, эта проклятая русская прислуга… Сергей Афанасьич, идите один, вы такой молодой, такой красивый, они наверно вас послушают, – лепетал англичанин, отчаянно тараща глаза на Сергея.

– Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно! Я предупреждал вас вчера, вы не хотели верить, а теперь прячетесь под диван, бросая фабрику на произвол судьбы. Так поступают только трусы и…

– О, ес! Я согласен с вами, во всем согласен и поэтому прошу вас, ради бога, устройте вы это дело, я не могу, я разбит и убит, слышите шум? Они сюда идут, сюда, уходите, Сергей Афанасьич, не пускайте их!

Голова директора скрылась под диваном.

Сергей понял, что дальнейшие переговоры с англичанином не поведут ни к чему, и решил действовать единолично.

Он ощупал револьвер в кармане и бросился на улицу.

В передней его схватила Алиса.

– Ради бога, мистер, что нам делать? – спрашивала она, тревожно заглядывая в глаза Сергея.

– Сидеть дома, мисс! – ответил тот и спустился вниз.

На крыльце директорского дома стоял Андрей в заломленном на правое ухо картузе и отчаянно сложенными на груди руками и широко растопыренными ногами.

Сергей вышел на крыльцо.

– Сюда бегут, Сергей Афанасьич! – проговорил Андрей. – До дилехтура добираются!

Вдали действительно показалась толпа фабричных, которая, гикая и свистя, неслась по улице форсированным маршем.

Сергей стиснул зубы и уставился на плывшую к нему толпу озорников.

– Впереди Васька Питерец, главный коновод всему, – доложил ему Андрей. – Видите, в красной рубахе и плисовой жилетке.

– Вижу. Затвори двери и стой у них.

– Готово-с! – весело отозвался Андрей, у которого страх как рукой сняло.

– Не знаешь, становому дали знать или нет?

– Послан гонец, Сергей Афанасьич. А лавку они здорово распотрошили! Глядите: у кого банки в руках, у кого мешки…

Сергей шагнул вперед и опустил руки в карманы.

Толпа приближалась.

– Мы ему покажем дворянство! Всякий тоже нехристь мудровать над нами станет, ну уж это надо погодить! – орала толпа. – Мы его в паровой искупаем! Ловко! Вали, ребята! Айда! – раздавались голоса фабричных вожаков.